Ознакомительная версия.
Интервью с Ковалевским он вообще не должен был делать — не его тема. Но в самый ответственный момент, когда Анька Гурова договорилась со стариком и даже заявила материал в номер, ее увезли с приступом аппендицита. Прямо из палаты, за четверть часа до операции, она позвонила Шмелеву и слезно попросила сходить на адресок:
— Радость моя, умоляю! Дед — противный, я его неделю уламывала, шеф добро дал, а через неделю эта статья будет нужна как рыбе зонтик.
Никита пообещал. В город приезжала делегация из Казахстана, и на этой почве было бы неплохо осветить общие вехи в истории двух стран, связанных не только Советским Союзом, но и более древними нитями. Что ж, коллегу нужно было выручать! Никита поехал к Ковалевскому, побеседовал, кивая в нужных местах с заинтересованным видом, и даже статью выдал вполне пристойную, выбросив ее из головы тотчас, как была поставлена последняя точка. Но дед погиб, а его роскошная внучка настаивала, что его убили. Дескать, из квартиры исчезли все бумаги профессора…
Бред? Или не бред? А если не бред, что же такого загадочного было в записях Федора Анатольевича Ковалевского?
Никита придвинул ноутбук и, покопавшись в папках, нашел интервью с профессором. Нацепив наушники, он нахмурился и нажал кнопку «Воспроизведение».
«…Вот вы, молодой человек, говорите — культурный пласт региона. А хотя бы отдаленно понимаете, откуда он взялся, этот пласт?
Не понимаете?
А я вам расскажу. И даже продемонстрирую документально, хотя, конечно, подлинников в доме не держу, но с вас и копий будет. А они, поверьте, сделаны в архивах, часто закрытых от иной публики вроде вас. Не обижайтесь, пожалуйста, но журналист по большому счету — это даже не профессия… Но ни слова об этом. Давайте о культурном пласте.
Городок наш, между прочим, расположен в весьма примечательном месте. Если позволите сравнение, я бы сказал — это распутье, перекресток. Что вы сказали? Географическая задница? Хм… Грубовато, но, пожалуй, вы правы.
По большому счету город издревле являлся перевалочным пунктом, этаким караван-сараем, сначала на пути завоевателей, затем купцов, а потом — ссыльных и переселенцев в Сибирь и на Дальний Восток. Вам ведь известно, что недалеко от города проходили одна из артерий Шелкового и отвилок Чайного путей?
Поэтому определенный набор культурных артефактов область получила поначалу от тех самых купцов, что тащили свои шелка из Китая через наши, а затем казахские степи к Каспийскому морю. Как вы понимаете, далеко не все доходили до пункта назначения. Кто-то оставался сам, кто-то из-за болезни, кто-то просто не выживал в силу разных причин. Немало товаров было разграблено по пути разбойниками, что-то распродавали сами купцы. Порой в запасниках провинциальных музеев среди кучи ветхого барахла можно обнаружить необыкновенные вещи… Мда! Необыкновенные…»
— Шмелев! — резкий голос ворвался в сознание даже сквозь наушники. — Что происходит? Где материал?
Никита отвел взгляд от экрана и с недоумением уставился на тщедушную особу, которая вдруг возникла в его кабинете. Глаза ее сквозь толстые линзы очков метали молнии и, казалось, прожигали насквозь. Ответственный секретарь! Кара небесная за лень и разгильдяйство!
— Танюшечка Матвеевна! — Никита вскочил с кресла и льстиво улыбнулся. — Я же завсегда готов! Тружусь в поте лица, аки раб на галерах! Как пчелка нектар собираю!
— Пчелка! — фыркнула ответсек. — Волчара ты, Шмелев! А вот я — негр на плантациях. Даю час! Не будет материала, я тебя четвертую, нет, на органы продам! Ты слышишь? Сама выпотрошу!
Профессор продолжал что-то бормотать в наушниках, но Никита слушал вполуха: если ответственный секретарь сама заявилась в кабинет, значит, номер горел ясным пламенем.
— Кровожадная вы женщина, Татьяна свет Матвеевна! Но вот люблю я вас, и ничего тут не поделаешь! — Он ухмыльнулся, преданно посмотрел ей в глаза. — Два часа! И материал у ваших ног!
Ответсек вздохнула, сняла очки и протерла линзы платочком.
— Шалопут! И когда уже повзрослеешь?
И, нацепив очки на нос, направилась к выходу из кабинета. На пороге остановилась и сердито бросила:
— Телефон включи! Не дозвонишься!
Никита проводил ее взглядом и снова плюхнулся в кресло, прикинув, что дедовской говорильни осталось на полчаса, а ту лабуду, что звалась криминальной сводкой, он обработает за час. Правда, особо выбирать не придется, но что поделаешь, если даже операция МЧС по спасению кота из водосточной трубы летом превращается чуть ли не в сенсацию.
