— Действительно, это было бы сюжетом для маленького фантастического рассказа. Сколько вы обсуждали свои грядки?
— Ну не меньше двадцати минут.
— Что ж, родная моя, это уже почти алиби! — Он довольно потер руки. — Можно зацепиться, если что. Да, Паша подсунул нам с тобой свинью! Надо еще думать, как я могу доказать, что не травил эту скотину!
— Леша, он же умер! Не ругайся так!
— И слава богу! Что умер! Вернее, слава богу, умер до того, как у меня появилось желание его придушить! А скорее, слава дьяволу! Он еще позволил себе обругать всех ментов! Будто бы они тупицы! Обозвать эксперта алкоголиком и мерзавцем! Моя профессиональная гордость задета! Тоже мне, непризнанный гений! Это свидетельство недалекого ума: валить всех в одну кучу и подгонять под какой-то стереотип. Можно подумать, среди писателей все интеллектуалы! Потомственные интеллигенты и люди с очным университетским образованием! Нет уж, в каждом стаде бывает и паршивая овца, и та, с которой впоследствии снимают золотое руно.
— Ох, ты и разошелся!
— Я разозлился. Во мне, знаешь ли, гордость профессиональная задета. Он пишет что никто Не узнает, не найдет, не догадается, я сам всех выведу на чистую воду! Ничего себе вывел! Наврал про порядочную женщину, оскорбил ее, оболгал совершенно незнакомого человека, вылил ушат грязи на тех, кто пытается привлечь к ответственности его же убийцу! Нет, ты как хочешь, а я разозлился.
— И что теперь?
— А ничего. Я пожертвую следующими выходными и частью свободного от работы времени, чтобы узнать, что же на самом деле за всем этим кроется. И зачем нужна была вся эта комедия со смертью по заранее написанной пьесе. Вот так. Я хочу на сцену автора!
— А я?
— Что ты? Разве тебе не обидно?
— Обидно, конечно, но он же умер…
— А если эту книгу издадут? — Ты что?!
— А ничего. Я, конечно, не красавец Павел Клишин, но и не тощий мужичонка с красными от перепоя глазами в костюме липовой фирмы «Адидас». Мне обидно. И я сделаю так, чтобы эта книга или не вышла в свет, или чтобы в послесловии написали, что дело раскрыто, истинный убийца найден, а все вышесказанное не более чем домыслы автора и плод его больного воображения. Вот так-то.
— Знаешь, я не люблю твои расследования, но здесь ты прав. У меня тоже есть знакомые, и я не хочу, чтобы они подумали, будто в книге написана правда. Будто я развратная женщина, изменяю мужу и вешалась на Павла Клишина. Я не буду злиться и не буду тебе мешать.
«А если бы она прочитала? — подумал Алексей. — Нет, лучше не надо. И книга никогда не должна выйти в свет. Найдутся доброжелатели — подсунут. Саша этого не заслуживает».
— Ты уж меня прости, — виновато сказал он.
— За что?
— За то, что заставил рассказать.
— Тебе больше досталось. Ты когда поедешь-то?
— Куда?
— Домой.
— Завтра хотел, но придется сегодня вечером. Ты не обидишься?
— Уже нет. Давай только не будем больше об этом говорить сегодня, а?
— Не будем, — легко согласился он. Загадочные убийства оставались маленькой слабостью Леонидова, его охватил азарт сыщика. Преступника надо найти. Да и Клишина проучить. Пусть даже он теперь покойник.
В восемь часов вечера Алексей уехал домой, в Москву. Саша стояла на шоссе и махала вслед, пока машина мужа не скрылась за поворотом. «Бочка полна и в душе вода есть, продуктов целый холодильник. Все у них в порядке», — словно оправдывал себя Алексей, прибавляя газу. Ему крайне необходим этот вечер, свободный вечер. Надо подумать, как доказать свою невиновность.
Алексей заехал в супермаркет, купил продукты, приготовление ужина из которых требовало минимальных трудозатрат, две бутылки пива и одну воблу. Гулять так гулять!
Шлепнув на сковородку пару готовых котлет из красивой коробки с многообещающей надписью «Котлеты сочные из мяса молодых бычков», придвинул к себе телефонный аппарат. В таком деле необходим сообщник. То есть поделыцик. То есть помощник. А кто больше подходит на эту роль, как не Серега Барышев? Почти двухметровый гигант с кулаками-гирями. Леонидов не собирался кого-нибудь убивать, но имеющийся у него план подразумевал наличие рядом Сереги.
Ему повезло, Барышев уже вернулся с тещиных блинов и теперь отдыхал перед началом новой трудовой недели. Трубку взял сам:
— Говорите.
— Говорю. Барышев, привет!
— А, коммерческий! Здрасьте!
