— Вы его использовали в качестве бесплатного заместителя, чтобы он занимался вашими легкими случаями? Вы ведь практикуете как психиатр? Не правда ли?
— Только в известном смысле… — Тут лицо его окаменело, он замолчал, а затем спросил: — Прошу прощения, сэр, но с кем имею честь говорить?
Г.М. представился.
— Он работал со мной, как работал бы всякий другой молодой человек с хорошим будущим, — продолжал успокоенный Арнольд. — Когда некоторое время назад мисс Изабелла пришла ко мне и рассказала… о вещах, которые, я полагаю, вам известны… я оказался в очень затруднительном положении. Мне самому невозможно было вмешиваться во что-либо, расспрашивать даже самым деликатным образом. Вы меня понимаете?
— Я знаю, что Ментлинг ненавидит врачей, особенно тех, кто занимается душевными заболеваниями.
Арнольд предпочел принять это замечание добродушно.
— Что касается меня, то меня он выносит только при условии, что я говорю с ним исключительно о спорте. Но буду краток: если один из членов семьи действительно невменяем, его необходимо поместить в лечебницу, но так, чтобы избежать скандала. Этому условию приходится покориться. Мисс Бриксам согласилась ввести в дом Бендера как художника, которому она протежирует. Эта задача облегчалась тем, что и Равель был приглашен на эти дни. Бендер должен был установить…
— А он установил?
— Вне всякого сомнения, — спокойно ответил Арнольд, — поэтому он и убит.
Глава 6
Шкатулка без отравленной иглы
— Поймите меня правильно, прошу вас, — продолжал доктор Арнольд, — я бы солгал, если бы стал утверждать, что смерть Бендера явилась для меня ударом. Он глупо дал сегодня вечером заманить себя в западню. Но все же мне его жаль… Он был мне полезен, и я, конечно, не допустил бы этого глупого эксперимента. Мисс Бриксам… — он бросил на нее взгляд, полный доброты и сожаления, — мисс Бриксам считала, что это было безумием, и сделала, я знаю, все, что могла, чтобы помешать опыту. Не стану осыпать ее упреками, но жалею, что она не была откровеннее со мной.
Доктор Арнольд улыбнулся Изабелле, чтобы показать ей, что он прощает ее. Эта женщина, еще несколько часов назад такая спокойная, казалась совершенно сломленной и была готова заплакать, как дитя.
— Сейчас, когда все карты оказались открыты, вы могли бы исполнить свою обязанность, — сказал Г.М.
Доктор Арнольд пожал плечами.
— К счастью или несчастью, дело теперь в ваших руках и меня больше не касается. Все, что я могу сделать, это помешать вам повесить убийцу, если вы его поймаете.
— Не понимаю, как вы можете с такой легкостью снимать с себя всю ответственность, друг мой, — сказал Г.М., разглядывая свою трубку, — я вижу, вы распланировали всю свою жизнь: вы заранее знаете, кого из своих гостей вы удостоите чести сесть за ваш стол, и даже факт, что вашим шурином будет маньяк, не может вас заставить забыть, что его смирительную рубашку будет украшать герб.
— Меня удивляет ваша откровенность, сэр, но вы, кажется, забыли, что я люблю Джудит Бриксам.
— Я этого не забыл, и мои колкие слова служат тому доказательством. Значит, вас совершенно не беспокоит психическое состояние мисс Джудит? Или мисс Изабеллы?
— Не думаете ли вы… — воскликнула Изабелла.
— Прошу вас, успокойтесь, мисс. В таком случае остаются только два лица этой семьи. Если вы не хотите нам помочь, мы будем вынуждены сами добыть нужные нам сведения.
Арнольд внимательно посмотрел на Г.М.
— В настоящий момент ничего не могу ответить, я еще сам не составил определенного мнения об этом случае. Не касаясь второго лица, должен заметить, что всегда был склонен считать лорда Ментлинга человеком с совершенно здоровой психикой.
— Значит, не можете ответить? — проговорил Г.М., поднимая брови. — Надо подумать над этим. Продолжайте, Местерс.
Инспектор с весьма любезной улыбкой тут же принялся за дело. Он попросил Изабеллу сесть. Можно было подумать, что его гипнотизировала обстановка этой комнаты, но у Местерса были свои причины отказаться от того, чтобы перенести продолжение допроса в другую комнату.
— Мы вынуждены собрать ваши показания, — сказал он. — Это одна из неизбежных формальностей. Если вы ничего не имеете против, доктор, мы начнем с вас.
— Но ведь вы могли бы допросить мисс Бриксам наедине, разве не так? — настаивал доктор Арнольд.
