защитник уже начал объяснять свою позицию.
– Прошу извинить меня, – деревянным языком произнес Мэдфорд.
– Я хотел сказать, что, в соответствии с законом, стороне обвинения достаточно представить доказательства совершения преступления и убедить суд в наличии веских оснований считать, что преступление совершила обвиняемая, – начал речь судья Саммервил. – Я прошу занести в протокол заседания суда, что после изложения дела стороной обвинения защита может задавать свидетелям любые вопросы, касающиеся фактов, только что изложенных суду. Я поступаю так на основании того, что достаточно таинственные происшествия и особые обстоятельства являются неотъемлемой частью этого дела.
– Суд добьется этим только того, что будет вынужден разбираться с ничего не значащими деталями, – заметил Мэдфорд.
– Если эти детали имеют отношение к разбираемому судом делу, я желаю их выслушать, – сказал судья Саммервил.
– Я просто хотел заметить, что вы вашим заявлением предлагаете их все представить.
– В таком случае, господин обвинитель, почему вы возражаете? – подчеркнуто вежливо спросил судья.
– Я просил представить суду документ, находящийся в распоряжении полиции, – сказал Мейсон. – В крайнем случае я имею право, если потребуется, обязать сержанта Дорсета, как свидетеля, доставить этот документ.
– Но какое отношение имеет этот документ к убийству Харрингтона Фолкнера? – нетерпеливо воскликнул Мэдфорд.
Мейсон улыбнулся.
– Возможно, несколько дополнительных вопросов к сержанту Дорсету прояснят эту часть дела.
– Задавайте ему вопросы! – воскликнул Мэдфорд. – Спросите его, имеет ли этот документ отношение к делу. Я настаиваю на этом.
– Я предпочитаю сам формулировать вопросы. – Мейсон повернулся к свидетелю. – Господин сержант, обнаружив тело Харрингтона Фолкнера, вы принялись за расследование убийства?
– Конечно.
– И изучили все, что только было возможно?
– Естественно.
– В тот вечер вы разговаривали с обвиняемой и со мной, расспрашивали о нашем разговоре с мистером Стонтоном, а также о том, в действительности ли две рыбки, находившиеся у мистера Стонтона, были доставлены ему самим мистером Фолкнером и являлись рыбками, жившими ранее в аквариуме в конторе компании по торговле недвижимостью, не так ли?
– Я задавал вам эти вопросы.
– И настаивали на получении ответов?
– Я считал себя вправе их получить.
– Так как полагали, что они могут пролить свет на личность убийцы Харрингтона Фолкнера?
– Мне так казалось в то время.
– Почему вы изменили точку зрения?
– Не уверен, что изменял ее.
– Значит, вы по-прежнему считаете, что обстоятельства дела, которое вы расследовали в связи с участием в нем Джеймса Стонтона, имеют отношение к убийству Харрингтона Фолкнера?
– Нет.
– Значит, вы изменили точку зрения?
– Только после того, как узнал имя настоящего убийцы.
– Вы знаете, кто, по вашему мнению, совершил убийство.
– Я знаю, кто совершил убийство. И если вы перестанете мешать ходу разбирательства вашими адвокатскими уловками, мы докажем это.
– Достаточно, – объявил судья Саммервил. – Как я полагаю, защитник задает вопросы, чтобы доказать пристрастность свидетеля.
– Именно так, ваша честь.
– Продолжайте.
– Вы потребовали, чтобы обвиняемая сопровождала вас к Джеймсу Л. Стонтону?
– Да.
– К тому времени мы уже сообщили вам все факты, касающиеся находящихся у мистера Стонтона рыбок?
– Вы сказали, что больше вам ничего не известно, – согласился сержант Дорсет.
– Именно так. В то время эти факты показались вам достаточно важными и заслуживающими проверки?
– Да, в то время.
– Что заставило вас изменить точку зрения?
– Я не изменял точку зрения.
– Вы получили от Джеймса Л. Стонтона заявление, подписанное Харрингтоном Фолкнером?
