Ознакомительная версия.
– Тут можно и поговорить, – сипло произнес он. – Да что вы стоите? Садитесь.
– Зачем такая конспирация? – Александра послушно опустилась на топчан, застланный продранным в нескольких местах ватным одеялом. – Который час?
– Пятый. Все спят. А осторожность не повредит в таком деле, как ваше.
Лицо Птенцова было очень серьезно. Александра нахмурилась:
– Вы что имеете в виду?
– Во-первых, зря вы привлекли Марину, – желчно ответил собеседник. – Она не умеет молчать… Крепится до поры до времени, но уж если заговорит, звон пойдет на всю Москву.
– Кроме Марины, у меня нет знакомых, хорошо разбирающихся в серебре! – пожала плечами женщина. – Выбора не было.
– Я вас ни в чем не обвиняю, просто предупреждаю, чтобы вы с нею не откровенничали! С этой минуты все должно оставаться между мной и вами!
«Так я и знала, он хочет ее отстранить! У коллекционеров друзей не бывает! Однако Птенцов прямо зажегся, ему пес покоя не дает!» Вслух же Александра с деланым равнодушием произнесла:
– Договорились, больше ничего ей не расскажу.
Птенцов, с напряженным вниманием ожидавший ответа, облегченно вздохнул:
– Ну, слава богу, вы разумный человек! А я боялся услышать какую-нибудь сентиментальную рацею о вашей старой дружбе… Я ведь тоже ее давно знаю, хорошо к ней отношусь и почти доверяю… Но не в подобных ситуациях.
– Вы считаете ситуацию настолько серьезной, что обсуждать ее можно только в бане, в пятом часу утра?
Александра приняла шутливый тон, но тут же перестала улыбаться, встретив взгляд собеседника. Он смотрел на нее такими колючими глазами, что у нее пропало желание иронизировать. Запнувшись, она после паузы спросила:
– Вы когда-нибудь встречали изображение этого пса? Ведь встречали? Марина сказала, вы знаете все, что только возможно!
– Нет, – ответил мужчина. – Не встречал. Я сказал вам правду, я впервые увидел снимок.
– Но за эти несколько часов вы что-то узнали о нем?
– Очень немногое, и только то, что можно было узнать по старому фото среднего качества.
Серые глаза коллекционера будто подернулись пеплом.
Александра никак не могла определить их выражение. Оно попросту отсутствовало.
– Единственное, что поможет узнать конкретные подробности об этом псе, это герб, вычеканенный на попоне, – продолжал Птенцов, доставая из внутреннего кармана полушубка фотографию, бережно уложенную в прозрачный пластиковый файл, и протягивая ее Александре. – Вам-то удалось разглядеть герб?
– В общих чертах. – Женщина, вынув снимок, всмотрелась в него. – Попона сделана в виде щита, так?
– Верное замечание. А на щите вы что видите?
– Три какие-то фигуры… Одна над другой… Какие-то звери.
– Какие же именно? У вас глаза лучше моих, я, старик, и то разобрался.
– Не знаю, – покачала головой женщина. – Трудно понять. Только одно могу утверждать, что все три зверя одинаковые и в одинаковых позах.
– Ну да, шествующие леопарды, стоящие на трех лапах, правая передняя лапа занесена. К сожалению, не могу различить, обращена ли голова на зрителя или повернута в профиль. В зависимости от этого перед нами либо леопарды, либо леопардовые львы.
– Разве бывают леопардовые львы? – изумилась Александра, проникавшаяся все большим уважением к собеседнику. Она очень жалела о том, что их знакомство не состоялось раньше и при менее экстремальных обстоятельствах.
– В геральдике бывают и василиски, и единороги, и драконы… – улыбнулся мужчина. – И еще более удивительные существа, состоящие из частей трех-четырех разных животных, реальных и вымышленных, такие, как энфийлд[4], например, или вайверн[5]… И даже то, что называется антилопой, имеет голову тигра, клыки кабана, хвост льва… Хотя антилопу художник мог видеть, в отличие, скажем, от тигра, которого рисовал исключительно из воображения. Откуда взялось волчье тело, львиная грива и клюв! А разница между львом и леопардом в нашем случае не зоологическая, а чисто геральдическая: классический геральдический лев должен стоять на задних лапах и быть повернут в профиль. Лев на трех лапах называется леопардом или леопардовым львом, в зависимости от поворота головы. Классический лев с обращенной на зрителя мордой называется еще львиным леопардом… Но все это лишняя информация для вас, пожалуй, – остановился Птенцов, заметив растерянное выражение на лице слушательницы. – Ведь вас интересует, конечно, кому именно принадлежал этот герб?
