Картер Браун - Пуля дум-дум

С грустью отметил я про себя, что здесь что-то не так и мой нервный срыв вот-вот выплеснется наружу с полной силой. Можно ли представить, чтобы женский рот и пара перепуганных глаз находились всего в нескольких дюймах от крестца? Было страшно даже подумать о подобном. Пока глаза продолжали злобно пялиться на меня, рот широко раскрылся.

- Перестаньте забавляться с моей задницей, - зашипел убийственной ядовитости голос. - Разве вы не видите, что я застряла?

- Вижу, слышу, но не собираюсь верить, - решительно ответил я. - Вы всего лишь плод моего воображения. И вот что я вам скажу: я не помешанный.

- Бросьте валять дурака! - Голос чуть не задохнулся от еле сдерживаемого гнева. - Я делала новое упражнение на спинке кушетки и потеряла равновесие - поэтому, ради Христа, распутайте меня. Я чувствую, что мои кости начинают гнуться и уже на пределе.

- Конечно, Селест, о чем речь, - радостно согласился я. - С чего мне начать?

- Черт, пустите в ход свое воображение, - разгневанно выкрикнула она. - Начинайте с чего хотите.

- О'кей, тогда поехали, - сказал я и приступил к работе.

- Ой-ой-ой! - воскликнула она. - Не отсюда, вы, извращенец! Это место я не имела в виду.

- Фу, - досадовал я. - Извините. Я примусь сызнова.

Со второй попытки мне удалось ухватиться за предплечье и сделать решительный рывок. Все это занятие напоминало запутанную головоломку, где одно крошечное звено цепи становилось ключом к решению. Я резко дернул. Селест завопила, а потом вдруг распуталась и обрела нормальную форму.

- Ну и как? - спросил я, по-детски радуясь своему успеху.

Она медленно села, потирая себя руками, будто проявляла нежную заботу ко всем согнувшимся косточкам, постепенно распрямилась и вдруг пристально посмотрела на меня.

- Почему вы не могли извлечь меня сразу?.. - обиженно спросила она. Когда вы положили туда руку - это было нечестно.

- Ладно, если такова ваша благодарность за то" что я спас вам жизнь. Я встал с уязвленным выражением на лице и гордо направился к двери.

- Эй!

- Что? - гаркнул я, даже не потрудившись обернуться.

- Как вас зовут?

- Эл.

- О'кей, Эл, - воркотнула она, в ее голосе чувствовалось потепление. Можете звать меня Селест. Не вижу никаких причин для возражений - теперь у меня практически не осталось от вас секретов.

- Эй! - Я оторопело замолчал, пронзенный очевидным пониманием того, что она сказала. Потом развернулся и галопом помчался к ней.

- Уберите это выражение из своих глаз, - дразнила она. - Мне известно, о чем вы думаете, и предупреждаю: можете сразу забыть. В настоящий момент у меня хватает проблем с бедными ноющими косточками.

- Может, мне удастся отыскать линимент, - осторожно предложил я, - и тогда я вас хорошенько разотру.

- Нет, не пойдет, - отпарировала она. - Пожалуйста, просто оставьте меня на время в покое. Вы будете в курсе, как у меня обстоят дела со здоровьем... Я начну выпускать бюллетени.

- Ну что ж, - неохотно согласился я. - Только на время бросьте заниматься своими упражнениями, договорились?

- Не беспокойтесь. - Она осторожно массировала свои бедра. - Теперь я в любое время могу стать танцовщицей.

Я пробрался через занавеску в коридор как раз в тот момент, когда в дом вошел Поп Ливви.

- Привет, лейтенант. - Его поблекшие глаза тепло улыбались. - Я заметил на улице вашу машину и немедленно вернулся. Не возражаете, я проведу вас в вашу комнату? - Он поднял мою сумку и быстро пошел по коридору. Мне приходилось почти бежать, чтобы поспеть за ним.

Моя комната была пятой по коридору от гостиной, но я еще раз пересчитал по порядку все двери, решив для себя, что не стоит испытывать судьбу и лучше предпочесть смерть мукам, которые мне предстоят, если по ошибке попаду к Тарзанше.

Поп положил мою сумку на уютную кровать и снова радушно улыбнулся.

- Я догадываюсь, почему вы оказались здесь, - небрежно заметил он. Но пока вы будете жить в этом доме, я расскажу вам о наших правилах. Каждый раз, когда вы услышите, как кто-то бьет железной вилкой по жестяной кастрюле, бегите прямо в столовую: это значит, что обед готов. В общем, не волнуйтесь, мы едим обычную еду. Бар разумно заполнен в любое время, когда захотите, можете приготовить себе выпить.

- Звучит великолепно, - сказал я, - большое спасибо, Поп.

