Президент кивнул, но потом понял, что Смит не сможет увидеть кивка.
- Да, - произнес он. - Я только что получил от него письмо.
- Хорошо. Прочитайте, - попросил Смит. - Спасибо, - произнес он после того, как президент прочел послание Бобби Джека. - Мы продолжим расследование.
Президент понял, что сейчас раздастся короткий щелчок - Смит повесит трубку, - поэтому он поспешно сказал:
- Одну минуту.
На другом конце трубки воцарилось молчание, потом снова послышался голос Смита:
- Да, сэр.
- Скажите, вам нравится ваша работа? - поинтересовался президент.
- Нравится ли мне работа? - переспросил Смит.
- Да. Так как? Вам нравится то, что вы делаете?
Снова наступило короткое молчание, потом Смит сказал:
- Я никогда об этом не задумывался, сэр. Я не знаю.
На этот раз президенту не удалось ничего сказать, прежде чем телефон отключился.
Римо позвонил Смиту из автомата возле Центрального парка в Нью-Йорке. Чиун остался в машине, припаркованной в неположенном месте на Пятой авеню.
- Ливийцы ничего не знают, - доложил Римо.
- Президент получил записку от Бобби Джека, - сообщил Смит.
- Что в ней?
- Его захватила организация под названием ПЛОТС. Похоже на сионистов.
- ПЛОТС? - переспросил Римо. - Вы шутите.
- Нет. Именно ПЛОТС.
- Кто они такие?
- Не знаю. В нашем досье таких нет. Сейчас пытаюсь выяснить, что бы это могло быть.
- Вы полагаете, что эта самая ПЛОТС имеет отношение к звезде Давида и свастике, обнаруженным на месте преступления? - поинтересовался Римо.
Он почувствовал, как на том конце провода Смит пожал плечами, словно хотел сказать: "Кто знает?"
- По крайней мере, одна вещь прояснилась, - произнес шеф вслух. Президент не имеет никакого отношения к похищению Биллингса, иначе он не стал бы к нам обращаться, а попытался бы держать нас в неведении.
- Хорошо, - сказал Римо, - но есть еще одна загадка. Кто эта мисс Лестер из Государственного департамента. Она постоянно переходит мне дорогу.
- Подождите у телефона, - попросил Смит.
Римо положил трубку на плечо: он знал, что Смит включил компьютер на столе и загрузил имя Лестер. Он обвел взглядом Центральный парк. Когда-то это был чудесный лесной массив в городской черте, но теперь там более-менее безопасно появляться только с двенадцати до трех дня, и то лишь в сопровождении вооруженной охраны.
В трубке послышался голос Смита.
- У вас есть описание ее внешности?
- Высокая, под шесть футов. Блондинка, волосы заплетены в косички. Фиолетовые глаза.
- Подождите.
Римо посмотрел на машину, стоявшую у тротуара: глаза Чиуна были закрыты, он отдыхал.
- Получен отрицательный ответ, - сказал наконец Смит. - В Госдепартаменте нет никого, соответствующего данному описанию. В нашем списке агентов, находящихся на службе у США, такого имени не обнаружено, по описанию тоже никто не подходит.
- Отлично, - произнес Римо.
- Чего ж хорошего?
- Пока это наша единственная зацепка.
- Слабая, надо сказать, зацепка, - заметил Смит. - Похоже, она тоже его ищет.
- Ерунда, - голос Римо звучал беззаботно. - Все это детали. Главное, она знает, что он пропал. Ей откуда-то об этом известно, и для нас это уже кое-что. Дайте мне знать, как только удастся что-нибудь выяснить относительно ПЛОТС. ПЛОТС... Ха!
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Когда Римо вошел в свой номер с видом на Центральный парк, Чиун как раз выключал телевизор. Он повернулся к Римо - его лицо горело возбуждением.
- Теперь я знаю, что делать, - сообщил он.
- Отлично, - бросил Римо и плюхнулся на диван, повернувшись к Чиуну: тот не стал бы говорить, если бы не видел глаз собеседника.
Кореец встал у Римо в ногах и посмотрел ему прямо в лицо.
- И тебя не интересует, что я решил? - Чиун внимательно вглядывайся в Римо, следя за реакцией.
- Конечно-конечно, - ответил Римо. Интересно, что из увиденного по телевизору так возбудило Чиуна?
- Я приму участие в Олимпийских играх. И получу золотую медаль.
- Прекрасная мысль - за исключением того, что пока не придумали никакого вида спорта для наемных убийц.
- Дурачок, я не собираюсь выступать в качестве наемного убийцы.
- А в качестве кого ты собираешься выступать?
- Да кого угодно, - ответил Чиун.
- Ну, извини, - процедил Римо.
- Извинения принимаются. Я могу выступать в любом виде программы. Сегодня я весь день смотрел телевизор и видел, как все эти люди бегают, прыгают - и так, и с шестом, - поднимают тяжести, занимаются метанием диска и копья... У меня все это получится лучше, чем у них. Итак, еду! И точка.
