— Она в коме, — ответил Фрэнк.
— Жалко Гаса Шмидта. Я с ним пару раз встречалась. — Увидев удивление на лице мужа, она объяснила: — Когда проходила химиотерапию в Слоун-Кеттеринге. Его жена Лотти тоже там находилась. Мне так ее жаль. Глядя на них, было видно, что они очень близки. Она, наверное, в жутком состоянии. Насколько я помню, у них есть дочь, но она живет где-то в Миннесоте. — Она немного помолчала и добавила: — Нужно выяснить, когда похороны, я бы хотела сходить.
«Как это похоже на Селию, — подумал Рамси. — Она непременно пойдет на похороны. Большинство людей будут размышлять, идти или нет, — и останутся дома». Он сделал глоток водки с мартини, еще не зная, что случайное знакомство его жены с Лотти Шмидт откроет новый аспект в расследовании пожара на фабрике Коннелли.
Любопытство Марка Слоуна касательно его соседки было удовлетворено на следующий день, когда он увидел пятничные утренние газеты и по дороге в офис остановился выпить кофе с бубликом. Пожар в комплексе занимал первые страницы, а на развороте он обнаружил фотографию Ханны Коннелли перед больницей, когда отец усаживал ее в такси. «Какая ирония», — подумал Марк. Фирма, из которой он уволился, и новая, где собирался начать работать, занимались корпоративной недвижимостью. И он уже не раз сталкивался с пожарами, очень удобно возникавшими в тот момент, когда собственность переставала приносить доход.
Слоун помнил, как Билли Оуэн, владелец ресторана в Чикаго, получил большую страховку после второго весьма подозрительного пожара, и следователь страховой компании сказал, что в следующий раз, когда Билли захочет избавиться от собственности, ему следует устроить наводнение.
Откусив кусок бублика, Марк прочитал в газете, что вдова погибшего мужчины, которого звали Гас Шмидт, упрямо твердит, что Кейт Коннелли, дочь хозяина фабрики, договорилась с ее мужем встретиться на рассвете в комплексе. Но, судя по тому, что говорилось в статьях, Шмидт являлся недовольным бывшим работником фабрики. Аналитический ум Марка тут же ухватился за идею, что Гас Шмидт мог быть подходящим человеком, если кто-то хотел сжечь комплекс. В газете имелась и фотография Кейт Коннелли, оказавшейся потрясающей блондинкой.
В любом случае по удивительному стечению обстоятельств ее сестра жила этажом ниже. Он не смог как следует рассмотреть ее из-за темных очков, да еще она отвернулась — наверное, не хотела, чтобы видели ее слезы. Но не вызывало сомнений, что она совсем не похожа на сестру. Впрочем, самое сильное впечатление на него произвела ее подруга с пылающими рыжими волосами, которая изо всех сил старалась ее защитить.
Взяв вторую чашку кофе у официантки за стойкой, Марк принялся раздумывать о своих делах. За прошедшие недели он достаточное количество раз приезжал из Чикаго на свою новую работу и чувствовал себя вполне комфортно с будущими коллегами. Поэтому решил при первом же возможном случае снова открыть дело об исчезновении Трейси. И не только из-за матери — он и сам не переставал думать о сестре. Когда женщина, пропавшая в возрасте четырнадцати лет, через двенадцать или четырнадцать лет после этого сумела сбежать от тех, кто ее захватил, Марк подумал, что, возможно, Трейси удерживают где-то насильно.
В этом месяце ей бы исполнилось пятьдесят, но в его сознании она нисколько не постарела и вечно оставалась двадцатидвухлетней.
Он заплатил по счету и вышел на улицу. В восемь утра на Гринвич-Виллидж было полно людей, направлявшихся в метро. Хотя утро выдалось холодным, дождя явно не предвиделось, и Марк решил, что будет приятно размяться и дойти до офиса пешком. Официально он начинал работать в понедельник, но посчитал, что стоит сходить туда заранее, чтобы быстрее устроиться на новом месте. По дороге он думал про полицейского, который, по словам матери, положил столько сил на расследование исчезновения Трейси. Ник Греко. Мать говорила, что тогда ему было лет сорок, значит, сейчас уже около семидесяти, и он, конечно же, на пенсии. Но можно попытаться найти его в Гугле.
В пятницу утром клерк из офиса патологоанатома получил распоряжение передать тело Гаса Шмидта Чарли Уолтерсу, хозяину похоронного бюро, которому Лотти поручила организовать похороны.
— Если это послужит утешением вдове, — сказал клерк, — сообщите ей, что смерть наступила мгновенно, когда рухнула лестница. Он не почувствовал ожогов на руках, когда его тащили наружу.
