Картер Браун - Пуля дум-дум

- Поэтому всю свою жизнь я ищу совершенства, лейтенант, - завершил Себастьян с торжественным видом. - И теперь, когда я объяснил вам свои побудительные мотивы, я надеюсь, вы понимаете мои чувства?

- Прекрасно понимаю! - Я церемонно поджал губы и медленно кивнул в знак полного одобрения.

- Вот почему я никогда не исполняю трюков на публике, - продолжал он. - Обманывать публику, которая верит мне, совершенством, которое есть не что иное, как бесстыдное мошенничество! Вы согласны, лейтенант?

- О, конечно, - поспешно ответил я. - Можно мне задать вам вопрос из любопытства: когда вы в последний раз выступали на публике, Себастьян?

- В пятьдесят девятом году, - ответил он. - Это была большая ошибка.

- Что произошло?

- Глупый несчастный случай. - Его белые зубы сверкнули в сатанинском оскале. - В начале каждого номера я приглашал на сцену троих мужчин, давал каждому сигару, выстраивал их в линию и демонстрировал "гвоздь" своей программы. - Он нервно погладил свою острую бородку. - Я становился к ним спиной, стрелял через плечо, целясь при помощи всего лишь маленького карманного зеркальца, и выбивал у них изо рта горящие сигары! Один! Два! Три!.. Вот так! Это всегда вызывало у женщин истерические вскрики, а потом, когда зал приходил в себя, завершение программы сопровождалось бурными аплодисментами. - Лицо его исказилось, белые зубы обнажились с еще большей жестокостью, когда он с силой дернул себя за бороду. - Во время одного представления, - сказал он тихим, напряженным голосом, - среди зрителей находился крупный, толстый человек с торчащими вперед зубами Не часто артисту попадаются такие люди, и публика хочет видеть их на сцене - многие заблуждающиеся идиоты до сих пор верят, что если человек толстый, то он непременно должен быть добрым и веселым. Дайте ему торчащие зубы, и зрители будут убеждены, что величайшая радость в его жизни - быть выставленным напоказ, с тем чтобы каждому выпала честь вдоволь посмеяться над его лицом и тешить себя мыслью, что ему придется жить с подобным уродством до конца своей жизни!

- Вы абсолютно правы, - быстро согласился я. - Но что же произошло?

На некоторое время он углубился в свои воспоминания, потом заставил себя заговорить снова:

- Итак, толстый человек оказался одним из троих, кого я пригласил на сцену и попросил быть моими ассистентами. Я вручил каждому из них сигару и зажег ее, а сам, разумеется, полностью сосредоточился на своем выступлении. Когда настало время выстраивать их в линию для великого финала, у меня не было даже возможности присмотреться к ним внимательно. Это явилось моей трагической ошибкой. Позже я узнал, что тот толстый мужчина вообще не курил и это была его первая сигара в жизни. Он зажал ее в своих вонючих, выступающих вперед зубах и беспрерывно неумело пыхкал. - Себастьян слегка пожал плечами. - Воспоминания того вечера до сих пор меня преследуют! Вы должны понять, я стоял к ним спиной, смотрел только в маленькое карманное зеркальце, поэтому обзор был крайне ограничен. Я взял себе за привычку целиться в тлеющий конец сигары и был спокоен, потому что всегда раздавал им длинные сигары и точно знал, что на момент выстрела должно оставаться как минимум четыре дюйма окурка. Разумеется, это гарантировало мне определенный коэффициент безопасности. Тот вечер ничем не отличался от остальных. Итак - один! Два! Три!.. Я повернулся, готовый встретить обычные бурные аплодисменты, но вместо этого увидел кричащую толпу: все орали, что я намеренно убил толстого дебила, и были готовы линчевать меня на месте.

Себастьян отказался взять у меня сигарету, удрученно покрутив головой, и я закурил сам.

- Если вопрос не покажется вам неделикатным, тогда скажите, осторожно попросил я, - вы убили того толстяка?

Себастьян фыркнул, с трудом пытаясь унять разыгравшуюся ярость.

- Этот дурак выкурил сигару почти до самого конца; если быть точным, то от нее осталось пять восьмых дюйма - позже вечером я успел замерить длину окурка. Поскольку зубы у него торчали наружу, это обеспечивало мне дополнительный коэффициент безопасности в лучшем случае в четверть дюйма. Пуля попала ему прямо в зубы, и осколки от них долетели даже до людей, сидевших в двенадцатом ряду. Как раз это и вызвало гвалт, к тому же зрители были убеждены, что я убил человека!

- Значит, он не пострадал, если не считать выбитых зубов? - спросил я.

Рот Себастьяна искривился, как бы подтверждая горькую иронию судьбы.