– Да.
– Я хочу, чтобы это заявление было представлено в качестве вещественного доказательства.
– Возражаю, – произнес Мэдфорд. – Данные действия противоречат процедуре перекрестного допроса. Заявление не является частью дела. Оно несущественно, недопустимо в качестве доказательства и не имеет отношения к делу.
– Процедура перекрестного допроса нарушена, – спокойно заявил судья. – Протест поддерживается на этом основании.
– У меня все, – сказал Мейсон.
Судья Саммервил улыбнулся:
– Мистер Мейсон, хотите ли вы, чтобы сержант Дорсет остался в здании суда в качестве свидетеля со стороны защиты?
– Да.
– Свидетель остается в суде, – объявил Саммервил. – И если у него есть документ, полученный от Джеймса Стонтона, касающийся рыбок, принадлежавших Харрингтону Фолкнеру, свидетель должен быть готов представить его по требованию защиты.
– Это то же самое, что чесать правым локтем левое ухо, – с чувством произнес Мэдфорд.
– Вы сами выразили протест по поводу более легких способов, – заметил судья. – Суд не желает быть слишком суровым по отношению к обвинению, но всегда придерживался точки зрения, что во время предварительного слушания обвиняемый имеет право представить любые доказательства и факты, способные пролить свет на само преступление и участие в нем обвиняемого. Суд будет всегда придерживаться такой точки зрения. Вызывайте следующего свидетеля.
Несколько помрачневший и потерявший боевой задор Мэдфорд вызвал фотографа, делавшего снимки тела и окружавших его предметов. Фотографии одна за другой были представлены суду, и каждая из них скрупулезно изучена судьей Саммервилем.
В одиннадцать тридцать Мэдфорд сказал Мейсону:
– Вы можете проводить перекрестный допрос.
– Все снимки были сделаны вами лично на месте преступления и показывают состояние места преступления на момент вашего прибытия, не так ли?
– Именно так.
– Но вы видели фотографируемые предметы не только через объектив, но и собственными глазами?
– Естественно.
– И можете считаться непосредственным свидетелем?
– Да, сэр. Именно таковым я себя и считаю.
– Эти фотографии, возможно, помогут освежить вашу память относительно увиденного на месте преступления.
– Возможно, сэр.
– Я хочу привлечь ваше внимание к этой фотографии, – Мейсон передал свидетелю один из снимков. – Видели ли вы эмалированную кастрюлю? Она есть на фотографии.
– Видел, сэр. Это была кастрюля емкостью в две кварты, она была погружена в воду в ванне.
– В ванне плавали две рыбки?
– Да, сэр.
– На полу лежали три журнала. Они показаны на фотографии.
– Да, сэр.
– Вы обратили внимание на даты выпуска этих журналов?
– Нет, сэр.
– Ваша честь, смею заметить, что эти журналы помечены надлежащим образом и находятся у обвинения, – вмешался Мэдфорд. – Но я надеюсь, что защита не будет со всей серьезностью утверждать, что эти журналы имеют отношение к убийству Харрингтона Фолкнера.
– Я полагаю, ваша честь, что эти журналы станут очень интересным, возможно важным, звеном в цепи вещественных доказательств, – спокойно возразил Мейсон.
– Не будем тратить время на споры, – произнес Мэдфорд. – Мы согласны представить журналы суду.
– Вы знаете, какой журнал был верхним? – спросил Мейсон.
– Уверен, что нет, – заявил Мэдфорд. – Я также не знаю, какая из рыбок лежала головой на юг, а какая – на юго-юго-восток. На мой взгляд, полиция расследовала наиболее важные аспекты дела и пришла к логическому заключению, в правильности которого невозможно усомниться. Это все, что я знаю, и все, что хочу знать.
– Не сомневаюсь в этом, – сухо произнес Мейсон.
Мэдфорд покраснел.
– Вы уверены, что положение журналов настолько важно? – спросил судья.
– Уверен. Я думаю, что, когда обвинение
