Несколько фонарей указывало дорогу к зданиям, и Клайд осторожно обошел комплекс по периметру, стараясь не попадать в поле зрения камер наблюдения. К самим зданиям он не подходил, решив, что там наверняка находится какой-нибудь сонный охранник. И тут в задней части, за площадкой, где, судя по всему, днем стояли машины, он обнаружил огороженное пространство вроде гаража, который был у них около дома на Стейтен-Айленд. «Только намного больше», — шепотом сказал он себе.
Клайд пересчитал фургоны: три больших, в таких можно перевозить все, что угодно, и два примерно в два раза меньше. Он подергал ручки, но все оказались закрыты.
В самый последний момент Клайд увидел еще один фургон, стоявший в дальнем углу. Ночь выдалась темной, небо затянули тучи, но ему хватило света, чтобы понять, что фургон побывал в аварии: капот был смят, боковая дверца погнулась, ветровое стекло разбито, шины спущены. Но в нем можно переночевать, а утром, до того как кто-нибудь появится, — выбраться. Тут Клайда посетило вдохновение, и он решил проверить большие задние двери. Он уже начал сильно замерзать, а тележка была тяжелой. Когда Клайд сдвинул засов, двери распахнулись с приятным для его уха звуком.
Хотчкис вытащил из грязного кармана маленький фонарик и не удержался от радостного восклицания. Стены и пол фургона были обиты мягкой тканью. Клайд забрался внутрь, затащил за собой тележку и закрыл двери.
Принюхавшись, он с удовольствием вдохнул застоявшийся воздух, сказавший ему, что эти двери довольно давно никто не открывал. Дрожа от предвкушения, Клайд вытащил из тележки газеты, служившие ему матрасом, и самые разные тряпки, заменявшие одеяло. Так удобно он не устраивался на ночь уже много лет. Чувствуя себя в полной безопасности, он выпил бутылку вина и заснул.
Вне зависимости от того, в какое время Клайд находил место для ночлега, внутренние часы всегда будили его в шесть утра. Он засунул газеты и тряпки в тележку, застегнул пальто и открыл двери фургона. Всего через несколько минут Хотчкис уже находился в нескольких кварталах от комплекса, превратившись в еще одного бездомного, бредущего в никуда.
Вечером он вернулся к фургону, который с тех пор стал его постоянным ночным убежищем.
Иногда Клайд слышал, как отъезжал фургон, и решал, что он везет товар в какое-нибудь удаленное место. Временами до него доносились голоса, но он довольно быстро сообразил, что они ему не опасны.
Клайд всегда уходил в шесть утра, прихватив с собой все имущество, чтобы не оставлять следов своего пребывания, разве что куча газет постепенно росла.
За два года до утреннего взрыва, когда Хотчкис едва успел сбежать до появления полиции и пожарных, произошло только одно неприятное событие. Тем вечером от самого метро за ним шла девушка, которая не желала отставать и даже сумела забраться в фургон, прежде чем он успел закрыть двери. Это была приличная девушка, и, судя по всему, она училась в колледже. Незнакомка сказала, что хочет с ним поговорить. Клайд разложил газеты, забрался под «одеяло» и закрыл глаза, но она продолжала болтать и мешала ему насладиться вином. Клайд помнил, что он сел и ударил ее по лицу.
Но что произошло потом, он не знал. Клайд много выпил и быстро уснул, а когда проснулся, ее уже не было. Значит, с ней все в порядке, решил он. Или она кричала? Может быть, он засунул ее в тележку и оттолкнул подальше? Нет, не похоже. Впрочем, в любом случае она убралась.
Он несколько дней не возвращался в фургон, но когда рискнул туда вернуться, оказалось, что все нормально. Значит, девушка никому ничего не сказала.
А потом случился взрыв, и ему пришлось выскочить из фургона, собрав перед этим свои вещи, до того как приехали пожарные. Однако у него возникло подозрение, что он успел захватить с собой не все и там кое-что осталось.
«Мне будет не хватать моего тайного убежища, — печально подумал Клайд. — Там я чувствовал себя в полной безопасности, мне даже сны про Джои не снились».
Ему достало здравого смысла не приближаться к сгоревшему комплексу на следующий день, потому что в газете, которую он выудил из мусорного бака в Бруклине, говорилось, что какой-то старик, работавший раньше на фабрике, и дочь владельца находились на территории комплекса во время пожара и их подозревали в поджоге. Забавно, но он их не слышал в ту ночь. А сейчас там было полно копов.
Наверное, ему больше не суждено вернуться в тот фургон. Даже когда он сообразил, что в спешке потерял фотографию, на которой были изображены он, Пегги и Скиппи, Клайд просто пожал плечами. Он уже давно не смотрел на снимок, так что какая разница? Он почти не помнил свою семью. Жаль только, что ему никак не удавалось забыть Джои.