— Рад застать тебя дома в добром здравии.
— Я бы не спешил делать выводы.
— Что, досталось за выходные?
— Теща использовала меня по максимуму, вспахал все, что мог, и все, что не представлял, что могу вспахать, тоже.
— Ты там на правах мини-культиватора?
— Вроде того, — вздохнул Серега. — Только не мини, а макси. Марки «КМС по борьбе за урожай». На мастера не вытянул покамест, но через пару лет сосуществования с такой тещей сдам любой норматив. Что же касается прав, работаю за еду и ласку. Мне сказали два раза «молодец, Сережа» и один раз «как я тебя люблю!».
— Что из вышеперечисленного сказала жена, а что теща? — задумчиво спросил Алексей.
— Сказала все жена. От тещи похвалы не дождешься. Упорствует в своем «он тебе не пара». Пополняет ряды настоящих тещ. А ты чего звонишь-то, коммерческий? — подозрительно спросил Барышев. — Пора заканчивать вводные процедуры. Излагайте суть.
— Погоди. Я только переверну котлеты сочные из мяса молодых бычков.
Серега хмыкнул. Поддев ножом котлету, Алексей понял причину. Добрая половина мяса молодых бычков прилипла ко дну сковороды, словно бы котлета была склеена из картона. Под воздействием высокой температуры картон стал превращаться в неприятную массу бурого цвета.
«Ничего, — утешил себя Алексей. — Как-ни-будь». И вернулся к телефону.
— Тебя не удивляет, Серега, что у меня неприятности?
— Ты для них родился. Но Анюта ничего не го-рила. Неужели тебя уволили? — ахнул Барышев.
— Да не на работе неприятности. Вернее, те, что на работе, меня мало задевают. Тут другое…
— Ну?
— Мой сосед по даче, то есть сосед по даче моей жены, отдал богу душу. Все было бы ничего, если бы это произошло без цианистого калия и если бы этот злодей не оставил посмертные мемуары, где упоминается моя жена, я в амплуа ревнивого мужа, и тупые менты, которые никогда не находят убийц. В перспективе меня ждет скамья подсудимых. Как тебе?
— Неплохо. Стиль изложения подкачал, но суть я уловил. А не врешь?
— Если бы! Самое гнусное, что под меня копают. Мои же бывшие коллеги. В частности, капитан Михин. Из районного ОВД.
— И что ты собираешься делать?
— Тебе вот звоню.
— У вас есть план, мистер Леонидов?
— Есть ли у меня план? У меня всегда есть rniai i!
— И моя роль?
— Погоди, у меня, кажется, молодые бычки горят.
— Картон не горит. Он тлеет, — вздохнул Сс-рега. — Мне приходилось этим питаться.
— И каково на вкус?
— Сносно, если никогда не был женат. Тебе. Леха, понравится вряд ли. Я знаю, что Александра готовит хорошо.
— Я все-таки сниму сковороду.
Он переставил мясо молодых бычков на соседнюю холодную конфорку. Бычки продолжали шипеть, возмущаясь, что их так варварски смешали с картоном. Барышев продолжал вздыхать в телефонную трубку. Сочувственно.
— Ты давно на шухере не стоял? — спросил его Алексей.
— С детства, когда яблоки у соседской бабки воровали.
— А как насчет отмычек и небольшого конфликта с законом?
— Ну, ради нашей дружбы… Если надо…
— Очень надо, Сережа, — серьезно сказал Алексей.
— И куда ты хочешь влезть?
— На дачу к этому недоделанному Тургеневу. К Пушкину-Лягушкину, — со злостью сказал Алексей.
— Эк тебя!
— Потому что я читал. Это был не писатель, это был… Гадюка, и та не так ядовита.
— А там?
— Мне нужны его бумаги. Последняя рукопись.
— Издать хочешь?
— Понимаешь, мне достались только два отрывка. Остальное, как утверждает правосудие в лице капитана Михина, — философские измышления. Не представляющие никакого интереса для следствия. Но я уверен, что из пятнадцати листов мелким шрифтом можно выловить немало. Меня кое-что насторожило, когда присутствовал на осмотре места происшествия. Я просто уверен что продолжение этой «Смерти на даче» есть, только где?
— Как-как? «Смерть на даче?» — удивился Се-рега.
— Именно. Ну не везет мне в жизни, и что?
— Как тебе, Леонидов А. А., капитан в отставке, в роли подозреваемого? Сухо, комфортно?
— Ага, только памперс слишком быстро намокает, а запасного нет. Ну что, Серега?
— И когда грабим банк?
— Давай по-тихому завтра ночью. Чтобы Сашка не знала, да и твоя супруга тоже. Бабы нам в этом деле ни к чему, потому что отговаривать будут непременно.
