- Отчасти, - согласилась она. - Но в такую ситуацию, когда меня выгрузили на острове, где обитает анахорет, я попала впервые. Теперь ясно, почему меня похитили. Вы боитесь, чтобы известия о вашей мегалитической находке не просочились в прессу. Так и быть, я промолчу. Даю вам слово.
Он ответил не сразу. Стоял, поглаживая подбородок.
- Н-да, - сказал он наконец. - Это, право, весьма великодушно с вашей стороны. А теперь знаете, что мы сделаем? Вернемся-ка домой и попросим Боба завернуть нам что-нибудь на ленч, и я покатаю вас по озеру. И даю вам слово, через борт не выкину.
Он безумен только при норд-норд-весте, подумала она. А так, если не считать фотографию, вполне в здравом уме. Что же касается фотографии... если бы не это, Шейла тут же ему открылась бы, сказав, кто она и зачем приехала в Беллифейн. Но пока лучше подождать...
Трудно даже представить себе более разительное несходство, думалось ей несколько часов спустя, между тем Ником, каким изобразил его отец человеком с уязвленным самолюбием, обиженным на весь мир, постоянно озлобленным неудачами, - и этим, который сам вызвался развлечь ее и просто из кожи лезет, чтобы сделать ей приятным каждый проведенный в его обществе миг. Двухмоторный катер с небольшой каютой - не то что одышливая моторка, на которой Майкл доставил Шейлу на остров, - ровно скользил по озерной глади, лавируя среди бесконечных отмелей, а Ник, сидя на месте штурвального, указывал то на одну, то на другую достопримечательность на берегу. Далекие холмы на западе, развалины замка, башня, оставшаяся от древнего аббатства. Он ни разу и словом не напомнил ей о цели ее визита, не стал выспрашивать о собственной ее жизни. Сидя бок о бок в каюте, они закусывали вареными яйцами и холодным цыпленком, а Шейле думалось, какое наслаждение такая поездка доставила бы ее отцу, как пришелся бы по душе такой вид отдыха, если бы он до него дожил. Она представила себе, как они с Ником сидят вдвоем, болтая, перебрасываясь морскими словечками и, сколь это ни забавно, распуская перед ней свои павлиньи хвосты. А вот мама - другое дело. Она всем только испортила бы удовольствие.
- Знаете, - вдруг сказала Шейла в порыве откровенности, вызванной глотком виски, выпитым до гиннеса, - тот капитан Ник, которого я себе нарисовала, ни чуточки на вас не похож.
- А что вы себе нарисовали?
- Ну, раз мне сказали, что вы анахорет, я вообразила себе старца, живущего в замке в окружении преданной челяди и грозных волкодавов. Этакий старый хмырь. Угрюмый, резкий, вечно орущий на слуг или же добренький господинчик, любитель розыгрышей и всяких штучек.
Он улыбнулся:
- Я умею быть очень резким, и Бобу часто от меня достается. Что же до розыгрышей... В свое время я ими очень увлекался. Да и сейчас не прочь. Еще пива?
Она покачала головой и, откинувшись, прислонилась спиной к переборке.
- Беда в том, - продолжал он, - что шутки, которые я разыгрывал, обычно доставляли удовольствие только мне одному. Да к тому же вышли из моды. Не думаю, что вот вы, например, сажали когда-нибудь вашему редактору в письменный стол выводок белых мышей.
Пожалуй, уборная премьерши сойдет за редакторский письменный стол.
- Белыми мышами мне не случалось баловаться, - заявила она. - А вот дымовую шашку я своему боссу однажды сунула под кровать. И поверьте, он выскочил из нее как ошпаренный.
Все так и было - в Манчестере, и Брюс ей этого так и не простил: авансы, которые он делал, желая закрутить с ней тайный романчик, рассеялись как дым.
- Вот-вот, - сказал он. - Лучшие шутки тешат только нас самих. Но босса вашего, надо думать, вы хорошо шуганули.
- Необходимая самозащита, - сказала она. - Мне совсем не улыбалось ложиться с ним в постель.
Он было прыснул, но сдержался:
- Прошу прощения за нескромный вопрос: вам сильно досаждают ваши редакторы?
Она помолчала, делая вид, что обдумывает ответ.
- Как когда. Есть очень настырные. Но если хочешь сделать карьеру, а я как раз хочу, на этом можно получить повышение. Впрочем, тут все далеко не просто. Я - особа не очень податливая.
- В каком смысле?
- В самом простом: я не раздеваюсь по первому требованию. Нужно, чтобы человек мне нравился. Я вас шокирую?
- Отнюдь. Старому хмырю вроде меня интересно знать, чем дышит нынешняя молодежь.
Она потянулась за сигаретой. На этот раз он не замедлил поднести зажигалку.