– Меня это бесконечно интересует, – выдохнула Александра.
– Ну что ж… – Антиквар помедлил, явно наслаждаясь ее волнением. – Исходя из того немногого, что мне удалось разглядеть, я предположил, что перед нами герб Анжу-Сицилийского дома. Точнее, один из его гербов, менее известный, чем знаменитый классический: щит, рассеченный на лазоревое поле, усеянное золотыми лилиями с червленой главой, и серебряное поле с золотым иерусалимским крестом, – щит великого Карла Первого Анжуйского. А именно, перед нами герб одной из ветвей графов Анжу.
– Графов Анжу… – как зачарованная, повторила художница, не в силах оторвать взгляда от фотографии. – Значит, этот пес французского происхождения?
– Может быть… – Достав из кармана лупу, мужчина жестом попросил вернуть ему снимок и принялся сызнова разглядывать детали, попутно комментируя: – Три шествующих леопардовых льва или леопарда… Да, работа может быть французская и с равными шансами итальянская. Полагаю, этот предмет сервировки получила в приданое одна из девиц Анжуйского дома… «Королева Джованна» – вам это имя ни о чем не говорит?
– Увы, ничего в голову не приходит… – виновато призналась Александра. – Значит, эта королева действительно существовала?
– Ах, боже мой… Существовала ли она? – Мужчина устремил на художницу недоверчивый и вместе с тем, как ей показалось, слегка растерянный взгляд. – Вы изумляете меня… Существовало несколько королев с именем Джованна – Джованна Первая, Джованна Вторая… и в них несложно было бы запутаться, тем более порядковый номер не указан! Не говоря уже о том, что могла иметься в виду также королева Иоанна или королева Жанна, их имена могли произноситься и писаться подобным образом. Но эти леопарды… И то, что старая надпись на обороте сделана по-итальянски… Это значительно сузило ареал моих мысленных поисков.
– Итак? – трепеща, спросила Александра, когда рассказчик вдруг замолчал. – Кто же она?
– Я сразу исключил известную мне Жанну (Иоанну) Первую Наваррскую, правившую Францией в самом конце тринадцатого века, потому что тогда на попоне логично было бы увидеть герб дома де Блуа-Шампань. Также, из-за несоответствия герба, я с облегчением исключил из зоны поиска всех представительниц Арагонской династии Трастамара, живших в Неаполитанском королевстве в пятнадцатом-шестнадцатом веках. Все они носили родовое королевское имя Джованна, а точнее, Хуана, все были Хуаны Арагонские, и было их до пяти, если мне память не изменяет. Самая известная из них – Хуана Безумная. И что же у меня осталось? – С нежностью глядя на снимок, мужчина произнес, смакуя каждое слово:
– Две знаменитые королевы Неаполя, четвертая и седьмая по счету, Джованна Первая и Джованна Вторая. На последней угас королевский неаполитанский дом, основанный Карлом Первым Анжуйским. Но все эти беды накликало правление Джованны Первой, которую задушили, когда будущая Джованна Вторая была девятилетней девочкой… Именно Джованна Первая, коварная, блестящая, умная и жестокая и вместе с тем слишком женщина, всегда доверявшаяся зову чувства, распутница и авантюристка, и предрекла во многом гибель королевского неаполитанского дома анжуйцев… Своим завещанием в частности… Так которая же из этих королев имеется в виду?
И вновь повисла пауза, нарушать которую художница уже не смела. Она сидела так тихо, что слышала шум крови в ушах. «Джованна Первая… Что-то вертится в голове в связи с Боккаччо, который подвизался при ее дворе… И еще в связи с чумой, да, с «черной смертью»… Может ли это быть?! Раннее Возрождение, четырнадцатый век, да еще и предмет, принадлежавший знаменитой королеве!»
– Собственно говоря, нет разницы, какая именно из этих королев имела отношение к серебряному псу! – неожиданно заключил Птенцов. В его голосе, ставшем вдруг резким, послышалась желчная горечь. – Это уже из области домыслов, ни по снимку, ни по надписи больше ничего не определить… Мы с вами и так слишком многое приняли на веру… Во всяком случае, я. Увлекся, как мальчишка! А в сущности, кто вам сказал, что этот пес есть? Почему вы так уверены в этом?
– Моя знакомая, которая просила найти его, так считает… – проговорила женщина, чье приподнятое настроение тут же сменилось подавленным. Уж слишком много горькой правды было в словах собеседника. – Больше я не знаю ничего.
– Она сделала эту отчаянную приписку? – Птенцов перевернул картон и постучал пальцем по обороту: – Прямо крик души!
Ознакомительная версия.
