Ознакомительная версия.
Он вспоминал, как было хорошо раньше, пока эта чертова боль и этот чертов страх не появились на пороге и не проникли в его, Пенсову, жизнь.
С кухни доносилось звяканье посуды. Все так привычно и так страшно именно из-за этой привычности.
Утром он смотрел в глаза Хозяина, и это было так же, как смотреть в глаза собственной смерти. Почему-то сейчас Пенс был на все сто процентов уверен, что из этой патовой ситуации ему нипочем не выбраться. Сашка наивная девчонка, если думает, что ей удастся.
— «Погасил короткий век», — усмехнулся Пенс, потому что нисколько не сомневался, что его век будет погашен. Даже если продать «Судзуки», все равно он не сможет набрать денег.
Оставался один выход — самому выйти навстречу смерти и принять ее удар.
Возможно, так ему удастся спасти мать, Сашку и всех, кто оказался благодаря Пенсу втянутым в эту грязную историю.
Он сидел, сцепив пальцы рук, и раскачивался, пытаясь сдержать рвущийся стон. О, как ему не хотелось уходить.
В дверь позвонили. Мать показалась на пороге, растерянная и недоуменная.
— Сережа, к тебе пришли, — сказала она, тревожно оглядываясь через плечо, и шепотом добавила: — Из милиции…
В ее глазах была смесь страха, упрека и недоумения, и все это было невыносимо. Пенсу хотелось закричать.
— Из милиции? — переспросил он, пытаясь понять, что им от него нужно.
Она кивнула.
На пороге, за ее спиной, возникла квадратная фигура милиционера.
— Зинченко Сергей Николаевич? — поинтересовался он, оглядывая Пенса с ног до головы таким взглядом, что Пенсу, несмотря на жару, стало холодно.
— Да, — пересохшими от волнения губами пробормотал Пенс.
— Что вы делали сегодня перед зданием радиостанции? — спросил мент, продолжая сверлить Пенса своим взглядом.
Черт возьми… Откуда он узнал?
— Ничего… То есть, я оказался там случайно. Хотел посмотреть на Тарантула.
— И так посмотрели, что Тарантул теперь в реанимации? — усмехнулся милиционер.
У Пенса все внутри оборвалось.
— И есть подозрение, что вам его смерть была ох как нужна. По крайней мере, вы в числе подозреваемых.
Пенс почувствовал, как вокруг него мир начинает вертеться в дьявольской пляске и остановить этот безумный танец он никогда уже не сможет.
— Только этого мне и не хватало, — пробормотал он и поморщился. Ситуация была до отвращения смешной. Нет, это же надо — мало было печали, так «Ангелы Ада» еще накачали?
Почему-то Пенсу стало все равно. Хуже того — на него напал приступ хохота. Он стоял, смотрел на ошалевшего милиционера — и смеялся. Так смеялся, что ему самому было страшно.
Вернувшийся Ларчик своим видом напомнил мне охотничью собаку, взявшую след.
— Ну? — встретила я его нетерпеливым вопросом. — Что удалось узнать о нашей жертве?
— Нашей? — удивленно переспросил Ларчик. — Почему — нашей?
— Раз мы взяли на себя Тарантула, то в некотором роде он становится нашим, разве нет?
— Ах, вот ты о чем… А я думал, что ты имеешь отношение к этому зверскому нападению.
— Не имею, увы, — развела я руками. — Хотя, если честно, зверством я его не считаю. Так что он за личность, помимо того, что возбуждает к себе этакую неприязнь не только у меня?
— Ладно, — решился Ларчик. — Кретов Александр Иванович, тысяча девятьсот пятьдесят шестого года рождения.
— О боже. Какой-то престарелый и замшелый тип, — вздохнула я. — А я-то никак не могла взять в толк, почему при его виде у меня не возникает ничего, кроме жалости и иронии. Чего мы тогда расследуем? Все равно ему уже столько лет, что хочется плакать от неожиданной встречи с вечностью!
— Саша, — назидательно молвил Ларчик. — Я иногда начинаю подозревать тебя в полнейшей несерьезности.
— Чего подозревать? — обнаглела я. — Я когда-нибудь вела себя серьезно?
— Нет, но я-то считал, что раз ты у нас спец по старофранцузскому…
— Ох…
Я рассмеялась.
— Ларчик, неужели ты и вправду считаешь, что нормальный человек станет этим заниматься? Это во-первых. А во-вторых, пожалуйста, пристрели меня, если поймешь, что я стала серьезной и скучной, ладно?
Только после того, как я произнесла это, я вдруг с ужасом осознала, что назвала его по сразу утвердившейся в моем сознании кличке. Он интеллигентно промолчал, кашлянув, а я почувствовала, что мои щеки заливает горячая волна. Кажется, я сейчас стану пунцовой, с тревогой подумала я. Интересно, пойдет моим рыжим волосам пунцовый цвет?
