— Тинни, Борчер! (Оба детектива подбежали к шефу. ) Немедленно вниз. Поищите кружевную наволочку с отпечатком руки. Осмотрите прачечную, корзины с бельем, стенные шкафы для белья, печи, мусорные ящики — в первую очередь. Если не найдете там — переверните весь дом!
Расплывчатые лица, расплывчатые звуки — все смешалось в сознании Джесси. Она сдерживала себя, понимая, что не может уйти из этого странного мира вне времени, иначе произойдет что-то ужасное. И сквозь все это до нее доносился голосок маленького Майкла...
Время от времени она ощущала прикосновение руки Ричарда Квина к своему плечу. Однажды он приложил ладонь к ее лбу. Рука у него была сухая и прохладная, и Джесси взглянула на него. «Пожалуйста, не убирайте руку. Это так приятно». Но он тут же смущенно убрал ее.
До ее сознания дошли их попытки расспросить Сару Хамфри. Какая-то суета в спальной комнате хозяев. Безумные вопли женщины, продолжавшей кричать, что все это ее вина, что это она убила ребенка, своего дорогого мальчика, что она заслуживает смерти, что она чудовище, преступница, дайте ей умереть, о мой бедный невинный малютка... Нестройные мужские голоса вторглись в эту арию, затем голос ее мужа — подавленный, то успокаивающий, то молящий, словно скрипка; голос доктора Викса, отрывистый и ломкий — гобой, подумала Джесси; вкрадчивый тромбон Меррика, прокурора из Бриджпорта, выползающий из разговора; басовая труба начальника Перла, заглушающая всю эту безумную фугу. Наконец они вернулись — начальник полиции, человек из прокуратуры и Элтон Хамфри, почти женственный в своем горе и раздражении.
— Она больная женщина! — продолжал восклицать миллионер визгливым голосом, странно непохожим на голос, который знала Джесси. — Вы должны понимать это, джентльмены... Моя жена сверхчувствительна... У нее слабые нервы... Это страшное потрясение...
— Миссис Хамфри находится в опасном нервном состоянии, — подхватил доктор Викс. — Нельзя полагаться на ее слова. Я утверждаю это, как лечащий врач, джентльмены. Если вы настаиваете на том, чтобы продолжать расспрашивать ее, вам придется взять на себя ответственность за любые возможные последствия.
— Я не могу этого допустить, мистер Перл, — говорил Элтон Хамфри, взмахивая длинными руками. — Не могу и не хочу, понимаете!
Эйб Перл взглянул на Меррика, тот пожал плечами.
— Ладно, доктор, будь по-вашему, — пробурчал начальник полиции.
Теперь Джесси слышала голос доктора Викса из другой комнаты. Он все говорил и говорил, словно усыпляющая пластинка, затем раздался стон пружин: это Сара Хамфри бросилась на кровать. Наконец всхлипывания и вскрики умолкли.
И тогда вновь принялись за Джесси. Дом обыскали от подвала до чердака, но наволочка, которую она описала, кружевная наволочка с грязным отпечатком руки на ней, не была обнаружена.
Да, ночник в детской давал очень слабый свет. Но нет, она не ошиблась. Света было достаточно, чтобы заметить отпечаток руки.
Нет, она не носит очков. Да, зрение у нее хорошее.
Нет, это не могло быть игрой светотени. Это был отпечаток руки. Правой руки.
— Почему вы думаете, что правой?
— Потому что отпечаток большого пальца был слева.
Кто-то из них то ли хихикнул, то ли фыркнул — Джесси было наплевать на их реакцию.
— Либо ей это померещилось, либо наволочка сожжена или изрезана на куски и спущена в уборную.
— Скажите, на острове пользуются септическими баками?
— Нет, здесь обычная канализация, со сбросом, как в городе.
— Стало быть, мы никогда не найдем наволочки.
— Похоже на то.
Голоса, только голоса. Но один из них был дорог ей.
Удивительно, как спокойнее ей становилось всякий раз, когда он произносил хоть одно, даже самое обычное слово.
— Это важное обстоятельство, Эйб, — тихо сказал Ричард Квин. — Если ты не против моего вмешательства...
— Не будь ослом, Дик.
— Существует разница между несчастным случаем и убийством. Я бы не распрощался так легко с этой наволочкой, будь я на твоем месте.
— Но мы даже не уверены, существовала ли она.
— А вот мисс Шервуд уверена.
— Черт возьми, Дик, она могла...
— Не думаю, Эйб.
«Он защищает меня, — обрадовалась Джесси. — Как это мило с его стороны... Глупости, просто он знает, что я говорю правду, и защищает не меня, а всего лишь свою точку зрения».
— Ну, а что ты скажешь о лестнице, Дик?
— Она подтверждает, что это убийство.
