— Вы не ошиблись.
— И после смерти она не оставляет нас в покое.
— Михаил, Татьяна, — представил нас Мишка.
— Меня зовите Оксаной, а это — Володя, как вы уже догадались, мой муж и ее сын;
Кухонька была маленькой, и мы еле разместились.
— Что вы хотите узнать? И почему милиция?
— По поводу смерти Марьи Николаевны заведено уголовное дело.
Оксана совсем не удивилась.
— Вы не удивлены?
— А чему удивляться? В ней было много плохого, может, кому-то и надоела.
Я посмотрела на Мишку.
— А кому она могла надоесть? Как вы думаете?
— Я ничего не думаю. Может, Наташкин хахаль ее и убил.
— А зачем ему это?
— Кому же хочется в общаге жить, когда квартира сама в руки плывет.
— А вам эту квартиру не хотелось?
— Конечно, хотелось побольше, но у меня есть, — Оксана обвела кухню взглядом, — это она своему сыну отказала в жилплощади.
Владимир отвернулся. Видно, этот разговор поднимался в семье довольно часто.
— А почему вы ту квартиру не разменяли?
— Тогда все сложнее было. Сразу порицание общественности. Как же, мать из ее собственной квартиры выгоняют.
— Вы поддерживали отношения с матерью? — обратился Мишка к Владимиру.
— Заходил иногда — проведать, починить, помочь.
— А мужа у нее не было?
— Нет, они развелись очень давно, я еще совсем маленький был, по-моему, он ей изменял. Она не любила об этом говорить.
— И как вы общались?
— Не очень. Она всегда спрашивала, не развелся ли я еще. Поэтому я редко туда ходил.
— Баба Маша не любила вас? — спросила я Оксану.
— Она меня терпеть не могла. Все время говорила, что я — ведьма, сына приворожила. На костре меня надо давно сжечь.
— А вы?
— А что я? Сначала огрызалась, потом надоело. Никогда не испытывала ни малейшей любви к ней. Она и паспорт Володькин прятала, когда мы жениться собирались, а потом меня на смотрины водила к своим подружкам. А я, как бычок на веревочке, плелась за ней.
— И как подружки?
— Ужасные, такие же, как она. Глазки у них хитрые. Я до сих пор помню, а сколько уж лет прошло.
— А потом вы встречались с ее подругами?
— Нет, я в тот дом не хожу, а баб Маша к нам не ходила. Хорошо хоть Наташку прописала. Я была очень удивлена. Квартира-то не приватизирована, пропала бы сейчас.
— Давно она ее прописала?
— Года четыре уже будет, точно не скажу.
— Простите, — вклинился Володя, — мне пора идти. Я опаздываю, но если нужен конкретно я, то мы могли бы встретиться вечером.
— Я думаю, вы можете идти, — отпустил его Мишка.
— А кто же ее убил? Как вы думаете?
Оксана внимательно посмотрела на меня.
— Знаете, иногда мне самой хотелось это сделать, но не смогла бы никогда. К тому же какая-никакая, а родня. Надеялась, что сама умрет, у нее же астма. Сейчас я не чувствую жалости. Мне только интересно, кто это все-таки сделал.
— Вы хотели, чтобы ваша дочь вышла замуж за Ваську?
— Нет, не хотела, но я боялась повторить свою свекровь, поэтому не препятствовала. А Вася даже не скрывал, что хочет заполучить квартиру. Я думаю, он не стал бы этого делать. Слишком открыто он говорил о своем желании. А впрочем… чужая душа — потемки.
— А Наташа сильно переживает?
— Я думаю, что нет. Наташа тоже ходила к ней из-за квартиры, боялась, что ее оттуда выпишут.
— Простите, но хоронить вы ее будете?
— Конечно, кто же еще?
— У вас есть деньги на похороны?
— Мы пока заняли, но у Марьи Николаевны есть деньги на книжке. Снять их только через полгода можно. Я думаю, еще и останется.
— На книжке? — даже Мишка посмотрел на меня, не поняв моего удивления.
— Ну да, она всю жизнь копила.
Вот это бабулька! Что же это у нее за книжка такая, что и мебель можно купить, и похороны организовать. И чья же это все-таки одежда висела у нее в шкафу? Может, правда, жених подарил, но только вот где такого Рокфеллера найти в семьдесят лет?
Мишка, заметя мой отсутствующий взгляд, попрощался с обещанием зайти еще.
Когда мы вышли, он тут же поинтересовался причиной моей задумчивости. Я рассказала ему, что знала, и теперь замолчал он.
— Да, бабулька с потайным замочком оказалась, — наконец пробормотал он.
Я завезла его в отделение, а сама поехала к школе.
Общаться.
У школы была полнейшая тишина, и мне пришлось немного подождать перемены. Меня, видно, ждали, потому что чуть ли не в первых рядах на улицу выскочила Лина и с ней Аня и Женя. Оглядевшись по сторонам, они сразу бросились ко мне.