— Мы не причиним ей ни малейшего вреда. Вы — врач, а не адвокат. Расскажите мне, где вы были сегодня вечером.
В первый раз искренний смех несколько оживил лицо Арнольда.
— Что вам пришло в голову, инспектор? Я не убивал этого несчастного, если вы это имеете в виду, и Джудит также! Я не настолько глуп, чтобы подвергать себя опасности быть повешенным.
Говорил он равнодушным тоном, поправляя перед зеркалом галстук и белый жилет: после ужина в ресторане Джудит и он с приятелями были в театре, где шла интересная пьеса, затем все вместе заглянули в одно кабаре на Риджент-стрит, там они танцевали до половины двенадцатого. Из-за густого тумана машина шла медленно, и они попали домой за несколько минут до полуночи.
Выслушав Арнольда, Местерс попросил его удалиться из комнаты, а затем повернулся к мисс Бриксам:
— Пусть на вас не действует ни обстановка этой комнаты, ни то, о чем я хочу вас спросить, мисс! Ничего плохого с вами не случится, — сказал он ей добродушным тоном.
— Я знаю, что глупа. Но, право, сама не понимаю, что со мной! Два часа назад я ни за что бы не поверила, что так разволнуюсь. Может быть, это потому что я в первый раз по-настоящему вижу эту комнату. Когда умер отец, мне было три года, и я ничего не помню. Но о чем вы хотели спросить меня?
— После того, как мистер Бендер удалился в комнату, вы решили не оставаться в столовой, не так ли?
— Да, я почувствовала, что не в состоянии выдержать это напряженное выжидание. Гийо также сопровождал меня, сказав, что ему скучен этот опыт.
— Куда вы пошли после того, как покинули столовую?
— Наверх, в свой будуар. Но почему вас это интересует?
— Только потому, что об этом обычно спрашивают. Сколько времени вы там оставались?
— До того самого момента, когда я услышала крик Джудит, это значит, когда… — Она сделала резкий жест в сторону кровати.
— Был ли с вами кто-либо еще? Например, кто-либо из прислуги?
— Но… Гийо был со мной.
У Местерса чуть не выпал из руки карандаш.
— Да, — пробормотал он, — правда. Но он ведь не оставался подле вас все время, мисс? Я хочу сказать, что молодые люди… любят бродить по дому.
Изабелла посмотрела на него.
— Я не знаю, что вы вбили себе в голову, инспектор, но Гийо действительно был очень возбужден, когда вошел в мой будуар.
— Когда это было?
— Не более чем через полчаса после начала эксперимента, это значит — около половины одиннадцатого. Я уверена во времени, так как в течение всего этого ужасного выжидания следила за стрелкой часов. Когда пришел Гийо, мы попытались сыграть в шахматы. Мы часто проводим время таким образом. Потом попробовали играть в карты. Но были слишком нервно настроены для игры и кончили тем, что стали разговаривать о происходящем событии.
— И мистер Гийо Бриксам до самой полуночи оставался подле вас?
Терлен посмотрел на сэра Джорджа, имевшего вполне удовлетворенный вид. «Отлично, — казалось, думал он, — теперь все в этом доме имеют алиби!»
Но Местерс не был удовлетворен и еще больше помрачнел, когда услышал, что Г, М. напевает.
— Может быть, вы желаете задать мисс Изабелле какой-нибудь вопрос, сэр Генри?
— Действительно хочу, — сказал Г, М., теребя подбородок. — Вы сказали, что ваш племянник говорил с вами о комнате. В каком смысле?
— Он старался ободрить меня шутками «о якобы существующей опасности».
— Опасности из-за отравленной западни, не так ли?
— Да! Он сказал, что, предположим, отравленная ловушка когда-то действительно существовала. Неужели вы думаете, что яд мог сохранить свою силу в течение стольких лет?
Г.М. нахмурился.
— Об этом я ничего не знаю! Если первый человек погиб в 1803 году, а последний в 1876, это доказывает, что сила яда не ослабела. Простите, Местерс, но мне это напоминает случай со шкатулкой Калиостро, о которой я уже говорил за столом: старый коллекционер был найден мертвым в своем частном музее без заметных следов насилия. Напомните мне об этом случае позднее. Так вот, шкатулка, вызвавшая смерть, была сделана в 1791 или 1792 году… Продолжайте, мисс Бриксам, прошу вас!
— Да, но я помню, что я ответила Гийо: «То, что вы говорите, — правда, но ведь кто-то…» — она украдкой бросила взгляд на Г.М., — «кто-то входил в эту комнату, чистил ее, приводил в порядок. Не могу поверить, что этот «кто-то» при этом вновь подготовил отравленную западню при помощи яда, заключенного в стрелах».
