– Моя племянница! Она здесь, у вас. Мне нужна моя племянница!
Джордж, немного запыхавшийся, сидел в дальнем углу, поглощенный чтением спортивной колонки вечерней газеты. Он отложил ее в сторону с видом человека, которого вернули издалека.
– Прошу прощения, сэр? – вежливо произнес он.
– Моя племянница, что вы с нею сделали?
Действуя по принципу «лучшая защита – это нападение», Джордж ринулся в бой.
– Что вы хотите сказать, сэр, черт побери? – воскликнул он, весьма правдоподобно подражая манерам своего собственного дядюшки.
Незнакомец на мгновение умолк, пораженный его неожиданной яростью. Это был толстый мужчина, все еще тяжело дышавший, словно ему пришлось пробежать изрядное расстояние. Он был подстрижен «ежиком» и носил усы по моде Гогенцоллернов. Говорил он с гортанным акцентом, а скованность его движений доказывала, что он больше привык к военному мундиру, чем к гражданской одежде. Джордж питал свойственное истинным британцам предубеждение против иностранцев, а особенно не любил иностранцев, похожих на немцев.
– Что вы хотите сказать, сэр, черт побери? – повторил он сердито.
– Она вошла сюда, – сказал незнакомец. – Я ее видел. Что вы с нею сделали?
Джордж отшвырнул газету в сторону и высунул в окно голову и плечи.
– Ах вот в чем дело, да? – прорычал он. – Шантаж… Но вы напали не на того человека. Я все о вас прочел в утренней «Дейли мейл». Сюда, проводник, проводник!
И так уже привлеченный издалека шумом, железнодорожный служащий поспешно подбежал к ним.
– Вот, проводник, – сказал мистер Роуленд с тем повелительным видом, которые обожают представители низких классов, – этот человек мне досаждает. Я предъявлю ему обвинение в шантаже, если понадобится. Он утверждает, будто у меня здесь прячется его племянница. Целая шайка этих иностранцев действует подобным образом. Прогоните его, пожалуйста. Вот моя визитная карточка, если хотите.
Проводник переводил взгляд с одного на другого. И очень быстро принял решение. Его учили презирать иностранцев и с уважением и восхищением относиться к хорошо одетым джентльменам, которые путешествуют первым классом.
Он положил руку на плечо нарушителя спокойствия и сказал:
– Прекратите это безобразие.
От такого поворота событий незнакомец забыл весь английский и разразился потоком брани на своем родном языке.
– Хватит, – сказал проводник. – Отойдите, пожалуйста. Сейчас будем отправляться.
Замахали флажки, засвистели свистки. Нехотя дернувшись, поезд отошел от станции.
Джордж оставался на своем наблюдательном посту до тех пор, пока они не проехали платформу. Потом он втянул голову, поднял чемодан, забросил его на багажную полку и произнес:
– Все в порядке. Вы можете вылезать.
Девушка выползла из-под сиденья.
– Ох! – задыхаясь, произнесла она. – Как мне вас отблагодарить?
– Все в порядке. Я сделал это с удовольствием, уверяю вас, – невозмутимо ответил Джордж.
Он ободряюще улыбнулся ей. Выражение ее глаз было немного озадаченным. Казалось, ей не хватает чего-то такого, к чему она привыкла. В этот момент девушка увидела себя в маленьком зеркале напротив и искренне ахнула.
Вряд ли уборщики вагонов подметали под сиденьями. Все свидетельствовало против этого, но, возможно, частицы пыли и дыма устремляются туда, подобно птицам, летящим домой. У Джорджа не было времени рассмотреть внешность девушки – так неожиданно она появилась и так быстро скрылась под полкой, – но, несомненно, под сиденьями исчезла элегантная, хорошо одетая молодая женщина. Правда, теперь ее маленькая красная шляпка оказалась примятой и надорванной, а лицо обезобразили длинные грязные потеки.
– Ох! – произнесла девушка и стала рыться в сумочке. Джордж, с тактом истинного джентльмена, не отрывал взгляда от окна, любуясь улицами Лондона к югу от Темзы.
– Как мне вас отблагодарить? – снова спросила девушка.
Приняв ее вопрос за намек на то, что теперь можно возобновить беседу, Джордж оторвался от окна и еще раз вежливо уверил ее в том, что не стоит его благодарить, но на этот раз со значительно большей теплотой в голосе.
Девушка была потрясающе красивой! Никогда раньше, сказал себе Джордж, он не видел такой красивой девушки. Молодой человек стал еще более приветливым и обходительным.
– Я думаю, что вы вели себя великолепно, – с энтузиазмом произнесла девушка.
– Вовсе нет. Это было легко. Я очень рад, что оказался полезным вам, – пробормотал Джордж.