Он глянул на счетчик времени. Ага, десяток минут, как с куста! Но возвращаться не стал и вновь окунулся в рассуждения профессора.
«…позже наш городишко, тогда еще просто узловая железнодорожная станция, стал местом, куда стекались разные люди, из разных краев, разумеется, не по своей воле. А как иначе? Кто бы потащился в эту глушь с суровым климатом, долгой зимой и коротким, часто незаметным летом, проклятым гнусом и далеко не самой плодородной почвой? Но в то суровое время, когда на Москву шел Гитлер, Сталин принимал превентивные меры, чтобы в тылу врага не оказалось нацистских пособников. Немцы Поволжья, финны, прибалты, западные украинцы, поляки… И знаете, в чем-то Сталин был прав. Известно, что при ведении войны фашисты практиковали предательский маневр: взрыв в тылу воюющей стороны, как это было с «пятой колонной» в Испании, с изменой хорватов в Югославии.
Вы пейте чай, пейте… О чем я? Ах да…
Знаете, был такой генерал-лейтенант Павел Мешик, возглавлял НКВД Украины в предвоенное время. Так вот он, помнится, написал Хрущеву, в бытность того первым секретарем ЦК КП(б) Украины, докладную записку с предложениями по ликвидации баз украинских националистов. Минуточку, где мои очки… А, вот… Слушайте:
«…Материалы, добытые в процессе агентурной разработки и следствия по делам участников «Организации украинских националистов» (ОУН), в том числе воззвания и листовки организации, свидетельствуют о том, что во время войны Германии с СССР роль «пятой колонны» немцев будет выполнять ОУН. Эта «пятая колонна» может представить собой серьезную силу, так как она хорошо вооружена и пополняет свои склады путем переброски оружия из Германии.
Так называемый революционный провод ОУН, руководимый Степаном Бандерой, не дожидаясь войны, уже сейчас организовал активное противодействие мероприятиям Советской власти и всячески терроризирует население западных областей Украины…»
Но генерал Мешик не успел разгромить бандеровское подполье, началась война. Тем не менее накануне ее в нашу область прибыли сотни семей так называемых националистов. А это как минимум четыре тысячи человек, которых выдернули из родного дома и повезли бог знает куда, почти в нечеловеческих условиях, опять же под дулами винтовок. Многое ли они могли забрать? Вряд ли. Времена были тяжелыми, ссыльных беззастенчиво грабили, а оставшиеся ценности они частенько меняли на еду и одежду. И вот так порой и всплывали в наших архивах вещи, которым не место было здесь. Никак они не могли оказаться тут в обычных условиях. После войны снова наплыв ссыльных из западных областей — семей тех же бандеровцев, «лесных людей» из Прибалтики, крымских татар. Попробуй разберись, кто из них был реальным врагом, а кто просто попал под раздачу. Мешик, кстати, не избежал участи врага народа. Его арестовали и расстреляли в 1953 году, когда он был министром внутренних дел Украины. Но, если признаться, темная там история…
Говорят, что его элементарно сдал Хрущев. Ведь при нем после смерти Сталина практически прекратилась борьба с бандеровским подпольем, самый удачливый из ликвидаторов Павел Судоплатов получил тринадцать лет тюрьмы, а многие бандиты вышли на свободу по амнистии. И Крым — откупная Хрущева за годы правления Украиной, за расстрел в тюрьме львовских зэков…
Впрочем, это уже другая тема!»
Никита хмыкнул. Надо же, и здесь Украина! Честно сказать, Шмелев, считавший себя циником и прожженным негодяем, нежданно-негаданно ощутил в себе прилив патриотизма, иногда даже ввязывался в свары в социальных сетях и порой бился не на жизнь, а на смерть с таким же диванным бойцом по другую сторону виртуального фронта, прекрасно понимая, что убеждать того бесполезно. Но открыто в своих симпатиях к Отечеству никогда не признавался. Впрочем, и пристрастия к европейским ценностям тоже не выказывал…
Никита тряхнул головой. Черт, опять что-то пропустил в интервью. От скуки сводило челюсти, клонило в сон, но взялся за гуж, слушай до конца!
«…Еще чайку? — Голос профессора звучал доброжелательно, значит, корреспондент не зевал откровенно и слушал заинтересованно. — Или, может, кофе? Я, признаться, давно пристрастился к нему, и даже врачи не смогли убедить, что мне вредно. А вы знаете, те, кто пьет кофе регулярно, на тридцать процентов реже болеют сахарным диабетом? Ну, теперь вот знаете… Жаль, что на онкологию не действует…»
Ознакомительная версия.
