добавила Рената и, улыбнувшись, пожала плечами. – Что касается убийства, то – «ничего не было», как писали в тех старых газетах».
По экрану скользнуло изображение газетного листа. Крупный черный заголовок торжественно заявлял:
«НИЧЕГО НЕ БЫЛО!»
«Знаменитый горнолыжник Джон Риттенберг, известный болельщикам как Берг-Бомба, заявил, что все обвинения в изнасиловании в его адрес «являются ложью» и что на самом деле «ничего не было»…»
Камера снова показала Бена Ву.
«Я бы назвал это «парадоксальным правосудием».
«Или кармой…» – улыбнулась Джуди Сэлинджер.
* * *
Кэт мысленно вернулась к тому вечеру, когда она, переодевшись Мией Райтер, заманила Джона Риттенберга в квартиру, которую она тогда убирала. Она поцеловала его – и едва совладала с тошнотой. Гнев помог ей справиться с собой. После того как Джон отключился, в квартиру вошли Бун с приятелем. Надев перчатки, Бун покрыл пенис и лобок Джона какой-то липкой субстанцией, которую принес с собой, а затем втер ему в анальную область спортивную согревающую мазь, предназначенную для облегчения мышечной боли. Кэт знала, что при попадании на слизистые оболочки или на тонкую кожу интимных органов эта мазь жжет как огонь. Таким способом она хотела дезориентировать Джона, сбить его с толку, заставить сомневаться в адекватности своего восприятия происшедшего. Она хотела, чтобы он мучился, вспоминая все, что с ним якобы произошло. Она хотела, чтобы Джон считал себя жертвой, чтобы он на собственной шкуре испытал все, что чувствовала женщина, которую он унизил и изнасиловал.
После этого Бун и его друг устроили весьма убедительное представление, позируя с обнаженным Джоном на кровати, пока Кэт делала фотографии. Потом все трое ушли. Кэт и приятель Буна уехали, а сам Бун отправился к своей машине, припаркованной на противоположной стороне улицы, чтобы сфотографировать Джона, когда тот очнется и выйдет из здания.
По правде сказать, Кэт была не в особенном восторге от своего плана, но она знала: Джон и ему подобные ежедневно проделывают с женщинами нечто подобное. Так всегда было и, вероятно, всегда будет. И каждый раз они отделываются от всех обвинений словами: «Она сама этого хотела», «Она лжет», «Она была пьяна».
«Ничего не было».
И Земля продолжает вращаться как ни в чем не бывало.
«Кто-то должен был нанести ответный удар. Кто-то должен был показать мужчинам, что чувствуют их жертвы», – подумала тогда Кэт.
– Привет, – окликнул ее какой-то парень, говоривший с австралийским акцентом.
Она обернулась.
– Ты здорово на нее похожа – на эту уборщицу из новостей.
Кэт улыбнулась.
– Мне часто это говорят.
Соскользнув с барного табурета, она взяла в руки сумку из соломы и, выйдя на яркое солнце, двинулась по узкой тропке вдоль пляжа. В воздухе разливалось благоухание орхидей. Океан – глубокого синего цвета – протянулся до самого горизонта. За ее спиной, в глубине острова, дремали окутанные туманом древние вулканы. Остановившись на мгновение, Кэт сделала селфи. Проверив, что получилось, она загрузила снимок на свой аккаунт @лисицаиворона и добавила несколько тегов:
#кармасуществует; #водасказка; #ждувгости;
#следующаяостановкапоселокпапы
Улыбнувшись, Кэт нажала кнопку «Поделиться».
Бун увидит это, подумала она, пряча телефон обратно в сумку. Увидит и поймет, что это означает.
Кэт двинулась дальше по тропе, и в ушах ее снова и снова звучали слова ведущих новостей.
«Я бы назвал это «парадоксальным правосудием».
«Или кармой…»
«Ничего не было».
И все-таки что-то было. Той ночью она убила свое Чудовище. Вступила в схватку с Травмой, которая заставляла ее прятаться, делала ее невидимой. Безымянной. И победила.
Ее увидели.
Как и Джона с Дейзи.
Карма существует, детка, подумала она, разворачивая ярко-красный леденец.
Засунув конфету в рот, Кэт пошла дальше, с каждым шагом все глубже погружаясь в золотое сияние заходящего тропического солнца.
Потягивая остывший кофе, Мэл дочитывала последние сканы страниц дневника Кит Дарлинг. Бенуа сидел в противоположном углу рабочего зала и тоже читал, шелестя страницами. Был уже вечер, ветер улегся, падал тихий снег.
…Когда я в первый раз пыталась написать часть, которая озаглавлена «КАК ВСЕ ЗАКОНЧИЛОСЬ», в нее попали лишь фрагменты моих воспоминаний. Обрывки, которые возвращались ко мне в ночных кошмарах, заставляя просыпаться в поту. Казалось, они приходят откуда-то издалека, всплывают из такой невероятной глубины, что их легко можно принять за воспоминания совершенно постороннего человека. Только потом мне пришло в голову, что сам процесс писания поможет мне восстановить недостающие фрагменты, извлечь их из темных лабиринтов памяти. Сначала я писала от третьего лица, как бы с безопасной дистанции… Но чем подробнее я исследовала жизнь Дейзи и Джона, тем глубже погружалась в прошлое, а после того, как я нашла запись, услышала музыку и голоса и увидела почти стертые временем лица, кусочки мозаики разом встали на свои места. Я смогла рассмотреть всю картину целиком, раскрыть цвета и глубину, облечь плотью тени и звуки.
Теперь я снова возвращаюсь к самому началу, только эта глава будет называться не «КАК ВСЕ ЗАКОНЧИЛОСЬ», а «КАК ВСЕ НАЧИНАЛОСЬ». Я дополнила ее фактами и переписала от первого лица. От своего лица. Теперь это действительно мое. Настоящее. Мне больше не нужно прятаться. Это я. Это не приснившийся мне кошмар, а то, что я видела наяву. Не «она», а «я».
Мне кажется, я балансирую между сном и бодрствованием, плавно переходя из одного состояния в другое. Но нет, это не сон… Внезапно я понимаю, что не сплю, что лежу вовсе не в своей постели, что мне грозит опасность… Паника вспыхивает в груди, мешает дышать. Где я?!.
Я пытаюсь сглотнуть, но в горле пересохло. Во рту стоит какой-то странный привкус. Что это может быть? Догадка пронзает, как удар электрического тока. Кровь. Это кровь… Я вздрагиваю, мое дыхание становится неглубокими и частым. В страхе я пытаюсь повернуть голову, но ничего не получается. Мое лицо закрыто грубой влажной тканью, руки веревками притянуты к бокам. Я в ловушке, я в плену…
Только сейчас я начинаю чувствовать боль, острую, невыносимую боль. Болит все. Ломит плечи. Ноют ребра. Тянет в животе и саднит в промежности. Боль пульсирует в висках и затылке, в крови бушует адреналиновый шторм. Я открываю глаза, но ничего не вижу. Может, я ослепла? Новый приступ паники вонзается в мозг, словно осколок холодного стекла. Я хочу закричать, но звук получается глухой и почти не слышный.
Где я?.. Что со мной?..
Нужно сосредоточиться. Паниковать нельзя, это опасно. Думай, думай… Вспоминай.
