Так было бы и сегодня. Однако в середине сеанса вдруг дали свет и на сцену вышел директор конторы бурения.
— Только что получена штормовая, — сказал он. — Ждем до восьми баллов.
Он умолк. Никаких дополнений не требовалось. За год на Каспии едва набирается пятьдесят тихих дней. В остальные — штормит. Для нефтяников, чья жизнь проходит в море, непогода дело привычное. Когда поступает штормовое предупреждение, каждый знает свои обязанности.
Некоторое время директор наблюдал, как группы зрителей покидают зал, потом тоже ушел.
Для тех, кто остался, сеанс возобновили. В клубе механик крутил веселую комедию, а в домах поселка нефтяники надевали сапоги и брезентовые плащи с капюшонами и спешили на пристань.
Широкий деревянный настил пристани был залит светом прожекторов. На воде покачивались катера и киржимы. Ревели прогреваемые моторы. Люди в плащах привычно прыгали на палубы судов, отдавали швартовы. Суда отваливали и исчезали в темноте. Предстояло обойти островки с вышками, проверить работающие скважины, а с тех, что еще бурились, снять и доставить на берег людей.
К полуночи работа была завершена. Последним вернулся катер с Джафаром и его товарищами.
Рабочие выбрались на пристань, гурьбой устремились в поселок.
Поселковая площадь была пустынна. В центре стоял столб с громкоговорителем. Дикторы заканчивали передачу ночного выпуска известий.
Джафар замедлил шаги, остановился возле столба. Он был в нерешительности. Несколько часов назад, когда далекий островок вел по радио очередной разговор с конторой бурения, мастер вдруг поманил Джафара пальцем, передал ему трубку.
Между директором конторы бурения и Джафаром состоялся следующий диалог.
— Мне сейчас звонил из города капитан Белов, — сказал директор. — Знаешь такого?
— Да, да, — поспешно ответил Джафар и плотнее прижал трубку к уху. — Я слушаю!..
— Белов просил связаться с ним по телефону, как только окажешься на берегу.
— Я только ночью приду с моря…
— Ночью и позвони. Он очень просил.
И директор выключил связь.
Сейчас Джафар не знал, как поступить. До конторы бурения — добрых два километра. Тащиться туда, будоражить сонного дежурного… Да и неизвестно, на месте ли дежурный: вдруг запер помещение, ушел на пристань или еще куда-нибудь. Будешь тогда сидеть и ждать…
Джафар потер в раздумье лоб. Вдруг он заметил освещенное окно. Поселковая почта! Там тоже был городской телефон — единственный на весь поселок. Только бы разрешили поговорить!..
Окно почтового отделения было распахнуто. В комнате сидел старик в сетке с непомерно широкими рукавами и ловко перебрасывал костяшки на счетах. Джафар легонько побарабанил пальцем по створке окна. Старик поднял голову, снял очки и, близоруко щурясь, поглядел в темноту.
— Здравствуй, Теймур-даи, — искательно сказал Джафар. — Опять все спят, а ты горишь на работе. Зачем огорчаешь любящих тебя жителей поселка?
— Здравствуй и ты, свет моих глаз, — последовал ответ. — Интересно, какой шайтан привел тебя к этой обители в столь поздний час?
В прошлом старик был учителем в медресе. Он не раз рассказывал, как повздорил со своим духовным начальством. Дело дошло до драки, пастыри надавали друг другу пощечин. Инцидент можно было замять, но строптивый муэллим отказался принести извинения. Он оставил выгодную должность и сделался… актером в провинциальном театре, где одинаково плохо играл владельцев гаремов и их наложниц; в ту далекую пору в азербайджанском театре все роли исполняли только мужчины.
Разные слухи ходили о дальнейшей деятельности Теймура-даи. На склоне лет судьба определила ему заведовать почтой в этом поселке. От былого остался вздорный характер отставного актера да любовь к витиеватым оборотам речи. Старик был с норовом, многие в поселке не без основания считали, что почтарь больше всего на свете любит съязвить, подтрунить над ближним.
— Ну, — сказал Теймур-даи, отхлебнув кислого молока из пол-литровой стеклянной банки, — ну, отвечай, высокочтимый Джафар, почему ты не спишь, когда сном объяты и воды и суша и спит даже Вели Тахмасиб, которому райком комсомола объявил вчера строгий выговор с занесением в учетную карточку?
Вели Тахмасиб был заведующий поселковой баней и личный недруг Теймура-даи: в бане случались перебои с подачей горячей воды, а старый почтарь так любил попариться… Сейчас нерадивому банщику влепили взыскание, и Теймур-даи был на седьмом небе.
