Она открыла ее. Внутри лежало… что? Нитки, сберегаемые запасливой домохозяйкой? Айви коснулась ниток пальцем. Нет, это были не нитки. Волосы.
И еще в свертке оказалась записная книжка, точнее, тетрадь. Кусочки искрошившегося и высохшего кожаного переплета посыпались на ладонь Айви, когда она открыла ее. Она стала осторожно перелистывать шершавые линованные страницы, исписанные аккуратным почерком. Каждой записи соответствовала дата. Между страницами лежал лист сложенной пополам плотной бумаги. Айви развернула его и поняла, что держит в руках старинную фотографию коричневого цвета.
По одну сторону изгиба стояла молодая женщина с невыразительным вытянутым лицом и черными кругами под глазами. На нем было темное платье с белым воротничком — то самое, которое они нашли в сундуке. Ее длинные и тонкие пальцы, казалось, парили над широким и крепким плечом мужчины с суровым выражением лица и густыми усами, сидевшим перед ней. Одет он был в темный костюм и одной рукой неловко обнимал маленького мальчика с яркими и живыми глазами. На вид мальчугану никак нельзя было дать больше пяти лет от роду, но он уверенно восседал на коленях у отца, серьезный и напряженный, похожий на взрослого мужчину, но непонятной прихоти вырядившегося в короткие штанишки и курточку с галстуком.
Фотография разломилась пополам по линии сгиба, и в руках у Айви осталось изображение женщины. Глядя в ее пустые и ничего не выражающие глаза, она вдруг почувствовала, как ее охватывает глубокая печаль.
— Я уверена, что Власкович не собирался выбрасывать эти вещи, — заявила Айви, стоя тем же вечером у раковины в кухне в ожидании, пока льющаяся из крана вода не потеплеет настолько, что ею можно будет вымыть потемневшие серебряные безделушки. — Мне кажется, что мы не имеем права оставлять их у себя.
Дэвид недовольно фыркнул. Он сидел за столом со словарем под рукой, разгадывая кроссворд. Словарь стал последней навязчивой идеей Дэвида, призванной повысить уровень его самообразования. А причиной послужила язвительная реплика офис-менеджера компании «Роуз Гарденз» Лилиан Бейлисс, посоветовавшей ему справиться в словаре, что означает слово «филистимлянин».
Айви подавила зевок. Часы показывали половину десятого, так что ложиться спать было рановато даже для нее.
— Где-то у нас есть адрес мистера Власковича. Я позвоню ему и узнаю, не пожелает ли он забрать эти вещи.
На всякий случай Айви решила оставить себе тетрадь с записями, которую, пожалуй, следовало называть дневником, фотографию и прядь детских волос из сундука, хотя они вроде бы ничего для нее не значили. И вообще, решая, какие вещи сохранить на память, а какие — выбросить, люди руководствуются странной логикой. Без малейших угрызений совести Айви раздала одежду бабушки Фэй, ее книги и бижутерию. Зато она не смогла заставить себя расстаться — подумать только! — с ее очками для чтения и резиновым эластичным мячиком, которым старушка пользовалась, разминая кисти рук.
Из-под раковины Айви достала баночку с чистящей пастой для изделий из серебра. Перед тем как приступить к работе, она машинально выглянула в окно кухни. Поначалу она не увидела там ничего, кроме своего отражения в стекле. Причем из-за щек, раздувшихся, как у хомячка, — в чем виновата была беременность, прибавившая ей веса, — собственный нос показался ей восклицательным знаком, застрявшим на просторах некогда милого и худощавого лица.
Но вот глаза ее привыкли к темноте, и Айви разглядела сундук из сплетенных прутьев на лужайке. Они с Дэвидом, сложив все найденные вещи обратно, оставили его там в ожидании мусороуборочной машины, которая должна была приехать в среду. Сундук по-прежнему стоял на своем месте в рассеянном свете уличных фонарей и выглядел страшно одиноким и всеми забытым.
Дэвид экспроприировал у миссис Биндель табличку с объявлением: «Можно забирать без спросу и бесплатно». Очевидно, надпись пришлась по вкусу многим, потому как весь вечер рядом с импровизированной свалкой то и дело останавливались грузовички и фургоны любителей поживиться на дармовщину. Молоденькая блондинка, чем-то напомнившая Айви Бритни Спирс в ее лучшие дни, остановила, выбор на белом платье. Женщина, которая давеча приходила к ним на распродажу и которую Айви видела сегодня утром с коляской, оккупированной двумя близнецами, забрала детскую одежду. В сумерках Айви заметила фигуру высокого худощавого мужчины, внимательно перебиравшего остатки. Чуть позже она обнаружила, что коробка с сантехнической арматурой благополучно исчезла. Даже миссис Биндель не смогла удержаться и тоже пришла заглянуть в сундучок. Неужели и ее снедало запоздалое сожаление о собственной поспешной щедрости? Жаль, что днище сундука почти совсем сгнило, иначе кто-нибудь непременно забрал бы его себе и восстановил.