— Нет, не подтверждает. Мистер Хамфри сам поставил ее туда. Мистер Хамфри, будьте добры, расскажите инспектору Квину, каким образом лестница оказалась под окном.
Послышался усталый голос миллионера:
— Около десяти часов вечера я услышал, что из детской доносится шум. Ветер сорвал ставню на окне, выходящем на дорогу. Я испугался, что стук может разбудить ребенка. Тогда я поднял жалюзи, попытался укрепить ставню из комнаты, но не смог дотянуться до нее. Столлингса и Каллэма не было — по четвергам они обычно уходят, поэтому мне оставалось только достать лестницу из сарая, забраться наверх и починить ставню самому. Затем мальчик проснулся, моя жена начала нервничать, и к тому времени, когда нам удалось его успокоить, я позабыл про лестницу... Не понимаю, какое это может иметь отношение к делу?
— Мистер Хамфри прав, Дик. Лестница ничего не значит.
— Но это не снимает вопроса об убийстве, Эйб. Ведь убийца мог увидеть лестницу и воспользоваться ею. А мисс Шервуд настолько уверена относительно наволочки, что...
— Дик, ради самого господа бога, что ты от меня хочешь?
— Хочу, чтобы ты продолжал искать наволочку, пока не найдешь ее.
— Мистер Хамфри, вы видели наволочку с отпечатком руки?
— Нет.
— А вы, доктор Викс?
— Я бы объявил об этом, — коротко ответит тот.
— Единственная здравая мысль, которую высказала миссис Хамфри, заключалась в том, что она тоже не видела этой наволочки. А ведь она находилась в той же самой комнате, Дик!
— Джесси Шервуд против всех.
Это был ее собственный голос. Что за смешную штуку она сказала? Джесси услышала свой смех, пронзительный, истерический, вовсе непохожий на ее обычный смех.
И немедленно наступила тишина.
Она лежала на чем-то мягком, и доктор Викс подносил ей ложечку чего-то горького.
После этого все исчезло из ее сознания.
Инспектор Квин бродил вдоль берега, когда начальник полиции Перл появился на пляже, принадлежавшем Хамфри. Небо над морем было цвета лососевого брюшка. Рассвет переходил в день.
— Я ищу тебя повсюду. Какого черта ты тут делаешь?!
Старик взглянул на шефа полиции.
— Ничего особенного, Эйб. Просто интересуюсь, не подходила ли какая-нибудь лодка к берегу прошлой ночью.
Эйб Перл удивленно воззрился на приятеля.
— Почему именно лодка?
— Потому что надо быть глупцом, чтобы дважды испытывать судьбу, проезжая на своей машине через проходную.
— Ты имеешь в виду Фроста?
— Кого же еще? Но я ничего не обнаружил. Прилив уже набрал силу. Я должен был подумать об этом, когда мы сюда приехали. — Он взглянул на друга. — В доме все осмотрели?
— Да.
Бок о бок они молча шагали между деревьями, занятые своими думами. На лужайке им встретились люди Перла, все еще обыскивавшие местность.
— Продолжайте поиски, — распорядился начальник полиции. — То же самое передайте ребятам в доме.
Вдвоем они сели в черно-белую полицейскую машину.
— Ты разговаривал со сторожем? — спросил старик.
— Его допрашивали мои люди. Он ничего не видел. — Эйб Перл хмыкнул. — Все как немые, обычное дело. А с другой стороны, Дик, человек не может видеть того, чего нет.
Старик не ответил.
У сторожки Перл пальцем поманил к себе Питерсона. Инспектор Квин молча слушал их разговор.
— Ну-ка, Питерсон, расскажите все с самого начала, — сказал Эйб Перл.
Сторож вытянул толстые губы.
— Расскажу еще раз, начальник, а затем к черту этот остров, и да поможет мне бог не возвращаться сюда больше!.. Последняя машина, которая проехала здесь прошлой ночью до того, как ребенок был найден мертвым, это, как я уже говорил, двухместный «додж» тамошней няни, мисс Шервуд, которая вернулась около половины первого ночи. До нее проезжала еще одна машина, примерно часом раньше: это были служанки миссис Дандридж — они ездили в Таугус, в кино. Еще раньше, примерно в одиннадцать вечера, шофер сенатора...
— Проезжал ли после того, как вы заступили на дежурство, хоть один неизвестный вам автомобиль? — перебил начальник полиции.
— Нет.
— А кто-нибудь проходил? — Голос Ричарда Квина испугал Питерсона.
— Что?
— Проходил кто-нибудь пешком?
— Нет.
— Но ведь мог же кто-нибудь пройти так, что вы не заметили?
— Послушайте, приятель, — огрызнулся Питерсон. — Я гляжу в оба, но иногда и мне надо присесть и отдохнуть. Факт, что существуют тысячи способов, чтобы проникнуть на остров незамеченным.
