- Извините, м-р Кармайкл, - сказала Зинни. - Это, должно быть, мой муж.
Она быстрым шагом зашла за угол дома и исчезла из вида. Кармайкл выхватил револьвер и поспешил следом. Я пошел за ними, огибая оранжерею, примыкавшую к стене здания.
На подъездной дорожке за "бьюиком" с откидным верхом остановился серебристо-серый "ягуар". Зинни, бегущая через лужайку к спортивному автомобилю, выглядела на фоне высокого неба, словно маленькая черно-бело-золотая марионетка, которую вели за ниточки по зеленому сукну.
Вышедший из машины мужчина крупного телосложения сделал жест рукой, чтобы та не бежала. Она оглянулась на меня и помощника шерифа, слегка запнулась и приняла деланно равнодушный вид.
Глава X
Одежда водителя "ягуара" гармонировала с цветом автомобиля. Он был одет в серые фланелевые брюки, серые замшевые туфли, серую шелковую рубашку, серый галстук с металлическим отливом. Его лицо, покрытое загаром, словно отполированное вручную дерево, составляло разительный контраст с цветовой гаммой одежды. Даже с такого расстояния я видел, что он использовал свое лицо, как актер. Учитывал ракурсы, перспективу и то, как в улыбке ослепительно блестели его белые зубы. Он одарил Зинни широкой улыбкой.
Я сказал помощнику шерифа: - Это вроде не Джерри Холлман.
- Не-а. Докторишка из города.
- Грантленд?
- Кажется, его так зовут. - Он покосился на меня. - Вы в сыске по какой части? По разводам?
- Все помаленьку.
- А, кстати, кто из семьи нанял вас?
Мне не хотелось вдаваться в подробности, поэтому я придал лицу загадочное выражение и отошел. Д-р Грантленд и Зинни поднялись по крыльцу. Проходя в дверь, Зинни посмотрела ему в глаза. Она придвинулась к нему и коснулась его руки грудью. Той же рукой он обнял ее за плечи, отвернул от себя и подтолкнул в дом.
Стараясь не производить шума, я поднялся на веранду и подошел к раздвижной двери. Голос с осторожными модуляциями говорил:
- Ты ведешь себя опрометчиво. Не нужно привлекать к себе внимание.
- Нужно. Я хочу, чтобы все знали.
- Включая Джерри?
- Особенно Джерри. - Зинни нелогично добавила: - Его все равно нет дома.
- Скоро появится. Я обогнал его при выезде из города. Ты бы только видела, каким взглядом он меня проводил.
- Он не выносит, когда его обгоняют.
- Нет, в его глазах было нечто большее. Ты уверена, что не рассказала ему о нас?
- Клянусь.
- В таком случае, откуда это стремление, чтобы все знали?
- Я ничего не имела в виду. Только то, что люблю тебя.
- Тихо. Об этом молчок. Ты можешь все расстроить, а я только что практически уладил наше дело.
- Расскажи.
- Потом. Или, может быть, вообще не расскажу. Дело на мази, вот и все, что тебе следует знать. В любом случае все утрясется, если ты постараешься вести себя как разумный человек.
- Ты только скажи мне, что надо делать, и я сделаю.
- Ты должна помнить, кто ты и кто я. Я думаю о Марте. И тебе бы следовало.
- Да. Иногда я про нее забываю, когда я с тобой. Спасибо, что ты напомнил, Чарли.
- Не Чарли. Доктор. Зови меня доктором.
- Да, доктор. - Сказанное ею слово прозвучало эротически. - Один поцелуй, доктор. Мы так давно не виделись.
Видя, что его урок усвоен, доктор стал более податливым. - Если вы настаиваете, миссис Холлман.
Она застонала. Я прошел в угол веранды, ощущая себя немного задетым, ибо оживление Зинни, оказывается, предназначалось не мне. Я закурил утешительную сигарету.
Возле дома раздался переливчатый детский смех. Я наклонился над перилами, заглядывая за угол. Милдред и ее племянница перебрасывались теннисным мячиком. Марта ловить еще не умела. Милдред посылала ей мячик по земле, и девчушка кидалась за ним, как заправский игрок в бейсбол. Впервые за время нашего знакомства Милдред выглядела раскрепощенной.
За ними наблюдала седовласая женщина в цветастом платье, сидевшая в шезлонге в тени. Она воскликнула:
- Марта! Тебе нельзя переутомляться. И, смотри, не запачкай платье.
Милдред повернулась к пожилой женщине: - Пусть запачкает, если ей нравится.
Но игра была уже испорчена. Улыбнувшись хитренькой улыбкой, ребенок поднял мячик и забросил его за забор, окружавший лужайку. Мячик, подпрыгивая, исчез среди апельсиновых деревьев.
Женщина в шезлонге вновь повысила голос: - Вот видишь, что ты натворила, проказница - из-за тебя потерялся мячик.
- Проказница, - пронзительным голосом повторила девчушка и начала распевать: - Марта - проказница, Марта - проказница.