- О да. - Он задумчиво покачал головой. - Я чуть не забыл о самом главном правиле нашего дома - это единственное правило, которого мы все придерживаемся неукоснительно. Каждый волен делать то, что хочет, в любое угодное для него время. Единственное, чего нельзя делать, - жаловаться друг на друга.

- Я рад это слышать, Поп. Теперь я могу расслабиться и быть противным, каков я и есть на самом деле.

Откуда-то справа за моей спиной вдруг послышался дикий крик джунглей, от которого стынет кровь в жилах, а в моих костях загустел костный мозг. Невероятным усилием воли мне удалось повернуть голову и увидеть, что комната как-то сжалась, уменьшившись до карликовых размеров, а надо мной склонилась разбушевавшаяся громила.

- Привет, Антония! - пропищал я испуганным противным фальцетом. Опять бегала по деревьям, да?

Теперь она нарядилась совсем иначе, чем накануне.

На ней был раздельный купальный костюм, и на обычной стройной девушке он выглядел бы потрясающе. Но на Антонии все смотрелось просто ужасно. Ее купальнику едва удавалось удерживать массу здорового женского тела в нужном положении, и мне стало страшно при мысли, что в любую секунду вздутая пухлая масса вывалится наружу, обрушится на меня, и я навсегда окажусь погребенным в теплых, удушливых складках.

- Где он? - Ее глаза опасно вспыхнули, когда она наклонилась и заглянула мне в лицо. - Что ты сделал с ним, с моим маленьким коротышкой?

Я почувствовал, что мои барабанные перепонки вот-вот начнут лопаться от ударной волны вибрирующего баса.

- Ты говоришь о Полнике? - спросил я, удивляясь, что из моего горла исходит какое-то слабое бульканье.

- О ком же еще? - взволнованно выдохнула гигантша. - О моей любимой обезьяне!

Она подчеркнула свои чувства глубоким вздохом, потом, чтобы восстановить потерю воздуха, сделала глубокий вдох, запрокидывая при этом голову далеко назад. И опять у меня возникло ощущение, что на меня неотвратимо идет лавина. Я беспомощно наблюдал, как две округлые, огромные, выходящие за всякие разумные пределы горы надвигаются на меня. И столкновения не избежать.

При ударе я неожиданно почувствовал что-то определенно приятно-мягкое и ошибочно подумал, что самое худшее уже позади. Затем Антония сделала еще один глубокий вдох, ее массивные груди придавили меня с сокрушительной силой опрокинувшегося вагона-, и в следующее мгновение я оказался беспомощно пригвожденным к стене, не успев даже пикнуть.

- Антония, дорогая, - послышался издалека голос Попа Ливви. - Тебе не кажется, что ты слегка прижала лейтенанта?

- Он мне не говорит, что он сделал с моим коротышкой, - гневно отозвалась она.

- Может, он не говорит потому, что ты не даешь ему дышать, - резонно заметил Поп. - Отступи немного назад Я уверен, он все тебе расскажет.

Слава Богу, наконец-то давление спало с моей груди.

Несколько раз я жадно поймал ртом воздух, пытаясь восстановить дыхание, а мои грудные мышцы выражали безмолвную благодарность за временное облегчение.

- Сержант заболел и находится дома, - объяснял я осипшим голосом. Серьезный ушиб ребер. Завтра, думаю, с ним все будет в порядке.

- Бедняжка, - взволнованно закаркала она, а я тем временем зачарованно пялил глаза на ее дрожащее тело. - Я возьму его с собой на ферму в долине, что по ту сторону горы. Он сможет сидеть и отдыхать в тени и наблюдать, пока я буду бороться с быком.

- Я уверен, что ему это понравится, - с живостью согласился я.

- Для моего маленького коротышки это будет день любви, - продолжала она страстно. - Скажи ему, пусть приходит пораньше. - С этими словами она выплыла в коридор, и комната сразу показалась больше, приняв прежние размеры.

Я поковылял в угол и тяжело опустился на кровать.

Пошарив и нащупав сигарету в пачке, я уже собирался зажечь спичку, когда под моими подошвами прогремело шесть оглушительных выстрелов. Завопив от испуга, я отшатнулся назад, инстинктивно оторвав ноги от пола.

- Черт побери! - завопил я. - Что это значит?

Поп Ливви откашлялся, как бы извиняясь.

- Ничего страшного, всего лишь Себастьян стреляет в подвале, объяснил он. - Вы скоро к этому привыкните.

Чувствуя себя полным идиотом, я опустил ноги и вопросительно посмотрел на Попа.

- Поп, - начал я слабым голосом, - вы не возражаете, если я задам вам один вопрос?

- Валяйте, - ответил он. - Задавать прямые вопросы - такова ваша работа, разве не так?

- Что это за место, которым вы здесь управляете? - Похоже, я несколько переусердствовал, стараясь придать своему голосу нарочитое спокойствие.

Он тихонько щелкнул языком.