леса Скандинавии. Это послание было подписано «Напи».
Акция в Новой Зеландии выглядела гораздо более элегантной: четверо представителей финансовой элиты, задействованных в крупном проекте в Гвинее, погибли, задохнувшись выхлопными газами в автомобиле на стоянке в Веллингтоне. На крышу автомобиля была прикреплена фотография прекрасной бабочки Neurosigma gausape.
В собственном винном погребе в регионе Медок во Франции был обнаружен мертвым владелец шато, мультимиллионер Морис Монтайар, определить причину смерти медикам не удалось. Известно было лишь то, что голова винного короля покоилась на фотографии мексиканской бабочки Papilio andrax. Сведущие поговаривали, что Монтайар купил крупные участки земли в Южной Америке, которые планировал засадить виноградниками вместо растущей там кукурузы.
Морфо. Арганте. Клеопатра. Дафлидис. Напи. Гаусапе. Андракс. Пессимисты утверждали, что скоро все бабочки на свете будут ассоциироваться с террористами.
Однако эксперты на международной территории под парижскими улочками тщательно изучили их modus operandi и пришли к выводу, что Морфо, Арганте, Клеопатра и Дафлидис стояли отдельной группой. Ловить следовало именно их. Двоих мужчин и двух женщин в возрасте между двадцатью и тридцатью пятью годами. Навозные мухи, сеявшие чуму и сводящие мир с ума.
12 февраля состоялась акция в Гамбурге, самая дерзкая и самая отчаянная из всех акций террористов. После нее поднялся такой хаос, и она имела такие тяжелые последствия, как все предыдущие акции вместе взятые. Весь мир из-за нее на два дня оказался парализован, и даже самые упертые скептики начали высказывать мысли о том, что в деле, по всей видимости, задействованы внеземные цивилизации.
Конгресс «Мирового банка» должен был продлиться неделю. В течение этой недели Гамбург превратился в неприступный город-крепость. Были задействованы все: полиция, национальные службы безопасности, а также специально организованный командный штаб НАТО. Вокруг ста семидесяти двух представителей «Мирового банка» было создано непробиваемое кольцо. Ни один комар не смел сесть на влиятельных господ. Конгресс проводился на безопасном расстоянии от земли: в банкетном зале на двенадцатом этаже отеля «Эрлкёниг». Для мероприятия зарезервировали весь отель целиком. Каждого сотрудника обслуги тщательно проверили спецслужбы, тридцать два человека уволили из-за подозрительного прошлого. Ни одного человека в отель не пропускали, не обыскав и не проверив всеми мыслимыми способами.
С представителями «Мирового банка» на немецкой земле не могло произойти ничего плохого.
Мино приехал в Гамбург на поезде из Копенгагена в конце января. Орландо прибыл из Парижа, Ильдебранда – из Австрии, Ховина – из Италии.
Они провели разведку и признали крепость неприступной. Несколько раз, когда они подходили слишком близко к отелю «Эрлкёниг», их останавливали и просили предъявить документы, и им приходилось доказывать, что им действительно необходимо там быть.
– Claro, – покачал головой Орландо. – Тут даже святой Фернандо не поможет. Никакому волшебнику на свете не удастся провернуть этот фокус.
Они обсудили шесть разных способов осуществить задуманное, но отвергли все. Это было бы самоубийством.
Мино сидел, молча разглядывая стакан с шипучкой. Пузырьки воздуха поднимались на поверхность и лопались.
Бульк.
Внезапно глаза у него загорелись. Орландо, Ховина и Ильдебранда сразу же почувствовали, что грядет нечто необычайное.
– Ховина, царица алхимии! – Мино расплылся в улыбке. – Если ты сейчас ответишь «да» на мой вопрос, жадные морды «Мирового банка» замрут навсегда. Можешь ли ты, обладая своими священными, богом данными тебе знаниями, создать такой смертельный газ, который можно поместить в очень маленькую емкость и который вместе с гелием способен лишить жизни, скажем, ста семидесяти двух человек?
Ховина хмыкнула.
– Claro. Без проблем. Серафин. Получить его очень легко. Ингредиенты можно купить без специального разрешения в любой аптеке. Но во время его синтезирования мне понадобится маска и защитный костюм. Даже крохотная частица этого газа может вызвать гипераллергию. При контакте с серафином все тело начинает нестерпимо чесаться. Через несколько минут оно разбухает и взрывается, как переваренная репа. Выжить после контакта с серафином невозможно. Только я все равно не понимаю…
– Vamos! [40] – Мино вскочил. – Я вам покажу. Все очень просто. Даже ребенок с этим справится. Пойдемте, я покажу вам фасад отеля «Эрлкёниг» еще раз, особенно окна двенадцатого этажа. Кстати, вы разве не заметили, что на улице весна и очень тепло?
Четыре дня спустя в предпоследний день конгресса произошло следующее: продавец воздушных шариков в клоунском облачении и с клоунским носом перешел улицу по направлению к отелю «Эрлкёниг». Он смеялся и танцевал на тротуаре, держа в руках связку воздушных шариков. Прямо у гладкого фасада современного отеля, сделанного из стали и стекла, он столкнулся с полицейским. Полицейский выронил из рук свой шлем, клоун упал и выпустил шарики. Он кричал и плакал, указывая рукой на связку шариков, поднимавшуюся вдоль гладкой стены здания, потом снова поднялся и принялся ругать полицейского. Постепенно он успокоился и грустно проводил взглядом шарики, которые ветер уносил все выше и выше вдоль стены. На двенадцатом этаже отеля несколько окон были приоткрыты. Четыре шарика угодили в созданный окнами экран и влетели внутрь отеля. Остальные поднялись над крышей и исчезли.
Исчез и клоун.
Все прошло так, как и должно было. Самые взрослые из взрослых, самые серьезные из серьезных не могут удержаться, когда по комнате плывет воздушный шарик. Тяга проделать в нем дырку, устроить крохотный безопасный взрыв нестерпима. Маленькая иголочка, сигаретка – и пф! Кто именно из ста семидесяти двух представителей «Мирового банка», яростно обсуждавших некую сомнительную статью в балансе банка, взорвал шарик, уже никто и никогда не узнает. Всего через несколько минут, когда страшный газ серафин распространился по всему банкетному залу, все присутствующие, отекшие, разорванные, лежали на колонках цифр своих злодеяний.
Баланс почти сошелся.
Когда о катастрофе стало известно, группа из четырнадцати солдат специального назначения Бундесвера ворвалась в зал и мгновенно погибла таким же образом, так как один из сержантов прострелил три оставшихся шарика, покачивавшихся под потолком. Из шариков выпали сложенные листочки с фотографией большой небесно-голубой бабочки Morpho peleides.
Шестнадцать часов немецкие власти не решались сообщить о катастрофе. Разгорелся страшный скандал в полиции, Бундесвер лишился доверия, спецштабы НАТО лопнули, как гнилые лимоны. Повсюду возникли хаос и беспорядки, а президента Бундестага спасли в последний момент после передозировки «Лаккадона».
А в районе Санкт-Паули, притворяясь наркоманами и проститутками, две недели бродили Мино, Орландо, Ховина и Ильдебранда, они спали в подъездах и на скамейках парков. Лишь спустя четырнадцать дней они решились вернуться в город, в первые дни после убийства герметично закрытый на въезд и выезд.
Не все, что было сказано и написано в недели и месяцы после акции в Гамбурге 12 февраля, было однозначно достоверным.