- А вот и нет, ты хорошая девочка, - сказала Милдред. - А мячик не потерялся. Я найду его.
Она направилась к калитке. Я открыл было рот, чтобы предостеречь ее не заходить в рощу. Но меня отвлекло происходящее за моей спиной на подъездной дорожке. Под колесами затормозившего автомобиля захрустел гравий. Я обернулся и увидел новый "кадиллак" сиреневого цвета с золотистой отделкой.
Вышедший из-за руля мужчина был одет в твидовый костюм. Его волосы и глаза обладали тем же оттенком, что и у Карла, но он выглядел старше, тучнее и короче. Его лицо раскраснелось от негодования, тогда как лицо Карла покрывала больничная бледность.
Зинни вышла на веранду встретить его. К сожалению, ее губная помада была смазана. Глаза лихорадочно блестели.
- Джерри, слава Богу, что ты приехал! - Драматическая нотка прозвучала фальшиво, и она понизила голос: - Я так волновалась, чуть не заболела. Где ты пропадал весь день?
Тяжело ступая, он поднялся на крыльцо и оказался с ней лицом к лицу. На каблуках Зинни была выше его. - И совсем не весь день. Я ездил в клинику повидать Брокли. Кто-то ведь должен был устроить ему заслуженную выволочку. Я высказал все, что думаю о порядках в больнице.
- Стоило ли тратить время, дорогой?
- Во всяком случае, я выговорился. Эти чертовы врачи! Получают деньги и... - Он большим пальцем ткнул в сторону автомобиля Грантленда: - Кстати, о врачах. Что он тут делает? Кто-нибудь заболел?
- Я полагала, ты знаешь. Я говорю о Карле. Разве Ости не остановил тебя на дороге и не рассказал?
- Машину его я видел, а самого - нет. А что с Карлом?
- Он на ранчо. У него оружие. - Увидев волнение на лице мужа, Зинни повторила: - Я полагала, ты знаешь. Мне казалось, ты потому и не едешь, что боишься Карла.
- Я его не боюсь, - сказал он, повысив голос.
- Боялся - в тот день, когда его увезли. И должен бояться после всего того, что он тебе наговорил. - Она добавила с неосознанной жестокостью, а, может, и не совсем неосознанной: - Я думаю, он хочет убить тебя, Джерри.
Он схватился руками за живот, словно она нанесла ему в это место удар. Руки его сжались в кулаки.
- Тебе бы хотелось этого, верно? Тебе и Чарли Грантленду?
Раздался шум раздвигаемой двери. Появился Грантленд, словно по вызову. Он произнес с наигранной веселостью: - Кажется, мне послышалось, что здесь склоняют мое имя. Как поживаете, м-р Холлман?
Джерри Холлман проигнорировал его. Он обратился к жене: - Я задал тебе простой вопрос. Что он здесь делает?
- Я дам простой ответ. У меня не было надежного человека под рукой, чтобы со спокойным сердцем отправить Марту в город. Поэтому я попросила д-ра Грантленда отвезти ее. Марта к нему привыкла.
Грантленд приблизился и встал за ее спиной. Она обернулась и мимолетно улыбнулась ему. Размазанная помада придала улыбке двойной смысл. Из этой троицы она и Грантленд являли собой органичную пару, - муж же стоял особняком. Словно не в состоянии вынести этого одиночества, он развернулся на каблуках, спустился с крыльца, выпрямив спину, и прошел в оранжерею.
Грантленд достал из нагрудного кармана серый носовой платок и вытер Зинни рот. Она подалась к нему навстречу.
- Не надо, - сказал он раздраженно. - Он уже в курсе. Ты ему наверняка рассказала.
- Я попросила его дать развод - ты знаешь - а он не круглый дурак. Ах, какое это имеет значение? - Она приняла фальшиво-самоуверенный или непринужденный вид женщины, совершившей прелюбодеяние и отмахнувшейся от прежней жизни с необычайной легкостью. - Может, Карл убьет его.
- Замолчи, Зинни! Даже в мыслях не...!
Его голос прервался. Он встретил меня взглядом и осекся. Затем повернулся на цыпочках, словно танцор. Под загаром проступил румянец. Выглядел он словно больной желтухой старик с глазами-буравчиками, однако доктор взял себя в руки и улыбнулся кривой, но самоуверенной улыбкой. При виде того, как выражение лица человека меняется так быстро и столь радикально, мне стало не по себе.
Я выбросил окурок сигареты, которую, казалось, курил уже целую вечность, и ответил ему улыбкой. Изнутри она ощущалась словно резиновая маска, а получилась застывшая гримаса. Джерри Холлман снял с меня ощущение неловкости, если я вообще в состоянии испытывать это чувство. Он торопливо вышел из оранжереи, держа в руках садовые ножницы. На его лице застыло сумрачное, отрешенное выражение.
Зинни увидела его и прижалась к стене. - Чарли! Берегись!
