- Я не так-то легко прихожу в ужас.
- Согласен. У меня сложилось такое же впечатление. Но мне придется убедить в этом моих товарищей - вот в чем трудность. События пятидесятых их не касаются - тогда они были еще детьми. Но то, чем мы сообща занимаемся сейчас, касается каждого из нас, и еще как. Если даже самая малость о том, что мы делаем, просочится наружу, мы окажемся в неладах со стражами закона.
Он встал, подошел к столу и зашуршал бумагами. Так, подумала Шейла, в каких бы противозаконных действиях отец ни подозревал Барри, он продолжает заниматься тем же здесь, в Ирландии. Сбывает контрабандой в США археологические находки? Или верна ее сегодняшняя гипотеза? Неужели Ник и эти мальчики... В Эйре, где поднят такой трезвон вокруг нравственности, подобное отклонение вполне может преследоваться законом. Яснее ясного - ему себя ей выдавать ни к чему.
Ник перешел к парню в наушниках, встал за его спиной. Тот заносил что-то в блокнот. Радиограмму, должно быть. Посмотрев запись, Ник черкнул несколько слов в ответ. И тут же повернулся к Шейле:
- Хотите видеть нас в деле?
Она обомлела. Переступая порог "Рубки", она была готова ко всему, но не к такому вопросу в лоб...
- Что вы имеете в виду? - пробормотала она, обороняясь.
Тюрбан слетел у нее с головы на пол. Ник поднял его и, подавая, сказал:
- Приключение, какое с вами вряд ли когда-нибудь повторится. Сами вы ни в чем не будете принимать участия. Полюбуетесь на расстоянии. Очень вдохновляющее зрелище. Вполне безопасное.
Он улыбался, но что-то в его улыбке настораживало. Шейла попятилась от него к дверям. Внезапно ей привиделось, как она сидит в чаще леса у разверстой доисторической могилы; бежать ей некуда, а Ник и его молодчики исполняют какой- то первобытный, невыразимо гнусный обряд.
- Если начистоту... - начала она, но он, все еще улыбаясь, не дал ей договорить:
- Если начистоту, я этого требую. То, что вы увидите, вам кое-что объяснит. Часть пути мы проделаем водой, дальше двинем по дорогам.
Он распахнул дверь. Вся команда, включая Боба, выстроилась в коридоре.
- Все в порядке, - бросил Ник. - Мисс Блэр не доставит нам неприятностей. Всем занять боевые посты.
Молодые люди один за другим покинули коридор. Ник, взяв Шейлу под руку, повел ее в сторону вертящейся двери, ведущей на его половину.
- Наденьте пальто и шарф, если есть. Возможно, будет холодно. Действуйте, и побыстрей.
Он скрылся в своей комнате. Когда Шейла снова вышла в коридор, он уже ждал ее, поглядывая на часы. На нем был свитер с высоким воротом и брезентовый плащ с капюшоном.
- Пошли, - сказал он.
В коридоре никого не было, кроме Боба, который стоял у двери в "Кубрик" со шпицем на руках.
- Удачи, сэр, - пожелал он.
- Спасибо, Боб. Шиппи два кусочка сахара. Не больше.
Ник повел Шейлу узкой тропинкой через лес. У лодочного домика стоял катер. Еле слышно жужжал мотор. На борту было только двое - Майкл и парень с копной волос.
- Забирайтесь в каюту и ни ногой оттуда, - приказал Шейле Ник, направляясь в рубку.
Катер заскользил по озеру. Остров исчез за кормой. Сидя в каюте, Шейла вскоре перестала ориентироваться. Берега расплывались далеким пятном, то удаляясь, то приближаясь, но не обретая под сумрачным небом сколько-нибудь четких очертаний. В крошечный иллюминатор она видела, что иногда они шли вблизи берега: катер пробирался среди камышей, но уже в следующее мгновение кругом была только вода, черная и неподвижная, если не считать белой пены, сбиваемой носом стремительно двигавшегося судна. Машина работала почти неслышно. Все намертво молчали. Внезапно тихое постукивание заглохло должно быть, Ник повернул катер к берегу и шел по отмели. Секунду спустя он сунул голову в каюту и протянул Шейле руку:
- Сюда. Придется хлюпать по воде - ничего не поделаешь.
Кроме воды, камышей и неба, ничего не было видно. Шейла побрела по вязкой хляби, цепляясь за руку Ника. Впереди ступал пышноволосый паренек. Черная жижа просачивалась в туфли. Наконец они вышли на твердый грунт что-то вроде дороги. В темноте угадывался какой-то предмет. Оказалось, автофургон. Рядом стоял человек, которого Шейла поначалу и вовсе не различила. Он открыл в фургоне дверцу. Ник влез первым, втащив за собой Шейлу. Паренек, обойдя кузов, уселся вместе с шофером, и машина, подпрыгивая и погромыхивая, покатила по проселку, пока, одолев какой-то холм или пригорок, не выехала на укатанную ровную поверхность, должно быть шоссе. Шейла попыталась сесть, выпрямив спину, но тут же стукнулась о полку головой. Что-то над ней загремело, покатилось.
