Со стаканом в руке Сондерс подошел к столику и, почти помимо своей воли, сел напротив Мабла. Было в лице, глазах Мабла что-то такое, что парализовало его волю, хотя сам бы он в этом ни за что не признался.
— Ну, — добродушно сказал Сондерс. — Как делишки?
— Как всегда, — ответил Мабл. — У вас найдется десять минут?
«Десять минут-то найдется», — подумал Сондерс с некоторым облегчением: вначале он было решил, что Мабл собирается открыть у него кредит, потом — поскольку тот не делал на этот счет никаких намеков, — что Маблу нужна подсказка, на кого ставить в сегодняшних заездах. Жизненный опыт говорил Сондерсу, что люди, общаясь, заняты только тем, что заключают пари или просят взаймы.
— Вы ведь тоже клиент Кантри Нэшнл Банка, верно? — спросил его Мабл.
— Ну да…
— А знаете, что я там служу?
— Знаю, конечно. А в чем дело? Фирма обанкротилась? Или мой кредитный счет превышен? — Сондерс шутил: о банкротстве Кантри Нэшнл Банка и помыслить было трудно, а что касается кредитного счета Сондерса, то он никогда не опускался ниже четырехсот фунтов… Но Мабл даже не улыбнулся. Его блекло-голубые глаза впились в зрачки Сондерса.
— Нет, — медленно сказал он. — Я хочу провернуть одно верное дело, но для этого мне нужен один из клиентов банка. Вы мне подходите. Разумеется, если не захотите, найдется другой.
— Пожалуй, вы правы, — сказал Сондерс, но уже совсем не шутливым тоном. Мозг его напряженно работал, пытаясь понять, почему Мабл обратился к нему. Этот шут гороховый или свихнулся, или замыслил что-то такое, что не очень согласуется с законом. В любом из двух вариантов Сондерс предпочел бы держаться от него подальше. К закону Сондерс относился с почтением, если не считать того, что подбивал людей заключать уличные пари. Но все-таки… все-таки…
— Согласны меня выслушать? — спросил Мабл сурово. Он был решителен и уверен в себе, но это стоило ему таких же усилий, как в тот момент, когда он подал Мидленду стакан виски… Его уверенность развеяла сомнения Сондерса.
— Валяйте! Хотя большой вопрос, буду ли я играть в эту вашу игру, — поспешно добавил он.
— И не надо. Только, пожалуйста, дайте слово, что будете обо всем помалкивать.
Сондерс дал слово. А слово букмекера высоко ценится в Англии.
— Я получил кое-какую информацию. Если правильно ею воспользоваться, это принесет большие деньги.
— Информацию о забегах? — В тоне Сондерса прозвучало подозрение: может, это чучело над ним насмехается? Но за информацию о забегах он отдал бы половину своего дохода.
— Нет. Это связано с валютой.
— В валюте я мало что смыслю.
— Конечно, — сказал Мабл. — Многие не смыслят вообще ничего.
— Ну, немножечко я все-таки разбираюсь, — попытался смягчить впечатление Сондерс. — Скажем, знаю, что марка упала почти до нуля… ну и все такое.
За эти несколько минут баланс сил меж ними каким-то таинственным образом изменился. Причем Мабл, несомненно, оказался в восходящей ветви. Изменение главным образом объяснялось тем, что речь шла теперь о предмете, в котором один из них разбирался прекрасно, другой — не разбирался совсем. Однако нельзя не признать, что играл свою роль и личностный фактор. Мабл пустил в ход все свои душевные силы, чтобы воздействовать на настроение Сондерса, и это ему удалось. Люди способны на многое, когда их прижмет.
— Итак, — произнес Мабл, твердо глядя на собеседника, — франк поднимается, пора его покупать.
Тайна вышла на свет. Сондерсу теперь ничего не стоит его надуть. Но Мабл ни на секунду не сводил с него глаз — и знал, что тот его не надует.
— Я ведь не спорю, — хрипло ответил Сондерс. — Но что будет в конце? Что я должен делать? И что должны вы?
— Ситуация такова… — Мабл был так уверен в себе, что спокойно открыл свои карты. — Покупать в открытую не очень-то хорошо. Это бы я и сам мог сделать где-нибудь по соседству. Но тогда и толк будет невелик. Можно заработать сто процентов, но это, конечно, пустяк.
— Конечно, — покорно согласился с ним Сондерс.
— Самый лучший способ для этого — форвардная операция. Это значит, нужно вложить всего десять процентов…
— Залоговая сумма, — вставил Сондерс, гордый своим знанием жаргонных словечек, которые подобрал в пивных и забегаловках Сити.