— Здравствуйте, — они были просто счастливы. На нас оборачивались, вероятно, одноклассники.
— Вы что, всем успели рассказать?
— Нет, что вы. Это, наверное, мной интересуются — смутилась Лина, — ко мне пришли на перемене, да еще и не папа с мамой. Всем интересно.
Наступила небольшая заминка. Мне хотелось поговорить с девочками без Лины. И та, видно, оценив ситуацию, обвела нас всех взглядом.
— Мне можно идти? А то мне надо кое-что сделать.
— Да, конечно.
— Только не опаздывайте, — бросила она, уходя, своим подругам.
— Нет, я долго не задержу.
Мы отошли в тенек и сели на скамеечку. Двор у школы был замечательный.
«Да и дети учатся здесь совсем не глупые», — посмотрев вслед удаляющейся Лине, подумала я.
— У меня в общем-то немного вопросов. Вы давно дружите с Линой?
— Дружим? Класса примерно с пятого, когда Лина пришла в класс. Мы как-то вчетвером все сдружились, — Вчетвером?
— Ну да, Маша еще. Только в последнее время она немного отошла от нас.
— Почему?
— Не знаем, — они переглянулись между собой. — После лета встретились хорошо, а когда началась эта история с Линой, она как будто потеряла к нам интерес. Нет, мы общаемся и в школе, и дома, но этой темы избегаем, по крайней мере Маша.
— А почему, как вы думаете?
— Не знаю.
Получилось так, что я все это время разговаривала с Аней, а Женька больше молчала, только иногда кивала головой. Но после последнего вопроса она неуверенно посмотрела на меня, будто раздумывая: стоит или не стоит говорить, и опять промолчала.
— Ты что-нибудь знаешь? — обратилась я к ней. Она помолчала несколько секунд и вздохнула:
— Мне кажется, у Маши все это было. Ну все, что происходит сейчас с Линой.
Аня удивленно уставилась на подругу, и мы почти одновременно воскликнули:
— Почему?
— В конце прошлого учебного года ее тоже встречали. И она была расстроена. Даже экзамен по своему любимому английскому чуть не завалила.
Помнится, Людмила Федоровна, англичанка наша, даже оценку не могла поставить, настолько была огорошена. Машка ее любимица. А потом Людмила разговаривала с ее родителями и четверку ей поставила.
— Но может быть, они ей предложили что-то.
— Ну, вы скажете тоже. У нас за это и вылететь можно. Очень строго с любыми подарками, даже к праздникам.
— У вас что, учителя — Рокфеллеры?
— Нет, конечно. Но оклад у них нормальный, по сравнению с другими школами, естественно.
— Но у вас же учатся и дети из небогатых семей, которые не могут платить.
— Платят только те, кто не из нашего района. У нас ведь еще и обычные классы есть.
— А у вас?
— У нас лицейский. Платный.
— Теперь ясно. Вернемся к нашей проблеме. Лина ведь тоже вспомнила про Машу.
— Только я ничего не знаю, — обиделась Аня.
— Я тоже не знала, но Лина сказала. Мы это не обсуждали.
— Что-то подобное в вашей школе происходило когда-нибудь?
— Да нет, по крайней мере, не замечали.
— А сейчас? Только Лину встречают?
— Да вроде бы больше никого.
— Пару раз Светку встречали из "В". Но там вряд ли что-то подобное, у них взять-то нечего. Наверное, ездили куда-нибудь.
— Это было недавно?
— Да, на прошлой неделе.
— А вы далеко живете?
— Нет, не очень. Через дом от Лины.
— Но ведь у вас не все близко живут. Неужели никого не привозят родители?
— Привозят, конечно. Но высаживают всегда за квартал. У нас не разрешают подъезжать к самой школе, кроме малышей, конечно.
— А здесь Светы нет? — я кивнула на школьный двор.
— Да вон она, около крыльца стоит, светленькая, в джинсовом сарафане.
Я внимательно посмотрела в указываемую сторону, тут же запомнив Свету.
Она, по-моему, мне очень понадобится в ближайшее время.
Мои собеседницы начали беспокоиться. Вероятно, перемена заканчивалась.
— Я не буду вас больше задерживать, а то опоздаете на урок. Последний вопрос. Посторонних людей вы не замечали в школе или около?
Подумав секунду, они дружно замотали головами.
— Если что-нибудь увидите — позвоните, — давая свою визитку, попрощалась я. — Да, — крикнула я уже вдогонку, — а охранник в вашей школе есть?
— Конечно.
— Он всегда на месте?
— Абсолютно.
— Хорошо, спасибо.
Охранник-то, конечно, на месте, но ведь и он человек. И у него могут быть обычные человеческие нужды. Но в этом случае надо хорошо знать, когда тот отлучится, а девочки утверждают, что никого постороннего не было. Но не может же быть этот человек невидимкой? Конечно, нет, это бывает только у фантастов.