- Сидите смирно, - сказал Ник. - Еще обрушите на нас всю эту гору хлеба.
- Хлеба?
Это было первое слово, произнесенное ею с тех пор, как они покинули остров. Ник включил фонарик, и она увидела, что они отделены от водителя глухой перегородкой. Кругом стояли полки, аккуратно загруженные хлебом, лотками с пирожными, печеньем, сластями и еще консервными банками.
- Вот, подзаправьтесь, - сказал Ник. - Сегодня вам вряд ли представится еще раз такая возможность. - И, протянув руку, взял буханку хлеба и переломил надвое. Потом вырубил фонарик, и они вновь оказались в кромешной тьме.
Я совершенно беззащитна, подумала Шейла, бессильнее мертвой, которую везут в катафалке.
- Вы что, угнали фургон? - спросила она.
- Угнали? На кой ляд мне его угонять? Нам предоставил его бакалейщик из Малдонека. Сам и сидит за рулем. Возьмите сыру. И хлебните отсюда. - И он прижал ей к губам флягу. Шейла чуть не задохнулась, глотнув чистого спирта, но ей сразу стало тепло и не так страшно. - Вы наверняка промочили ноги. Скиньте туфли. А жакет сверните и положите под голову. Вот так, можно будет и позабавиться.
- Позабавиться? Как?
- Ну, нам придется отмахать миль тридцать шесть, пока не выедем к границе. Дорога ровная до самого конца. Я не прочь снять с вас скальп. x x x
Она уезжала поездом в пансион на севере Англии. Отец махал ей на прощание с перрона рукой.
- Не уходи, - кричала она из окна вагона. - Не покидай меня.
Спальный вагон исчез, превратился в театральную уборную, где она стояла перед зеркалом в костюме Цезарио из "Двенадцатой ночи". Вдруг спальный вагон-уборная взорвался...
Шейла села, ударилась головой о полку с хлебом. Ника рядом не было. Фургон стоял на месте. Что-то ее разбудило, вырвало из полного затмения - не иначе как лопнула шина. Внутри фургона было черным-черно, ничего не видно, даже стрелок на часах. Время перестало существовать. Все дело в химическом сродстве тел, сказала себе Шейла. Вернее, их оболочек - человеческой кожи. Они либо гармонируют, либо нет. Либо сочетаются и сплавляются в единую ткань, растворяясь друг в друге и обновляясь, либо ничего не происходит, как ничего не происходит, когда неисправна вилка, взорвался запал, перепутаны контакты на распределительном щитке. Но когда механизм срабатывает - а сегодня он сработал, - тогда раскалывают небо стрелы, пылают леса, это твой Азенкур. И пусть я проживу до девяноста лет, выйду замуж за очень славного человека, рожу пятнадцать детей, завоюю всяческие театральные призы и "Оскары", второй такой ночи у меня не будет - не брызнет осколками мир, не сгорит у меня на глазах. Но как бы там ни было, я это испытала...
Дверцы фургона распахнулись, и ее обдало потоком холодного воздуха.
- Капитан говорит, - сказал, весело скалясь, паренек с копной волос, если вы любите фейерверки, так вылезайте. Есть на что посмотреть.
Вслед за пареньком она спустилась из фургона, протирая глаза. Фургон стоял у канавы, за ней тянулось поле, через которое, судя по всему, текла река, но вблизи все тонуло в черной мгле. Кроме нескольких строений у излучины дороги - скорее всего, ферма, - Шейла ничего не различала. Зато вдали небо полыхало оранжевым заревом, словно солнце, вместо того чтобы уже несколько часов как уйти за горизонт, перепутав время суток, вставало на севере, где взметались вверх языки пламени и чернели столбы дыма. Ник стоял у кабины рядом с шофером, и оба глядели в небо. Из приемника, установленного в кабине над приборным щитком, вещал приглушенный голос.
- Что это? Что случилось? - спросила Шейла.
Шофер, человек средних лет с изрезанным морщинами лицом, повернулся к ней, улыбаясь:
- Арма горит, в центре, лучшая часть города. Но с собором ничего не сделается. Святой Патрик стоит и будет стоять, даже если вся округа выгорит дотла.
Паренек приложил ухо к приемнику и, выпрямившись, тронул Ника за рукав.
- В Оме уже взорвалось, - доложил он. - Через три минуты сообщат из Страбана. Через пять - из Эннискиллена.
- Что и требуется, - отозвался Ник. - Поехали.
Подсадив Шейлу, он помог ей взобраться в фургон и сам поднялся следом. Фургон тронулся, развернулся кругом на сто восемьдесят градусов и покатил по дороге туда, откуда приехал.
- Как же я не поняла! - воскликнула Шейла. - Как могла не догадаться! Вы заморочили мне голову этим могильником в лесу и вообще напустили густого туману.