Римо так и подскочил на диване. Чиун расположился напротив него на полу.
- Но зачем? - вопросил Римо. - Ты знаешь, что можешь это делать, я знаю, что ты можешь, так зачем же тебе куда-то ехать?
- Я хочу, чтобы все знали, на что я способен!
- Помнится, как-то однажды ты сказал мне, что осознание своих достоинств - уже достаточное признание для думающего человека, - заметил Римо.
- Забудь, что я говорил, - возразил Чиун. Он сложил руки на груди, и его пальцы с длинными ногтями исчезли в необъятных рукавах белого шелкового кимоно. - Я еду.
Римо взглянул на него. Он ни минуты не сомневался, что Чиун проглотит с потрохами всех этих олимпийских призеров, но откуда вдруг эта жажда славы?
- А что тебе это даст? - поинтересовался Римо.
- Приглашения сниматься в рекламе, - ответил Чиун. - Ешьте овсянку "Уито", завтрак, который ест Чиун, чемпион. Чиун, чемпион, бегает только в кроссовках "Тайгерпо". Чиун, чемпион, неотразим в рубашках от "Сэнфорда". Я видел это, Римо. Даже те, кто только и умеет, что плавать, и то снимаются в рекламе. Их приглашают на телевидение, и они, сами дураки дураками, получают миллионы за то, что произносят эти слова.
- Но ведь ты не ешь овсянку "Уито" и не носишь кроссовок, тем более кроссовок "Тайгерпо". Рубашки от "Сэнфорда"? Но я никогда не видел, чтобы ты был одет во что-то кроме кимоно!
- Ну, немножко совру. Все так делают. Ты прекрасно знаешь, что никому не удавалось пробиться на Олимпиаде, питаясь овсянкой. От нее дай Бог ноги не протянуть, не то что пробежать забег.
- Но зачем тебе деньги? - не унимался Римо.
- Никогда не знаешь, как все повернется, - парировал Чиун. - Я не молодею. Деньги, заработанные рекламой, обеспечат мне спокойную старость.
- Но в Синанджу у тебя дом, который ломится от золота и драгоценных камней! Зачем же тебе деньги? - упрямо повторил Римо.
- А представь себе, что я заболею и все мои сбережения уйдут на оплату врачей? - доказывал Чиун.
- В жизни не видел тебя больным! - воскликнул Римо.
Чиун поднял вверх указательный палец правой руки и погрозил Римо.
- А-а-а, то-то и оно. Значит, все еще впереди.
Римо снова улегся на диван. Смиту только этого не хватает, чтобы окончательно свихнуться. Чиун - участник Олимпиады. Чиун дает интервью в палатке для прессы после очередной победы, относя свой успех за счет здорового образа жизни, хорошего питания и поддержки, оказанной ему доктором Харолдом В.Смитом, главой секретного агентства КЮРЕ, на которое работает Чиун, помогая расправляться с врагами США.
Римо перевернулся на бок и посмотрел на корейца.
- А кого ты будешь представлять?
- Что ты имеешь в виду?
- Каждый участник соревнований приезжает из какой-то страны. Они представляют что-то или кого-то. Какую-то страну. Ты, например, родом из Северной Кореи. Собираешься ее представлять?
- Нет, - ответил Чиун. - В Северной Корее нет телевидения, значит, нет денег за рекламу. Я буду представлять США.
- А-а, - протянул Римо, снова перевернулся на спину и уставился в потолок.
А Чиун принялся напевать олимпийский гимн, - судя по всему, он услышал его сегодня по телевизору.
- Кажется, надо быть гражданином страны, которую представляешь, наконец изрек Римо.
- Не думаю, - отозвался Чиун. - Но даже если и надо... я просто совру.
- А-а, - повторил Римо и вновь уставился в потолок.
Чиун опять запел. Римо краем глаза взглянул на него: он тренировался наклонять голову, чтобы легче было надеть золотую медаль.
Римо долго лежал в полном молчании и вдруг, вспомнив что-то важное, снова сел. Чиун прекратил пение и посмотрел на него.
- Тебе не удастся этого сделать, Чиун.
- Почему?
- Видишь ли, на Олимпиаде существует форма...
- Ну и что?
- Надо одеться в шорты и носки, чтобы ноги оставались голыми. Только тогда допустят к соревнованиям, - объяснил Римо, указывая на телевизор. - Ты же сам видел: там нет никого в кимоно.
Чиун помрачнел.
- Это правда? - спросил он с болью в голосе.
Римо знал, в чем причина: в Чиуне жила имевшая древнюю традицию восточная целомудренность, не позволявшая ему на людях обнажать тело. Прежде чем принять ванну, Чиун закрывался на два оборота. Переодеваясь, он держал кимоно так, чтобы не было видно ни кусочка его тела. За ним стояли века скромности и благочестия.
