— Допустим, — согласился Левандовский. — Но, может быть, они живут, скажем, в Варшаве, а в Цеханов приезжают в дни операций.
Сержант игнорировал это замечание.
— Второе мое наблюдение связано с первым. Все нападения производились неподалеку от главных шоссейных дорог уезда. Они лучами расходятся из Цеханова. Для налета бандиты выбирали место, лежащее или на самом шоссе, или на его ответвлении, но на таком, которое проходит через другие деревни.
— Любопытное наблюдение, — поручик внимательно изучал карту. — В принципе вы правы, хотя последний налет и является исключением. Убийца, удирая из Малых Грабениц, должен был проехать деревню Униково, прежде чем попасть на шоссе Цеханов — Дзялдово.
— Это исключение только подтверждает правило, — продолжал гнуть свое старший сержант. — Не забудьте, пан поручик, что дорога Покрытки — Униково — Черухи очень оживленный тракт, хоть он не связан с Цехановом.
— Какой же отсюда вывод?
— Я думаю, такой: бандиты совершают нападение только в тех населенных пунктах, откуда легко добраться до шоссе и быстро вернуться в Цеханов, не привлекая к себе внимания. Главным козырем преступников является быстрота операций. Из каждого места, где был совершен налет, можно вернуться в Цеханов за полчаса, максимум за сорок минут. А это значит, что к тому моменту, когда в ближайшее отделение милиции сообщают о налете, преступники уже находятся в городе. Если они даже и не живут там, как вы считаете, они к этому времени успеют уже сесть на поезд. Поэтому, мне кажется, необходимо проследить за всеми мотоциклами, возвращающимися в город. Ведь мы уже знаем, что бандиты пользуются мотоциклами.
— В этом тоже нет полной уверенности, — возразил поручик.
— Стопроцентной уверенности у нас, конечно, нет, однако показания Феликсяка и тех женщин из деревни Лебки явно свидетельствуют, что бандиты бежали на мотоцикле. Мы можем принять это за аксиому.
— Мысль неплохая, но воплотить ее в жизнь трудно. От Цеханова отходят шесть больших дорог. Значит, на каждой из них должен дежурить милиционер, который будет записывать номера мотоциклов. Это заняло бы несколько недель. Боюсь, что стоит мне явиться с подобным предложением к Старику, и он выставит меня за дверь. Где он возьмет людей? Вы сами знаете, какие у нас штаты и сколько работы.
— Поэтому, поручик, может быть, нам и не надо идти с этой идеей к майору? Я даже прошу вас сохранить в глубокой тайне наш разговор. Контроль на дорогах надо осуществить так, чтобы в Цеханове никто об этом не знал. Возможно, придется прибегнуть к помощи воеводского или даже Главного управления.
— Почему? — спросил удивленно Левандовский.
— Потому что все происходящее в Цеханове, включая даже внутренние дела уездного управления милиции, сейчас же становится известно бандитам. Нагляднее всего это подтверждается фактами. Более тридцати раз устраивались засады, но преступники так и не попались на удочку.
— Вы предполагаете… — в голосе поручика зазвучала тревога.
— Я не могу совершенно исключить возможность того, что у бандитов есть свой информатор в милиции. А может быть, как это ни кажется парадоксальным, тот, второй, низенький, который всегда замаскирован и молчит, — работник милиции.
— Один из нас? Но это просто невозможно!
— А вы не задумывались, — прервал поручика Хшановский, — отчего так получается, что бандиты всегда обо всем прекрасно информированы? У продавщицы большая выручка, в среду она собирается отвезти эти деньги в банк, и преступники являются во вторник вечером. Приходский священник продал свою «варшаву», но еще не успел купить новый «рено», — и в тот же день «гости» навещают его приход. Крестьянин получает несколько десятков тысяч злотых за свеклу, а дома его уже поджидают. Наконец, в глубочайшей тайне мы организуем засаду. Трое милиционеров целых пять дней подкарауливают преступника в каморке за магазином. Продавец получает приказ не контактировать ни с кем, только обслуживать покупателей. Никто в деревне понятия не имеет, что милиция окопалась в магазине. Одновременно по всему уезду намеренно распространяются слухи, что в этом магазине выручка составила свыше ста пятидесяти тысяч злотых. Такого случая бандиты, казалось, не должны были упустить. Однако проходит пять дней — за деньгами никто не является. Мы снимаем засаду, и ровно через два дня «человек со шрамом» уже в лавке; он откровенно издевается над милицией, признает, что цель налета именно в этом, а не в тех пятнадцати тысячах, которые он попутно прикарманивает. Спрашивается, откуда, как не из милиции, преступники могли получить подобные сведения?
