— Хорошо, спасибо.
Охранник-то, конечно, на месте, но ведь и он человек. И у него могут быть обычные человеческие нужды. Но в этом случае надо хорошо знать, когда тот отлучится, а девочки утверждают, что никого постороннего не было. Но не может же быть этот человек невидимкой? Конечно, нет, это бывает только у фантастов.
Отложив эту головоломку на потом, я решила заняться бомжами. Может быть, они на месте.
Приближаясь к дому, я невольно прибавила шаг. Честно говоря, я даже испугалась, похоже, в нашем подъезде опять кого-то убили, и скорее всего опять бабульку. Потому что на том же месте снова митинговали. Что же это у нас за дом стал? Столько лет жили тихо-мирно, а тут на тебе, одно за другим.
Как только я подошла ближе, вездесущая Тамара Федоровна выросла передо мной, как из-под земли. Глаза у нее были круглые от ужаса.
«Точно, труп», — подумала я.
— Танечка, ужас!
— Что случилось?
— Марья Николаевна не убита! — зашептала она мне почти в самое ухо, хотя, судя по всему, это было уже не тайной.
— То есть? — я была немного огорошена.
— Она жива! Зоя Борисовна сама видела.
— Какая Зоя Борисовна?
— Да подружка Марьи Николаевны, — удивляясь моей бестолковости, внушала Тамара Федоровна.
— Когда же она ее видела?
Я совсем забыла о своем перевоплощении и теперь еле сдерживалась, чтобы не захохотать.
— Ночью. Она видела, как та, живехонька, спускается по лестнице. Цела и невредима. Уж Зоя-то покойницу, тьфу ты, какую же теперь покойницу, хорошо знала. Не ошибется.
— Так, подождите. Заведено уголовное дело. И его никто не прекращал.
Тело, насколько мне известно, из морга не исчезало. Так что ваша Зоя Борисовна ошиблась.
— Но ведь Маша зашла в квартиру. Зоя потом ей звонила, правда, никто не открыл.
— Ну вот видите. — А может, она инкогнито хочет остаться? Я вздохнула.
— Тамара Федоровна, съездите в морг. У нас не постановка «Вия». А вы мне не подскажете, Марья Николаевна нигде не подрабатывала?
— Да в школе, по-моему, уборщицей работала, да вот только не знаю, в какой.
Н-да, уборщицей столько не заработаешь.
— Значит, это было привидение, — вдруг осенило мою собеседницу, и она бросилась в толпу. Я даже не успела спросить, видел ли сегодня кто-нибудь тех самых бомжей.
«А может, и Мишки на месте нет, — размышляла я, поднимаясь к себе. — И зачем это Зоя Борисовна шла к квартире убитой? И с кем она звонила в дверь?»
— Простите, — меня кто-то тронул за локоть. Я была так погружена в свои мысли, что даже не услышала шагов. Обернувшись, я обнаружила новую бабульку.
Вздохнув и приготовившись выслушать очередную версию воскрешения покойной (лучше бы меня не видели), я дежурно улыбнулась.
— Меня зовут Зоя Борисовна Хмельницкая. Я очень хорошо знала Машеньку, и хотя это невероятно, но я ее действительно видела.
— Хорошо, я вам верю.
— Нет, вы мне не верите. Вы соглашаетесь со мной только для того, чтобы я отстала. Мы же выжили из ума, у нас старческий маразм и у нас галлюцинации.
Я с интересом посмотрела на собеседницу. Нет, совсем не похоже, чтобы у нее был «старческий маразм».
— Может быть, поднимемся ко мне? Я живу на шестом этаже. Вам не трудно?
Или лучше на лифте?
— Вы, девушка, наверное, думаете, что я совсем развалина?
И она с достоинством пошла впереди меня и, кстати, довольно бойко. Нет, и на развалину она тоже не была похожа. К тому же в любом случае я должна была побеседовать с подругами погибшей.
Мы зашли ко мне, и Зоя Борисовна, моментально оглядев комнату, скорее как профессионал, чем как обычный наблюдатель, похвалила меня за уют. Я изобразила смущение и радость.
— Знаете ли, девушка, сейчас молодежь очень безвкусно оформляет свои жилища. Дорого, но без души.
— У вас есть родственники?
— Нет, к сожалению, а может быть, и к счастью, я одна.
— А почему к счастью?
— Вы посмотрите на Машу. И сын, и внучка, — про сноху она не упомянула.
Видно, этот вопрос не раз обсуждался в узком кругу подруг, — и что? Да ничего.
Она для сына все сделала: вырастила, образование дала. А он? Женился неизвестно на ком, мать бросил.
— Ну почему же бросил? Он же заходил.
— Какой там, — Зоя Борисовна махнула рукой, — раз в месяц — праздник.
— Ну хоть внучка есть.