Айви подставила наружную сторону щетки для волос под струю теплой воды из крана.
— Repousse,[13] — медленно проговорила она.
Чудесное, емкое слово. Как раз такое, которое нужно, чтобы описать выпуклый изящный узор из переплетенных цветов и колибри.
— Оттеснять противника, — сказал Дэвид. — Восемь букв, половина из них гласные. — Он задумчиво куснул указательный палец, после чего нарисовал им в воздухе нечто замысловатое. — Ладно, тише, я думаю. Пытаюсь сосредоточиться.
Айви осторожно вынула из зубьев расчески последние, застрявшие в ней волосинки.
— Помнишь ту стеклянную коробочку с серебряной крышкой? — обратилась к нему Айви. Она сунула прядь светло-каштановых волос в отверстие на крышке коробочки. — Это ведь шкатулка для волос. Дамы Викторианской эпохи собирали свои волосы, которыми позже набивали подушечки для булавок. С их помощью даже делали ювелирные украшения. Если я не ошибаюсь, то совсем недавно такую вот штучку, очень похожую на нашу, продали на электронном сетевом аукционе «еВау» за целых сто долларов.
— Похоже, нам не помешает выигрыш в лотерее. Как насчет того, чтобы сорвать джекпот?
Влажной салфеткой Айви зачерпнула из баночки немного чистящей мази для изделий из серебра и начала оттирать ею обратную сторону расчески. На чистой ткани появились черные пятна, а с выпуклой поверхности, наоборот, исчез темный налет.
— Полный набор туалетных принадлежностей будет стоить намного больше, — продолжала она. — Правда, и состоять он должен из полудюжины предметов, не меньше. Представляешь, щетка для волос, крючок для перчаток…
Дэвид подхватил со стола свой кроссворд со словарем и торопливо вышел из комнаты.
Айви между тем вооружилась старой зубной щеткой и принялась удалять последние следы окислившегося темного налета. Покончив с расческой, она взялась за ручное зеркальце. Из глубины помутневшего стекла на нее взглянуло собственное отражение. Если не считать защечных мешков, делавших ее похожей на бурундука, она все еще напоминала Мортицию Аддамс,[14] с длинными прямыми волосами и челкой, особенно в конце утомительного рабочего дня.
Она принялась полировать заднюю стенку зеркальца. Затем пришла очередь крышки от шкатулки для волос. Айви тщательно промыла ее и насухо вытерла посудным полотенцем. Наконец, она выложила их в ряд на кухонном столе и полюбовалась на дело рук своих.
И тут Айви вспомнила о бронзовой статуэтке, стоящей у подножия лестницы. Вообще-то, можно почистить и ее, раз уж она занялась этим грязным делом. Айви вышла в прихожую и сняла Бесси с постамента. Фигурку удерживал на месте шестидюймовый болт, выступающий из ее основания и утопленный в стойку перил.
Прижимая статуэтку к груди, Айви направилась обратно в кухню и вдруг вспомнила, как они с Дэвидом впервые переступили порог своего нового дома. Тогда ей показалось, что Бесси, подняв руку, тепло приветствует новую хозяйку. В то мгновение Айви захлестнуло ощущение дежа вю — настолько старинный особняк напоминал ей несколько более скромный дом Викторианской эпохи, в котором жила ее семья до того, как умер отец. До того, как мать начала беспробудно пить.
Она опустила статуэтку на кухонный стол. Айви просмотрела достаточно много телепередач об антиквариате, чтобы понимать: старую бронзу можно запросто погубить бестолковой чисткой. Бедная женщина, которая приняла Бесси за подставку для лампы работы Тиффани, залилась слезами отчаяния, когда узнала, что стерла со статуэтки патины на десять тысяч долларов.
Айви осторожно протирала фигурку влажной тряпкой, убирая пыль изо всех ее впадин и канавок, когда внимание ее привлек какой-то звук, донесшийся снаружи. Точнее, сухой треск. Спустя мгновение он повторился. Такое впечатление, будто очередной покупатель остановился посмотреть, какими еще диковинками можно обзавестись задарма.
Айви бросила взгляд на часы: начало одиннадцатого. Она выключила свет в кухне, чтобы иметь возможность видеть то, что делается на улице. На тротуаре за пределами лужайки, на которой все еще торчал плакат избирательной кампании Тео, кто-то поднял крышку сундука. Но вот она слегка опустилась, и Айви сумела рассмотреть голову и плечи того, кто стоял рядом с сундуком. Мимо проехал автомобиль, и луни его фар осветили темную, неясную фигуру. Это оказалась женщина.