Опасаясь пропустить звонок от доктора Пателя, Ханна включила звук мобильного телефона на максимум, когда ложилась спать. Но она так устала, что буквально провалилась в сон. Проснувшись в семь часов в пятницу, она сразу же позвонила в больницу, и медсестра из отделения интенсивной терапии ответила, что ночь прошла спокойно.
— Кейт не пыталась что-нибудь сказать? — спросила Ханна.
— Нет. Она находится под действием сильных успокоительных препаратов.
— Но вчера вечером она что-то сказала моему отцу.
«О господи, — в ужасе думала Ханна, — если Кейт что-то скажет про то, что она подожгла комплекс, и ее кто-нибудь услышит, что тогда будет?»
— Я сомневаюсь, что она могла произнести нечто внятное, мисс Коннелли, — попыталась успокоить ее медсестра. — Состояние Кейт стабильно, доктор наверняка вам говорил, что это хороший знак.
— Да-да, спасибо вам. Я скоро приеду.
Ханна повесила трубку и довольно долго лежала, опираясь спиной о подушку. «Какой сегодня день?» — спросила она у самой себя и принялась сортировать все, что случилось за полтора дня. В среду на работе произошло важное событие, ей сказали, что у нее будет собственная линия одежды. Она помнила, что не позвонила Кейт, потому что та встречалась с отцом и его новой подружкой Сандрой. «Мы с Джесси отправились вместе ужинать. Я вернулась домой, посмотрела телевизор и легла спать. Потом примерно в пять утра позвонил Джек. Это уже четверг? Неужели все действительно произошло только вчера?»
Ханна попыталась выстроить по порядку события четверга. Вот она мчится в больницу, ждет отца, остается в комнате ожидания до тех пор, пока Кейт не вывезут из операционной, затем едет на работу. «Дурацкий был поступок, — подумала она. — И что я рассчитывала там сделать?» Потом Ханна вернулась в больницу и с облегчением обнаружила Джесси. Через некоторое время, уже ближе к вечеру, появились отец и Сандра, и Ханне показалось, что Кейт что-то сказала отцу. После этого она поехала домой и обнаружила, что ее снова ждут инспекторы пожарной охраны. Когда они ушли, Джесси приготовила поесть, и они опять отправились в больницу.
Девушка вспомнила, что отец впереди нее пошел взглянуть на Кейт. Подойдя к кровати, она увидела, как отец наклонился к Кейт и его явно испугало то, что та сказала.
Знает ли она, что Гас мертв? Попыталась ли извиниться перед отцом за то, что устроила пожар?
«Я не буду, не стану этому верить».
Ханна нажала кнопку на пульте управления телевизором — и тут же об этом пожалела. Пожар оставался главной новостью дня. «Возникает вопрос, что делала на территории комплекса Кейт Коннелли, дочь владельца, в такой час вместе с Гасом Шмидтом, бывшим работником предприятия, уволенным пять лет назад», — говорила телеведущая.
Девушка впервые увидела снимок разрушенного комплекса. «Как сестре удалось выбраться оттуда живой? — спросила она себя. — Боже праведный, как ей вообще это удалось?»
Ханна выключила телевизор, опустила ноги на пол и только тут сообразила, что надела ночную рубашку, которую ей подарила Кейт. «Ma petite soeur [6], — сказала сестра тогда. — На тебе она будет выглядеть просто великолепно. А для меня слишком короткая».
С первого дня, когда Кейт начала учить французский, она только так Ханну и называла — «моя маленькая сестренка». «Она всегда обо мне заботилась. Теперь пришел мой черед», — подумала Ханна.
Джесси права. Те два инспектора-пожарные попытаются повесить это дело на Кейт. «Так вот, я им не позволю», — подумала Ханна.
Она долго стояла под горячим душем и вскоре почувствовала себя намного лучше. Потом включила новую кофеварку, которая варила только одну чашку зараз, — еще один подарок от заботливой Кейт. Ханна решила надеть свитер и слаксы и переодеться, когда она пойдет в похоронное бюро, где состоится прощание с Гасом.
Девушка с ужасом думала о предстоящей встрече с Лотти, понимая, что не сможет найти слов, которые облегчили бы ее горе. «Мне жаль, что в средствах массовой информации Гаса называют недовольным бывшим работником, затаившим злобу на компанию, и возможным виновником случившегося, — подумала она. — И неважно, что я буду говорить, — Лотти скажет мне и всем остальным, что это Кейт позвонила ему и попросила встретиться, а не наоборот».