— Извини, — пробормотала я.
— За что? — сделал он удивленные глаза.
— За Ларчика.
— Саша, милая. Ты же не назвала меня Ларьком. А Ларчик — довольно мило звучит. Можешь называть меня так и дальше.
— В ответ на этакую любезность позволяю тебе именовать меня Морковкой.
— Как? — переспросил он.
— Морковкой, — повторила я, окончательно окрасившись в багровый цвет.
Он окинул меня долгим взглядом и вдруг начал смеяться. Конечно, уныло подумала я, если учесть, что я вся сейчас такого красного цвета, то «Морковка» подходит мне как нельзя лучше.
— Хорошее название. «ЛМ». Ларек и Морковка. Детективное агентство.
Да уж, согласилась я. Ничего себе детективы…
— Если честно, мне не очень нравится, когда меня зовут Морковкой посторонние люди, — пробурчала я. — Это позволительно лишь для избранного круга близких мне лиц.
— Так я тоже не в восторге, когда меня именуют Ларьком, — хмыкнул он.
— Тогда зачем нам обнародовать наши подпольные клички? — поинтересовалась я.
— А мы и не будем, — пообещал он. — Пусть голову ломают, почему мы «ЛМ». Может, мы очень любим эти сигареты.
— Я люблю «Монте-Карло», — сообщила я. — А я вообще не курю, но это неважно. Так давай вернемся к Тарантулу. Выяснить мне удалось пока не много. Тарантулу сорок два года. У него медицинское образование. До тридцати лет он подвизался в качестве анестезиолога в одной из местных больниц. Потом он уволился и уехал в столицу, якобы учиться во ВГИКе.
— Ого, — присвистнула я. — Какие перепады давления…
— Если ты думаешь, что ему захотелось стать режиссером или актером, то заблуждаешься. Он решил стать кинооператором.
— Ужас какой, — протянула я.
— Во ВГИКе он провел четыре года, потом оказался в рок-лаборатории. Как раз вошли в моду рок-клубы, и он оказался на гребне популярности. Затем он поскандалил с прежним составом группы, в которой пел, и быстренько организовал свою. Кстати, его мать руководила тогда отделом культуры в горкоме… Надо поговорить с ней, она живет в Тарасове. Есть еще его первая жена. Ирина Тропинина.
— С ней уже договорилась встретиться я.
Он посмотрел на меня немного удивленно.
— Ты?
— Я ее неплохо знаю.
— Ладно, — согласился он. — Помимо этого у Тарантула, оказывается, были неприятности с милицией. Собственно, именно оттуда я и почерпнул всю информацию. Относятся к нему очень настороженно. Но впрямую мне ничего не сказали — просто был под подозрением по поводу некоторых несчастных случаев. Бывший следователь, который вел те дела, до сих пор думает, что несчастными эти случаи не были. Тарантул показался ему немного сдвинутым на собственном «эго». Он бы рекомендовал ему пройти лечение в психдиспансере. Но у Тарантула всю жизнь были крутые покровители.
Так вот, когда этот следователь по имени Игорь узнал, что Тарантула пытались убить, он выдал фразу: «Ничего удивительного». И сказал мне, что по меньшей мере пять человек могли это сделать, и он даже не стал бы их задерживать. Думаю, с Игорем нам придется поговорить еще раз. Он сказал, что не откроет мне все карты по одной простой причине — ему куда более симпатичны эти люди, чем Тарантул. Так что, моя девочка, придется тебе с ним поговорить. Может быть, с тобой он будет более откровенен.
Он протянул мне листок бумаги с координатами Игоря Артемова.
— Подожди, — подняла я на него глаза. — С чего это на него нападет такая откровенность при виде меня?
— Потому что, Саша, ты обаятельная. И на тебе нет того ментовского налета, от которого трудно избавиться мне — я ведь в прокуратуре проработал долго. Игорь ушел из милиции, личность весьма загадочная и интересная. Так что дерзай.
Я сдержалась, хотя мне очень хотелось заорать от восторга, как малолетке. Потому что мне доверяли и моя работа начиналась. Правда, хотя умом я понимала, что Ларчик просто выбирает для меня наиболее, по его мнению, безопасные места, я все-таки тешила свое самолюбие мыслями о собственной полезности.
* * *
Через двадцать минут я уже подходила к высокому дому, в котором жила Ирка Тропинина. Предвкушая встречу, я была вынуждена признать, что в данный момент использую служебное положение на всю катушку, совмещая весьма успешно приятное с полезным. Ирку я очень любила — общаться с ней было приятно, не надо было напяливать маску. Ирка была из той же породы, что и я. Тем более странным мне казалось присутствие в ее жизни этого монстра, о котором, кстати, сама Ирка предпочитала до последнего времени скромно умалчивать.
Ознакомительная версия.