- Дело в том, - сказала она (совсем как если бы беседовала с отцом, убедившись, что мама накрепко засела в соседней комнате; только с Ником подобный разговор доставлял ей больше удовольствия), - дело в том, что, на мой взгляд, сексу придают непомерно много значения. Мужчины поднимают вокруг этого дела невообразимый шум - от их воя, право, уже мутит! Некоторые даже впадают в истерику. И единственно ради того, чтобы хвастать снятыми скальпами, - этакая игра в краснокожих индейцев. Ничего хорошего я тут не вижу. Правда, мне всего девятнадцать. У меня еще много времени впереди, возможно, я еще дозрею.
- Я не стал бы на это рассчитывать. Девятнадцать - вполне зрелый возраст. Куда более зрелый, чем вы думаете. - Он встал с рундука, перешел на место у штурвала и включил мотор. - Мне доставляет огромное удовольствие, добавил он, - думать о том, сколько скальпов вы уже сняли и какой вой разносится по всей Флит-стрит. Сочту долгом предостеречь своих друзей-журналистов: им надо быть начеку.
Она взглянула на него в испуге:
- Друзей-журналистов?
Он улыбнулся:
- У меня в прессе есть кой-какие связи. - И, развернув катер, направил его к Овечьему острову.
Так, сказала себе Шейла, значит, не сегодня-завтра он проверит, какая я корреспондентка, и установит, что никакие редакторы меня к нему не посылали. Что же касается Дженнифер Блэр, то ему придется перебрать немалое число театральных менеджеров, прежде чем кто-нибудь среди них скажет: "А, вы о той блистательной молодой актрисе, которую в Стратфорде пытаются заполучить на будущий сезон?"
Не успела она это подумать, как они уже приближались к его владениям; катер подвалил к причалу у лодочного домика, умело замаскированного густо насаженными деревьями, где их ждал Майкл, и она вспомнила, какой ужас испытала утром, когда тот подвел ее к полураскрытому мегалитическому захоронению, затерянному в глуши лесистого острова.
- Я испортила вам день, - сказала она Нику. - Вы все так увлеченно работали на раскопках. И, верно, продолжали, если бы не я.
- Не обязательно. Отдыхать можно по-разному. Могильник никуда не убежит. Есть новости, Майкл?
- Получено несколько радиограмм, сэр. Они ждут вас в доме. Все в порядке.
Как только Ник переступил порог дома, он полностью преобразился: деловитый, подтянутый, сосредоточенный на своих никак не связанных с нею делах. Даже Шиппи, которая, заслышав голос хозяина, попыталась прыгнуть к нему на руки, тут же оказалась на полу.
- Всем быть в рубке через пять минут, - распорядился он.
- Есть, сэр.
- С вашего разрешения, - повернулся он к Шейле, - я вас покину. Вам придется развлекать себя самой. Книги, радио, телевизор - все в комнате, где мы беседовали вчера. В ближайшие часы я буду занят.
В ближайшие часы... Стрелки стояли на начале седьмого. Он наверняка проканителится со своими делами, какие они ни на есть, до девяти, а то и десяти. Обидно! Она рассчитывала совсем на другое - провести вечер у камина в долгой доверительной беседе, когда что только не случается между двумя людьми.
- О'кей, - сказала она вслух, пожимая плечами. - Я - в ваших руках. Кстати, хотелось бы знать, как долго еще вы намерены меня здесь держать. Мне надо вернуться в Лондон: я назначила несколько свиданий.
- Не сомневаюсь. Но с охотой за скальпами придется повременить. Боб, позаботьтесь о чае для мисс Блэр.
Он исчез в глубине коридора вместе с собачкой, которая следовала за ним по пятам. Шейла, надувшись, опустилась на банкетку. Какая досада! А главное, все уже так замечательно шло. Никакого желания читать или слушать пластинки у нее не было. Да и Ник, верно, одного вкуса с отцом: давно вышедшие в тираж Питер Чейни и Джон Бакэн, которых тот без конца перечитывал. И музыка легкого жанра - "Южный океан", скорее всего.
Боб принес чаю - на этот раз с вишневым вареньем и песочными колечками и, что особенно ценно, только-только испеченными. Она умяла их все без остатка. Потом послонялась по комнате, исследуя полки. Ни Питера Чейни, ни Джона Бакэна на них не оказалось. Зато, как, впрочем, она и ожидала, длинными рядами выстроились книги об Ирландии, всенепременный Йейтс, Синг, А. Е. и монография о Театре аббатства. Ее, пожалуй, было бы интересно почитать, но сейчас я не в настроении, подумала Шейла, совсем не в настроении. Пластинки оказались в основном с классическим репертуаром Моцарт, Гайдн, Бах - целый склад бесподобной музыки. Будь тут Ник, какое наслаждение было бы послушать их с ним вместе! Фотографию на письменном столе Шейла обходила взглядом. Даже мысль о ней ее раздражала. И как только он мог? Что он увидел в ее матери? А ее отец? Что увидел в ней он, если на то пошло? Но Ник - другое дело. Он намного интеллектуальнее, чем когда-либо был отец, и просто уму непостижимо, чтобы такой человек стал увиваться вокруг особы, подобной ее матери, пусть даже в свое время прехорошенькой.