— Я только что с моря, — сдерживая улыбку, сказал Джафар. — Шел мимо — свет горит у тебя в конторе. Дай, думаю, узнаю, что поделывает старый труженик…
— И что ты узрел, о лучший из Джафаров? — в тон ему ответил заведующий почтой.
— Хвала аллаху, я убедился, что любимец поселка здоров и бодр, а язык его по-прежнему остер как бритва. Теперь могу спокойно отправиться в общежитие… конечно, после того, как ты исполнишь мою просьбу.
— Ты всуе помянул имя аллаха, — укоризненно заметил почтарь. — А он возьмет да и запретит мне пододвинуть к окну телефон, чтобы ты мог позвонить в город.
Джафар остолбенел. А Теймур-даи невозмутимо продолжал:
— Подумать только, до какой жизни я дошел, — ворчал он, прикладываясь к банке с кислым молоком, — среди ночи мне звонят, поднимают с постели… Это кто такой Белов, по поручению которого я должен бежать в общежитие и выяснять, не вернулся ли с буровой некий Джафар?
— И ты ходил?..
— Два раза! — в сердцах воскликнул старик, запрокинул голову и вылил в рот остатки кислого молока из банки. — Два раза я совершил этот скорбный путь… И я не знаю, что мешает мне вцепиться сейчас в волосы этому Джафару!.. Отвечай: кто такой Белов, позволяющий себе беспокоить старого почтенного человека?
— Товарищ… — пролепетал Джафар.
— Вахсей! — Старик побагровел от негодования. — И вы не нашли другого времени для своей болтовни? Ступай прочь! Завтра будешь звонить.
— Это не болтовня, — быстро сказал Джафар, придерживая створки окна, которое Теймур-даи пытался захлопнуть. — Белов работает в милиции!
Старик задержал руку. Он надел очки, поглядел на Джафара, задумчиво пожевал губами. Потом поставил на подоконник телефонный аппарат.
— Звони, — коротко сказал он, взял банку из-под кислого молока, отправился в соседнюю комнату, служившую ему спальней, и прикрыл за собой дверь.
Джафар набрал номер.
Белов снял трубку, как только прозвучал первый звонок.
— Наконец-то, — с облегчением проговорил он. — А то уже думал, что не успеем созвониться. Нас никто не слушает?
— Нет, — ответил Джафар, взглянув на дверь во вторую комнату.
— Очень хорошо!.. Так вот, посудина, о которой ты рассказывал, принадлежит кому-то из компании нашего знакомца. Понял, кого я имею в виду?
— Да, да…
— Теперь она может называться по-иному: замажут одно имя, намалюют другое. Разумеешь? Хочу сообщить: вчера на рассвете она вышла в море. В ней трое, в том числе зубастик, как ты его называешь. Впрочем, нас интересует вся компания — они друг друга стоят… Судно должно быть неподалеку от тех мест, где ты его однажды видел. По нашим сведениям, занимается… Да ты отлично знаешь, чем они занимаются! А возвращаться на берег будут завтра, вероятно, под вечер. Мы установили, где обычно происходит выгрузка добычи, готовим встречу. Но часто бывает: ждешь голубчиков в одном месте, а они вдруг объявляются в другом. Так и теперь: не исключено, что высадятся в твоем поселке.
— Полагаешь, у них могут найтись здесь помощники?
— Не хотелось бы думать, что так. Но всякое бывает… И я вспомнил о тебе, Джафар. Вдруг понадобится твоя помощь? Я знаю, завтра ты свободен. Как, не передумал?
— Мы же договорились!
— Ну спасибо… Разумеется, наши люди будут и в поселке. У них есть фотографии зубастика. Однако, когда имеешь дело с таким типом, на карточки полагаться нельзя. Джафар, только мы с тобой встречались с ним, видели…
— Я помню наш разговор!
— Да, да!.. Слушай внимательнее. Днем тебе надо быть в районе поселковой пристани. Весь день с утра и до вечера будь там, Джафар. Если понадобится, к тебе подойдут, назовут мою фамилию. Действуй тогда по указанию этих товарищей.
— А вдруг я сам увижу зубастика?
— Хочу надеяться, что увидишь. Поэтому гляди в оба. Тебя должно интересовать каждое судно, возвращающееся с моря, его экипаж, пассажиры. Опознав этого человека, не приближайся к нему, наоборот — держись подальше. Это очень опасный враг, он наверняка вооружен. За морской промысел взялся потому, что жаден до денег, а вообще-то занимается делами куда более серьезными… Поэтому, что бы ни случилось, сам ничего не предпринимай. Если заметишь его, подай знак. Скажем, вынь платок и вытри лицо. Три щеку и смотри в сторону этого человека. Тебя поймут… Понял?