Было решено выставить тело Гаса в зале для прощания на один день, чтобы все желающие могли отдать ему последнюю дань, — а затем кремировать.
Клерк, худой лаборант лет тридцати, начал здесь работать недавно, и ему нравилась шумиха, которая нередко являлась составляющей частью всего, с чем ему приходилось иметь дело. Он с удовольствием выслушал историю о взрыве, уничтожившем Комплекс Коннелли, и размышлял о том, что могли там делать Кейт Коннелли и Гас Шмидт в такой ранний час, да еще в тот момент, когда начался пожар. Он понимал, что не должен задавать этот вопрос, но любопытство взяло верх.
— А вы не знаете, что там делали Шмидт и дочь Коннелли?
Почувствовав в лаборанте родственную душу и любителя посплетничать, Уолтерс ответил:
— Никто ничего не говорит. Но всем известно, что Гас Шмидт так и не сумел смириться с тем, что его уволили.
— К нам сюда вчера вечером заезжали пожарные инспекторы за его одеждой. Когда случается подозрительный пожар, они первым делом забирают вещи жертв, в надежде найти какие-нибудь улики.
— Когда мы организуем похороны человека, погибшего при пожаре, всегда бывает расследование, — сказал Уолтерс. — Некоторые из пожаров возникают по воле божьей — например, из-за молнии. Другие являются несчастными случаями — например, когда дети играют со спичками. У нас был один случай с трехлетним ребенком. Он выбежал из дома, а его бабушка умерла, задохнувшись от дыма, пытаясь найти внука. Бывают ситуации, когда человек не может продать дом или бизнес и устраивает поджог, чтобы получить страховку. Говорят, дела Коннелли шли из рук вон плохо.
Уолтерс сообразил, что слишком разболтался. Ему следует подписать бумаги, получить разрешение забрать тело Гаса Шмидта и убраться восвояси.
В пятницу после бессонной ночи Лотти Шмидт под утро задремала. В последний раз, когда она смотрела на часы, они показывали пять минут пятого — то самое время, когда Гас вчера ушел из дома. Он не особенно любил показывать свои чувства, но наклонился и поцеловал ее на прощание. «Неужели он знал, что больше не вернется?» — спрашивала она себя.
Это была последняя мысль перед тем, как Лотти провалилась в благословенный сон. Ее разбудил звук льющейся в ванне воды. На одно короткое, исполненное надежды мгновение она подумала, что вернулся Гас, но тут же сообразила, что это Гретхен, которая вчера днем приехала из Миннеаполиса.
Лотти вздохнула и устало села на кровать. Нащупав халат, которому было уже десять лет, она засунула ноги в тапочки. Халат Гас купил в «Викториас сикрет» и подарил ей на Рождество. Лотти помнила, как, увидев пакет, испугалась, что ее муж потратил деньги на какую-нибудь легкомысленную ночную сорочку и она в жизни ее не наденет. Но оказалось, что в нем лежит красивый халат с голубым рисунком, шелковый снаружи и теплый, приятный для тела внутри. А еще его можно было стирать.
Такие халаты больше не шьют, но, как только на улице становилось холодно, Лотти доставала его и с удовольствием надевала по утрам. Они с Гасом оба рано вставали, не позже половины восьмого. Гас обычно поднимался первым, и, когда она спускалась, кофе уже был готов.
А еще он успевал забрать газеты, и они завтракали в уютном молчании. Лотти всегда читала первым делом «Пост», а Гас любил «Ньюс». Оба пили апельсиновый сок и ели овсяную кашу с бананами, поскольку доктор сказал, что с этого лучше всего начинать день.
Но сегодня ее не будет дожидаться приготовленный мужем кофе. И придется пройти до самого конца подъездной дорожки, чтобы забрать прессу. Парень, который доставлял газеты, отказывался складывать их около задней двери, потому что не хотел задом выезжать на улицу.
Когда Лотти проходила мимо ванной комнаты, она услышала, что вода продолжает литься, и подумала, что Гас пришел бы в ярость от того, что Гретхен тратит так много горячей воды. Он ненавидел расточительность.
Спускаясь по лестнице, Лотти попыталась не думать о том, что во время церемонии прощания у Гретхен может возникнуть соблазн показать соседям фотографии своего дорогущего дома в Миннесоте. У людей, которые хорошо знают Шмидтов, непременно возникнет вопрос, откуда у Гретхен деньги на такой роскошный дом. Разведенная, без детей, проработав много лет в телефонной компании, Гретхен стала массажисткой. «Хорошей массажисткой», — честно подумала Лотти. И, хотя она не слишком много зарабатывала, у нее образовалось немало друзей. Она является активисткой в пресвитерианской церкви, но сначала говорит, а потом думает. Ее нужно только предупредить…