– Великолепно, – очень выразительно повторила она.
Без сомнения, приятно, когда самая красивая девушка, какую ты когда-либо встречал, смотрит тебе в глаза и говорит тебе, как ты великолепен. Джорджу это понравилось не меньше, чем любому другому.
Потом воцарилось довольно неловкое молчание. Кажется, девушке пришло в голову, что от нее ждут дальнейших объяснений. Она слегка покраснела.
– Неловко во всем этом то, – нервно сказала она, – что, боюсь, я не могу объяснить…
Она смотрела на него жалобно и неуверенно.
– Вы не можете объяснить?
– Не могу.
– Это просто великолепно! – с энтузиазмом воскликнул мистер Роуленд.
– Простите?
– Я сказал: «Это просто великолепно». Точно как в одной из тех книг, за чтением которых не спишь всю ночь. Героиня всегда говорит «я не могу объяснить» в первой главе. Потом, в последней главе, она объясняет – и никогда нет никакой причины, почему она не могла этого сделать с самого начала; разве что это испортило бы рассказ. Не могу вам сказать, как я доволен, что оказался замешанным в настоящую тайну. Я и не знал, что такое бывает. Надеюсь, это имеет какое-то отношение к секретным документам огромной важности и к «Балканскому экспрессу». Я обожаю «Балканский экспресс».
Девушка уставилась на него широко раскрытыми, полными подозрения глазами.
– Почему вы упомянули «Балканский экспресс»? – резко спросила она.
– Надеюсь, я не проявил нескромность, – поспешно вставил Джордж. – Возможно, на нем приехал ваш дядюшка…
– Мой дядюшка… – Она замолчала, потом начала снова: – Мой дядюшка…
– Вот именно, – с сочувствием произнес Джордж. – У меня тоже есть дядюшка. Никто не должен отвечать за своего дядюшку. Один из атавизмов природы – вот как я смотрю на это.
Девушка внезапно рассмеялась. Когда она говорила, Джордж уловил в ее голосе легкий иностранный акцент. Сначала он принял ее за англичанку.
– Какой вы удивительный и необычный человек, мистер…
– Роуленд. Для друзей – Джордж.
– Меня зовут Элизабет…
Она осеклась.
– Мне нравится имя Элизабет, – сказал Джордж, чтобы замаскировать ее секундное замешательство. – Вас ведь не называют Бесси или еще каким-нибудь ужасным именем вроде этого, я надеюсь?
Она покачала головой.
– Ну, – сказал Джордж, – теперь, когда мы познакомились, нам лучше перейти прямо к делу. Если вы встанете, Элизабет, я почищу спину вашего пальто.
Она послушно встала, и Джордж постарался сделать все, что в его силах.
– Благодарю вас, мистер Роуленд.
– Джордж. Для друзей Джордж, запомните. Вы ведь не можете зайти в мой чудесный пустой вагон, забраться под полку, вынудить меня солгать вашему дяде, а потом отказаться стать моим другом, правда?
– Спасибо, Джордж.
– Так-то лучше.
– Теперь я хорошо выгляжу? – спросила Элизабет, пытаясь посмотреть на себя через левое плечо.
– Вы выглядите… о, вы выглядите… вы в полном порядке, – ответил Джордж, сурово беря себя в руки.
– Все это так неожиданно, понимаете ли, – объяснила девушка.
– Наверное.
– Он увидел нас в такси, а потом, на станции, я просто бросилась бежать сюда, зная, что он преследует меня, и уже близко… Между прочим, куда идет этот поезд?
– В Роуленд-Касл, – твердо ответил Джордж.
У девушки был озадаченный вид.
– В Роуленд-Касл?
– Не сразу, конечно. Сначала он много раз остановится и замедлит ход. Но уверен, что мы будем на месте до полуночи. Старая Юго-Западная линия всегда была очень надежной – медленной, но надежной, – и я уверен, что Южная железная дорога соблюдает старые традиции.
– Не знаю, хочется ли мне ехать в Роуленд-Касл, – с сомнением в голосе сказала Элизабет.
– Вы меня обижаете. Это чудесное местечко.
– Вы когда-нибудь там были?
– Не совсем там. Но есть множество других городов, куда можно поехать, если вам не нравится Роуленд-Касл. Есть Уоркинг, и Уэйбридж, и Уимблдон. Этот поезд наверняка остановится в одном из них.
– Понятно, – сказала девушка. – Да. Я могу сойти там и, возможно, вернуться в Лондон на автомобиле. Это будет самый лучший план, я думаю.
Она еще не успела договорить, как поезд начал замедлять ход. Мистер Роуленд смотрел на нее умоляющим взглядом:
