— Думаю, что вы правы. Поясните, пожалуйста, чуточку конкретней насчет творчества.
— Насте нравилось быть чем-то вроде маленькой местной звезды. Она участвовала во всех творческих конкурсах, смотрах талантов, ей это было интересно.
— Вы считаете, что она напрасно выбрала профессию финансиста?
— Дело в том… — Татьяна Васильевна замялась. — Сейчас время такое. Нужна солидная специальность. Танцы подождут.
— Вы сказали — танцы?
— Танцует она профессионально. Я многих девочек видела за годы преподавательской работы, Настя — нечто особенное.
— Скажите, а не могла Настя бросить все и уехать поступать в какой-нибудь солидный театральный вуз? В Москву, например?
— Что вы, это на нее совсем не похоже. Такой шаг надо серьезно обдумать, поставить в известность администрацию, с родителями согласовать. Сейчас просто так взять и поехать нельзя. Нужна… как бы это сказать… солидная подготовка. Нужно узнать все условия, ходы-выходы… Сегодня многое решают деньги, а не талант.
— Здесь вы совершенно правы. Обидно, что зря пропадает столько толковых людей и только потому, что у них не нашлось денег на взятку.
— Увы, это беда нашего времени. А может быть, и проклятие.
— Простите за нескромный вопрос… В вашем колледже существует что-нибудь похожее на коррупцию?
Татьяна Васильевна устало улыбнулась.
— Чем мы хуже других? Конечно же, есть вопросы, которые приходится решать с помощью денег. Только это между нами.
— Естественно. По этому поводу вы не волнуйтесь.
— Снова повторюсь: одного таланта в наше время мало.
— Кстати, о таланте. Могло случиться так, что Настю приметил какой-нибудь продюсер и предложил ей работу?
— Об этом сразу же стало бы известно всем. И в первую очередь — родителям. Нельзя же исчезать из дома, оставляя в неведении самых близких тебе людей.
— У Насти есть подруга Алла. Что вы можете сказать о ней?
— Алла совсем не такая, как Настя. Мне вообще непонятно, почему они подружились. У Аллы преобладает желание поразвлечься. Она как бы порхает по жизни.
В данный момент она уже не порхает. Сидит тихо, как мышка.
— Значит, общих интересов у них быть не может?
— Смотря какие интересы.
Я промолчала.
— Спасибо, Татьяна Васильевна, за беседу. Вы мне очень помогли. Между прочим, два подозрительных типа интересуются Настей и Аллой.
— Да, я кое-что об этом знаю.
— Будет лучше, если вы постараетесь не входить с ними в контакт.
— Это так серьезно?
— Боюсь, что да. О нашей встрече никому не говорите. Хорошо?
— Да-да, конечно.
Я распрощалась с куратором и выскочила из кабинета, зацепившись каблуком за отогнутый край потертого линолеума.
Могли бы и починить.
Я вышла из здания, сбежала вниз по ступенькам и замерла на месте.
Я увидела ребят той самой компании, с которой познакомилась во время первого визита в колледж.
Сердце застучало сильно-сильно. Я старалась не подавать виду, что испугалась.
— Привет! — махнул рукой тот самый парень, которого я отключила приемом таэквандо.
Что-то сейчас будет?
— Не бойся, мы не собираемся разбираться с тобой. Звонила Алла, сказала, что ты — наш человек. Приносим извинения за инцидент.
Слава Богу, пронесло.
— А кому из вас Алла звонила?
— Мне, — махнул рукой парень. — Она все рассказала.
Вот растяпа. Я ее спрятала, чтобы оградить от крутых неприятностей, а она названивает своим знакомым, да еще выдает все наши секреты.
Я изобразила на лице нечто похожее на дружескую улыбку.
— Раз вы все знаете, что тут добавишь.
— Подскажи, пожалуйста, где нам найти тех двоих?
Улыбка исчезла с моего лица.
— Зачем они вам?
— Поговорить.
Мне стало не по себе.
— Ребята, я вас прошу, ни в коем случае не связывайтесь с ними.
— Они очень крутые?
— Забудьте про них, слышите? Даже если они увидят кого-нибудь из вас и о чем-нибудь спросят — скажите, что вы ничего не знаете. И больше ни слова.
— Ты их боишься?
— Боюсь. И вам не советую играть с ними в крутые игры. Они очень опасны.
Группа товарищей молчала.
— Все-таки нам нужно с ними потолковать.
Я поняла, что сосунков трудно в чем-либо убедить.
— Ребята, я вас очень прошу, ради Аллы, ради всего святого не впутывайтесь в историю. Мне это может очень сильно помешать.