— Именно. Залоговая сумма. Но это значит, что пятипроцентный рост франка даст пятьдесят процентов прибыли. Как я сказал, возможен и стопроцентный рост. Стало быть, прибыль составит тысячу процентов. Иными словами, десять к одному, — добавил Мабл, чтобы Сондерсу было понятнее.
Однако тот с трудом улавливал суть.
— Только я все равно не пойму: зачем вы мне все это рассказываете? — спросил он. — Почему не пойдете и не купите франки? Почему вообще говорите об этом?
— Потому что мне нельзя заключать форвардную сделку в банке на свое имя. Нужен какой-нибудь официальный повод, чтобы я мог об этом просить.
— А у меня такой повод есть? — моментально попался в расставленные сети Сондерс.
— О, найти нетрудно. У вас могут быть коммерческие дела во Франции. Разве нет? Вы никогда не принимаете ставки на тамошние бега?
— Принимаю. Время от времени.
— А деньги во Францию никогда не посылаете?
— Раза два посылал.
— Вот и прекрасно. Если вы скажете в банке, что хотите купить французских франков, вам в любом случае поверят. Вас вообще в банке любят. У вас большой текущий счет.
Сондерс попытался бороться с гипнотическим воздействием, которое исходило от Мабла и все сильнее охватывало его.
— Расскажите-ка мне еще об этой форвардной сделке, или как там ее, — попросил он неуверенно. Он знал, что не далее чем через минуту должен сказать: да или нет. И знал, что, по всей вероятности, согласится участвовать в афере Мабла. Но он знал также, что в душе совсем этого не хочет. — Расскажите, что я должен делать.
Мабл во всех подробностях объяснил ему задачу, тщательно растолковал каждый шаг. И затем пустил в ход последнюю приманку: рассказал, какую прибыль можно загрести, если вклад его увеличится всего в пять раз и если у него найдется смелость, чтобы снова вложить и капитал, и проценты. Если купленная валюта подорожает по сравнению с исходным уровнем вдвое, доход увеличится не в десять, а в тридцать раз.
Сондерс растерянно чесал в затылке.
— Ишь ты!.. Что будете пить? — вдруг спросил он взволнованно, махнув рукой официанту, и снова склонился к столу, чтобы еще раз обсудить детали. Мабл с его интуицией удачно выбрал партнера. Букмекер зарабатывает на хлеб, эксплуатируя чужой азарт, однако, видя перед собой пагубные примеры, тем не менее сильнее всех простых смертных жаждет азарта — во всем, что происходит не на ипподроме…
Тут Сондерс сделал последнюю попытку выбраться из лап Мабла. В конце концов, Мабла он знает плохо.
— Откуда я знаю, верное ли это дело?
— А каким же оно еще может быть? — ответил Мабл, и интонация превосходства в его голосе окончательно добила Сондерса. — Я не могу украсть ваши деньги, верно? Все будет записано на ваше имя. Если это дело не верное, тогда я не знаю, что такое верное дело.
Сондерс, правда, сам понял это, еще когда задавал вопрос, и теперь постарался замять неловкость. В сердце мистера Мабла уже трепетала надежда, и настроен он был снисходительно.
— И сколько же вы просите для себя? — с несчастным видом спросил Сондерс.
— Кроме моей половины, десять процентов от того, что заработаете вы, — решительно ответил Мабл, давая понять, что торговаться он не намерен. — Разумеется, я тоже внесу некоторую сумму.
— Сколько же?
— Шестьдесят. — Мистер Мабл вынул пятифунтовые купюры, последние из тех, которые он с такой осмотрительностью разменивал в ресторане «Корнер Хаус». Однако теперь он махнул рукой на предосторожности. Если происхождение банкнот сумеют установить и доберутся до него, виноват будет он один; но сейчас не было времени на сложные операции по их размену.
Сондерс волей-неволей взял деньги и сунул в карман.
— По правде говоря, — сказал мистер Мабл, — я бы хотел войти с большей долей. Но с собой у меня денег нет. Завтра я бы смог увеличить сумму. Но завтра, увы, будет поздно.
Под устремленным на него гипнотическим взглядом и с приятным ощущением пятифунтовых банкнот в кармане Сондерс сделал лишь то, что мог сделать: дал согласие.
— Спасибо, — сказал Мабл. — А теперь слушайте: я расскажу вам, что мы будем делать. Внесите на свой счет четыреста фунтов. Из них двести ваши. Я вам дал шестьдесят. Сто сорок вы мне дадите взаймы. Тогда наши доли станут равными.
Сондерс растерянно согласился.
— Время бежит, — посмотрел на часы Мабл. — Идемте. Остальное расскажу по дороге.
Сондерс, словно лунатик, послушно поднялся из-за стола и двинулся за Маблом. На свежем воздухе туман у него в голове немного рассеялся, и Сондерс сообразил, что неплохо было бы знать, почему, собственно, Мабл так уверен, что франк будет расти.