— Наташа, конечно, не в мать пошла. Но тоже вот нашла себе хахаля. Это в их семье, наверное, рок, проклятие. Она уже и выписать ее хотела, когда узнала, что Наташенька замуж собралась, но не получилось, а потом махнула рукой, смирилась. А ведь этот Вася скорее всего ее и убил. Вот только улик никаких.
— А почему же сразу Вася?
— А кто же еще? Он-то безродный был.
— Какой?
— В общаге жил, ему квартира с пропиской нужны. Кто же хочет в деревню возвращаться?
— А вы давно дружили с Марьей Николаевной?
— Да, можно сказать, всю жизнь. Сколько помню, все время вместе. Как-то не сложилось в жизни что-то, видать, на этом и сошлись. В молодости сколько женихов-то было. Всех разогнали. Принцев ждали. Прямо как в фильме «Москва слезам не верит». А что дождались? Вот одна теперь.
— А-Светлана Васильевна тоже одна?
— Да, одна. Муж у нее, правда, был, да исчез куда-то.
— То есть как исчез?
— Исчез и все. Испарился. Просто в один прекрасный день Светочка перестала о нем говорить. А мы и не спрашивали. Переживала она. Что уж там случилось — не знаю.
— Скажите, а Марья Николаевна где-нибудь работала, когда на пенсию вышла?
— Работала уборщицей. В школе, рядом. Но она это не афишировала. У нее была идея фикс — купить машину, хоть «Запорожец»..
— На зарплату уборщицы?
— Ну, — она как-то замялась, — нет, конечно, но хоть что-то откладывала. Я вот тоже никогда не отказываюсь подработать. Я ведь медсестрой была в больнице. И считалась чуть ли не самой лучшей. Меня даже на пенсию не хотели пускать. А сейчас все зовут уколы делать. Даже собакам. Сейчас ведь к собакам и кошкам относятся лучше, чем к людям, — она вздохнула, — такая жизнь пошла.
— Ну вы, по-моему, особо не скучали?
— В каком смысле? — мне показалось, что в глазах промелькнул испуг, но, похоже, только показалось.
— В театр ходили…
— Вы хорошо осведомлены, — улыбнулась Зоя Борисовна, немного натянуто, правда.
— Да это не я, а наши соседки.
По-моему, ей это не понравилось. Еще бы, кому понравится жить, как в стеклянной банке.
— Зоя Борисовна, а вы случайно не в курсе, куда это уезжала Марья Николаевна?
— Нет, — ответ прозвучал так быстро, что я едва успела закончить фразу.
Я удивленно подняла глаза, но моя собеседница с интересом уставилась мне за спину, хотя, кроме стены с обоями, там не было абсолютно ничего. Что-то она точно знала. Может быть, все-таки я права и это был какой-то поклонник? Я это выясню. Всему свое время.
— Так вы утверждаете, что ваша Маша жива?
— Я ее видела точно так же, как сейчас вас, — упрямо сжав губы, проговорила Зоя Борисовна.
— А кто же тогда находится в морге, простите?
— Она шла, как живая, как она ходила всегда.
— Может быть, вы просто очень хотели все это видеть и слышать?
Она подумала немного и, вздохнув, согласилась.
— Наверное, просто не верится до сих пор, что Машеньки больше нет.
— Скажите, а Светлана Васильевна сейчас работает?
— Сейчас — да. Она пошла вместо Маши.
— Уборщицей? В школу?
— Ну да.
— А почему она раньше не работала? У нее же есть связи. В театре, по-моему?
— Я смотрю, наши соседи действительно хорошо осведомлены. Они, вероятно, просто завидовали.
— Завидовали? Но чему?
— Мы жили не телевизионными сериалами, а полноценной жизнью. Ходили на выставки, в театр, на концерты. Светлана Васильевна — наш культмассовый сектор.
Поэтому она раньше и не работала. Она обеспечивает наш досуг.
— И давно вы так живете?
— К сожалению, нет, недавно. Кстати, после очередного сериала и решили, что мы не живем, а прозябаем, доживаем — и все. А у них там, посмотрите, человек уходит на пенсию и только жить начинает, — она расстроенно махнула рукой.
Я немного была удивлена. Внешне она производила впечатление обычной старушки. Никогда бы не подумала, что она ходит на концерты. А та как бы в подтверждение моих мыслей с гордостью добавила:
— Мы на концертах всех знаменитостей были. И Пугачевой, и Киркорова, и Долиной, и «На-На»… На стадионы мы, конечно, не ходим. Шумно там очень, молодежь ненормальная, билеты дешевле и публика .проще.
Я даже рот раскрыла.
— Вы что, только на дорогие концерты ходили?
— Ну да, нам же контрамарки давали, не бесплатно, конечно, но за чисто символическую цену.
Хотела бы я узнать эту «символическую цену»!
— А со Светланой Васильевной как бы мне познакомиться?
— Она дома бывает днем, — нехотя проговорила Хмельницкая. Видно, ей эта идея почему-то не очень понравилась. — А живет она? — я не стала обращать внимание на ее желание.