Ребята потоптались на месте, побросали на асфальт окурки, плюнули каждый по разу и признали, что в моих рассуждениях есть здравый смысл.
— Хорошо, пусть живут. Если тебе будет нужна помощь — обращайся к нам.
У меня словно камень с души свалился. Но чувство тревоги осталось. Слова — это только слова. Как бы ребята не натворили чего.
— Спасибо за поддержку, — твердо заявила я, — если что — приду.
Распрощавшись с горячими парнями, я направилась к родителям Насти.
Увы, моим планам не суждено было свершиться.
Рядом остановилась машина милиции. Ко мне подскочил лейтенант.
— Девушка, можно вас на минутку?
Я обернулась назад. Компания, с которой я только что распрощалась, молча смотрела на происходящее.
* * *
Я сидела в комнате следователя, который, нахально улыбаясь, задавал провокационные вопросы.
— Вы же не отрицаете, что были на дискотеке?
— Не отрицаю. Да, я была в дискотеке.
— Почему «в дискотеке», а не «на дискотеке»?
— Мне так больше нравится.
— А мне нравится по-другому. — Пожалуйста. Каждый говорит по-своему.
— Вы слишком нахально себя ведете, девушка.
— Не думаю. Просто пытаюсь понять, что именно вы мне инкриминируете.
— Зря вы так: «инкриминируете». Вы нанесли ущерб имуществу дискотеки на сумму…
— Вы уже и сумму подсчитали?
— А вы как думаете? Вы что же, будете хулиганить, наносить материальный ущерб, а с вас и взятки гладки?
— Насчет взяток — это вы не ко мне.
Следователь покраснел.
— Вы на что намекаете?
— Ни на что. Простите, если я ввела вас в заблуждение этими словами. Больше не буду.
— Короче… Разбитая посуда — раз. Аппаратура — два.
— Это все на моей совести?
— Конечно! Кто устроил пьяный дебош на… в дискотеке?
— Пьяный? Кто это вам сказал?
— Работники дискотеки. Они все видели.
— Вы нашли меня по описанию внешности, которое дали вам вышеупомянутые работники?
— Нет, это было бы невозможно. Сами знаете, сколько народу посещает дискотеку.
— Тогда я не могу понять, каким образом вы меня отыскали.
— Общественность — наш главный помощник.
— Хорошо. Допустим, я была в дискотеке. Но я полностью отрицаю свою причастность к пьяному, как вы сказали, дебошу.
— Отрицаете?
— Полностью.
— Тогда, может быть, расскажете, как было дело?
— Расскажу.
— Минутку…
Следователь достал чистый лист бумаги, взял ручку и приготовился фиксировать мои слова.
— Когда я была в дискотеке, ко мне пристали двое хулиганов. Мне ничего не оставалось, как спасаться бегством. Если в результате моих действий на пол слетела пустая бутылка, то я готова выплатить компенсацию.
— Еще аппаратура.
— Какая аппаратура?
— Которую вы разбили.
— Простите, вы можете поверить в то, что я способна разбить какую-то аппаратуру?
— Почему какую-то, аппаратуру дискотеки. Это усилитель с колонками, проигрыватель компакт-дисков, светоустановки разные.
— Это тоже на моей совести?
— Да, милая девушка. На вашей.
— Это сделали те самые хулиганы, которые приставали ко мне. Один из них налетел на пульт ди-джея и свалил аппаратуру на пол. Я здесь ни при чем.
— Это вы так утверждаете.
— Кто-нибудь утверждает обратное?
— Диск-жокей.
— Что же он говорит?
— Вы пришли на… на танцы в нетрезвом виде, бегали по залу, задевали танцующих, оскорбляли обслуживающий персонал и так далее.
— Боже, сколько преступлений я совершила.
— Да, много. Придется отвечать за все.
— А если я пройду экспертизу, которая установит, что в моей крови нет ни грамма алкоголя, который, как вы знаете, находится в крови человека до пятнадцати суток?
— Что это докажет?
— То, что я была абсолютно трезва и контролировала свои действия. Употребление наркотических веществ полностью исключается.
Следователь обдумывал мои слова.
— Допустим. Но все-таки скандал был?
Ему явно не хотелось садиться в лужу с этой самой экспертизой.
— Я же говорю, хулиганы пристали ко мне, я спасалась как могла. Испорченная аппаратура на их совести. Они слишком неаккуратно гонялись за мной.
— А стекло?
— Какое стекло?
— В женском туалете?
— Признаю, я его разбила. Разбила, чтобы спастись от хулиганов. Готова возместить материальный ущерб. Извините, можно задать вам вопрос?