- Позже он потребовал, чтобы я возместил ему убытки. Сотню баксов за вставные зубы - представляете мое унижение? - Он закрыл глаза. - Шоу-бизнес не всегда дается легко. И мне пришлось заплатить за проклятые зубы.

- И после того нелепого случая вы больше не выступали на публике?

- Никогда! - крикнул он и рубанул рукой воздух, как бы отсекая прошлое. - И не буду выступать, пока не добьюсь полного совершенства.

- А как продвигаются дела по достижению полного совершенства?

Его лицо сразу посветлело.

- Хотите посмотреть, лейтенант?

- С удовольствием.

Себастьян вскочил на ноги и торопливо принялся расставлять консервные банки. Я устало наблюдал за ним. Когда он закончил свои приготовления, подвал превратился в подобие отдела консервированных товаров супермаркета. У меня возникло неприятное ощущение, что мне придется проторчать здесь всю ночь, дожидаясь, пока он собьет последнюю мишень.

Он неторопливо направился к стойке с оружием, выбрал длинноствольное ружье 32-го калибра, потом вернулся к тому месту, где я сидел, и грациозно поклонился.

- Лейтенант!

- Мне выпала большая честь наблюдать, как лучший в мире снайпер лично мне демонстрирует свое мастерство! - сказал я, стараясь не переборщить по части любезностей. Затем я удобно устроился, приготовившись к представлению, и решительно настроился на то, что не позволю шевельнуться ни одному мускулу лица, даже если вдруг он промажет по всем мишеням.

Следующие тридцать минут я сидел, почти не шевельнувшись, и наблюдал виртуозное мастерство; такой уровень, насколько я мог судить, сумели бы продемонстрировать еще лишь несколько человек во всей стране. Себастьян проделывал самые разнообразные трюки, используемые в стрельбе, разве что пуля, которую он только что выпустил, не летела обратно в дуло. Он стрелял из всех возможных положений: через плечо, между ногами, лежа на спине, когда мишень находилась непосредственно за головой, и, наконец, опять через плечо, но уже без помощи зеркальца и с завязанными глазами.

Я долго от души поздравлял его, а он жадно глотал каждое лестное слово, будто изголодался за пятнадцать лет, и я подумал, что в некотором смысле так оно и было.

- Вы - идеальный зритель, лейтенант, - искренне поблагодарил он. Было очень приятно выступать перед вами.

- А вы продемонстрировали удивительное шоу, Себастьян, - не остался я в долгу. - Я вам очень благодарен. - Зная, что если не прекратить велеречивый обмен любезностями, то он затянется до бесконечности, я задал ему первый вопрос, пришедший мне в голову:

- Какой трюк в стрельбе считается самым сложным?

- Ax! - Его зубы сатанински сверкнули, потом он снова погладил свою бородку и улыбнулся мне с пониманием. - А вы как считаете, лейтенант?

Я задумался.

- Поймать пулю зубами, я так думаю.

- И что? - Его усмешка сделалась шире.

- Или подобный трюк всегда подстроенный - ловкость рук и никакого мошенничества?

- Очень часто это обычное жульничество, лейтенант, - ответил Себастьян с доверительной серьезностью. - Но и такое можно сотворить, хотя и немногим это дано. - Он замолчал, стараясь, чтобы до меня дошло сказанное. - Этот трюк считается вторым по сложности, если он выполняется часто.

- А какой тогда считается самым сложным? - Я намеренно подыгрывал ему.

Он легко вошел в роль Джекила - Хайда, а вышел из нее опять Таинственным Человеком.

- Боюсь, что на какое-то время это должно остаться моим секретом, лейтенант, - ответил он учтиво. - Помните, что я вам говорил о поисках абсолютного совершенства? В этом-то и заключается ответ на ваш вопрос!

Я понял, что на этом он просто закрыл тему.

Мы перешли из подвала к чудовищному бару в гостиной и устроились там, чтобы выпить перед обедом.

- Когда вы - ax! - ушли со сцены в пятьдесят девятом году, попробовал я вернуться к разговору, - тогда вы и приехали сюда?

- Да, - ответил он. - В первый раз.

- И с тех пор живете здесь?

- Время от времени. - Похоже, тема и впрямь ему наскучила. - Человеку необходимо отключаться от своей работы, по крайней мере изредка, лейтенант. Я понял, что постоянное стремление к совершенству изнуряет, если бьешься над ним больше положенного.

- Мне нравится, как Поп Ливви тут все обустроил, - пробурчал я. - А Бруно Брек? Тоже живет здесь постоянно?

- Как и я, только время от времени, но мы всегда возвращаемся к Попу. Бруно мне как брат, а может, и больше.