— Эго было бы ужасно. Просто в голове не укладывается.
— Я не утверждаю этого категорически, поручик, но такие выводы невольно напрашиваются.
— По-прежнему надеюсь, что вы ошибаетесь, хотя ничем не могу сейчас этого доказать. Однако без ведома майора мы никаких шагов предпринять не можем. На что это было бы похоже? Заговор подчиненных против непосредственного начальства?
— Вы правы, — согласился Хшановский. — Майор вне всяких подозрений, и, конечно, он должен знать, что происходит в его районе. Вам, пан поручик, все-таки придется посвятить начальника отделения в наши планы во всех подробностях. Я совершенно уверен, что он нас поддержит.
— Предпочел бы обойтись без этого разговора.
— Я тоже. Но ведь иного выхода нет.
— Ничего не поделаешь, раз необходимо, пойду к Старику.
— Благодарю вас, поручик.
— Допустим, мы получим его согласие. Все номера мотоциклов будут ежедневно регистрироваться. Но что это нам даст? Ведь только в Цеханове тысячи полторы мотоциклистов. А в окрестных деревнях их раза в два больше. Таким образом, у нас будет несколько тысяч подозреваемых.
— Значительно меньше. Всего несколько человек. Вспомните, поручик, огромное большинство налетов совершается в сумерках. В это время дня мотоциклов на дорогах совсем немного. А кроме того, нас будет интересовать только небольшой отрезок времени: около часа с момента налета.
— Гарантии никакой нет, но можно попробовать.
— Я думаю, что посты на шоссе мы установим на короткий срок. Если сравнить имеющиеся данные о налетах, то можно заметить, что почти все они приходятся на сентябрь, октябрь и начало ноября. Это и понятно. В осенние месяцы в деревне появляются деньги — выручка за урожай, за поставку свеклы. Да и время года благоприятствует налетам: длинные темные вечера. В другие месяцы ограбления совершались от случая к случаю, когда преступников ожидала уж очень богатая добыча. А в декабре, январе, феврале и марте нападений вообще не было.
— Верно, — согласился Левандовский.
— Преступник опасается оставить следы на снегу. В отличие от обычного охотника он и охотник и дичь одновременно. Охотится за деньгами и стремится ускользнуть от нас. А кроме того, зимой довольно трудно ездить на мотоцикле. Холодно, руки коченеют, мотоцикл может занести, да и аварии зимой случаются чаще.
— Мне все больше нравится ваш план.
— Если наши планы одобрит начальство, то после очередного нападения у нас будет десятка два подозреваемых. Следующий налет покажет, какие номера мотоциклов повторились. А после третьего нападения все станет ясно.
— В ваших рассуждениях есть один просчет.
— Какой, поручик?
— Вы говорите о трех налетах. Между тем бандит начал убивать людей. Он уже не удовлетворяется деньгами. Мы не можем спокойно дожидаться нового преступления.
— Естественно, дожидаться мы не будем. Возможно, нам удастся схватить его раньше.
— Каким образом?
— Если сумеем догадаться, кто он, на основе данных, описанных в этих делах.
— Не представляю, как вы это сделаете.
— Я тоже еще не знаю. Но, возможно, нам удастся приблизиться к разгадке, а это облегчит розыск.
— А если бандит использует фальшивые номера мотоциклов, меняя их при каждой новой операции?
— Это почти исключено. Если не сам бандит, то мотоцикл его наверняка из Цеханова. Ведь, совершая нападения, он пользовался лишь шоссейными дорогами, ведущими сюда. Если бы на каком-то цехановском мотоцикле то и дело менялись номера, это показалось бы подозрительным. Хотя бы соседям. А ведь бандиты, по крайней мере один из них,— человек, явно не навлекающий ничьих подозрений.
— Однако тот человек, если он действительно из нашего города, сразу же заметит усиленный контроль на дорогах.
— Именно поэтому сейчас для нас важнее всего, чтобы он этого не заметил. Мы и должны хранить этот факт в глубокой тайне. Не может быть и речи о патрулях службы движения или о милиционерах с повязками. Эти люди должны ежедневно конспиративно приезжать из Варшавы, к тому же состав групп должен постоянно меняться. И регистрировать номера надо незаметно для постороннего взгляда.
