– Ну, Лерка, не ожидала от тебя. Тебя в приличный дом зовут, на учебу, а ты вытворяешь неизвестно что, людей пугаешь.
Она была на несколько лет старше меня, поэтому говорила со мной как с несмышленышем.
Сказать по правде, упреки подруги были мне до лампочки. Я знала, что говорю, и хотела вытащить Кристину на откровенный разговор. Что-то вроде: «Ой, и правда. А откуда вы знаете? А что еще вы видели?» Ведь ни один человек не усомнится, если скажешь ему, что умеешь гадать по руке или на картах. Тут же к тебе ладони тянутся, как микрофоны на пресс-конференции. Сколько раз этот эксперимент проделывала и никогда осечки не было. А тут на тебе! Такая сильная реакция. Это если обморок натуральный.
Вошла Сусанна, неся в руках жестяной поднос с бутылкой бренди и рюмками. За ней Надя несла тарелки с крекерами и конфетами.
Кристина залпом опрокинула рюмку, щеки ее порозовели. Она сжала руками голову и прошептала со стоном:
– Смерть… она всюду… Он умер, но меня в покое не оставил. Ненавижу!
– Успокойся, дорогая, – в голосе Сусанны слышались профессиональные обертоны. – Здесь все свои. Расскажи, и тебе полегчает.
– Я его ненавижу! Это для всех он славный парень Руди, а мне он жизнь сломал! Налейте еще… – вторую рюмку Кристина выпила не спеша. – Мы познакомились, когда я пришла к нему на прием. Вы же знаете, я работаю в музее, а у нас бесценные статуи третьего века до нашей эры под открытым небом стоят, средств не хватает даже навесы сшить… Вольф обещал помочь. Он пришел через пару дней и осмотрел музей. Потом пригласил меня в ресторан, потом… Эх… – она махнула рукой и скривилась. – Да что говорить, всем и так понятно. Он мне понравился, а я еще думала и о музее. Вот и соединила приятное с полезным.
– Он помог тебе, Кристина? – осторожно спросила Рая.
– Как же, помог… Наоборот. Однажды он пришел в музей не в обычные часы и не один. С ним был его приятель из России. Я тогда задержалась на работе и была одна. Вы же знаете, музей у нас маленький, даже сторожа нет. Просто запираем ворота и все.
Вольф сказал, что его друг завтра улетает в Москву и поэтому они нагрянули внезапно. Мэр вел себя по-хозяйски, показывал гостю музей. Они рассматривали коллекцию амфор, поднятых со дна Средиземного моря, которая хранилась в запаснике и еще не выставлялась – мы только собирались поставить ее в экспозицию. В одной из амфор археологи обнаружили маленькую нефритовую статуэтку кошки с изумрудными глазами. Эта статуэтка была гордостью экспозиции. Мы собирались поставить ее возле небольшой амфоры, красно-черной, лакированной. На ней изображена сцена из Илиады. А когда они ушли, я заметила пропажу нефритовой кошки. Я не знала, как мне поступить. Пожаловаться в полицию на мэра города? На русского гостя? У меня тлела надежда, что это недоразумение, что Вольф вернет драгоценную статуэтку. Я не спала всю ночь. На следующее утро бросилась к нему. Он сначала все отрицал, но потом сказал, что ему очень нужно было подарить ее другу, что от этого зависит крупные капиталовложения. И добавил, что если я скажу хоть слово, то его друг меня найдет и пристрелит – он связан с криминальными структурами. А он, Руби, обвинит меня в том, что это я продала иностранцу кошку. Иначе чем объяснить наличие у меня богатых подарков – жемчуга и кольца с бриллиантом…
Кристина опустила голову, но потом выпрямилась и твердо произнесла:
– Мне не вынести позора, тюрьмы! У меня сын, как он посмотрит людям в глаза? А насчет подарков… Вы думаете, что я, как в мелодраме, сняла с себя этот проклятый жемчуг и швырнула ему в лицо? Нет, я этого не сделала! Это была плата за его вялые телодвижения на мне, за тайные встречи и за его нежелание что-либо менять в своей жизни.
Он даже пригласил меня на свадьбу дочери! Как будто бы ничего не произошло! А моя жизнь была сломана. Через месяц годовая инвентаризация, как я объясню пропажу? Ведь этот друг увез ее в Москву! Я хотела убить Вольфа!
– Ну, если бы взглядом убивали… – я не удержалась от комментарий.
– Когда он спустился с эстрады и принимал поздравления, он очутился около меня, и я ему сказала: «Ты скоро умрешь!» – и отошла в сторону. А через два часа Руби умер. Неужели это я? – произнесла Кристина заплетающимся голосом и потянулась к бренди.
– Не давайте ей больше пить! – приказала я. Кристина запротестовала.
Мне позарез нужно было разговорить ее. И я спросила в лоб:
– Но ты же не побоялась попросить у иностранца вернуть тебе украденное?
– Да, – ничуть не удивившись моему вопросу, ответила она. Зато удивились окружающие.
– Валерия, откуда ты знаешь?
– От верблюда, – огрызнулась я. – Вы в вашей медитации всякую херню рассматриваете в прямом и переносном смысле, а я информацию собираю.
– И она тебе оттуда приходит? – Надежда показала рукой на потолок. В ее голосе послышалось невольное уважение.
– А откуда же? – отозвалась я и наклонила голову. – Вот, пощупай, у меня до сих пор родничок не зарос – самое то место, куда космическая информация входит…
– Действительно, – кивнула Кристина, – друга Руби я увидела на свадьбе. Но не сразу. Он стоял возле эстрады, когда Вольф закончил играть. А потом они оба подошли ко мне, и я прошептала свою фразу. Тогда этот приятель схватил меня за руку и вытащил из толпы.
– А Руби? – спросила я. – Где он был?
– Он остался принимать поздравления и комплименты. Чтобы этот надутый индюк отказался от них? – Кристина пожала плечами.
– Что было потом?
– Друг Вольфа потащил меня к выходу. Я хотела только, чтобы он вернул статуэтку, упрашивала и была готова на все. Сначала он отнекивался, говорил, что не брал, а после затащил меня в сторожку и попросту изнасиловал, вовсю…
– Бедная, – вздохнула Надя.
– Ты говори, говори, полегчает, – посоветовала Сусанна. В ее голосе послышалась грусть.
«Черт побери!» – подумала я. Опять мой язык меня подвел. Я же, когда про оральные символы вслух говорила, имела в виду саксофон, а тут вот как повернулось…
– Он сказал, что если я это сделаю, то он попросит Руби отдать мне кошечку. А я выпила и не соображала ничего! У меня было только одно на уме вернуть ее в музей.
– В полицию надо было сразу обратиться, – заметила Надежда. – Где сейчас ее искать, эту статуэтку?
– Я боялась, – заплакала Кристина. – Цеплялась за него, а он только охал от удовольствия. А потом в кустах за сторожкой что-то зашелестело, и я спряталась за ящики.
– Перчиков…
– Что? – спросили все, как по команде.
– Я говорю, туда заглянул Мика Перчиков. Верно, Кристина?
Она кивнула и пробормотала:
– Все это так безобразно! Мика стал просить у него деньги на изыскания. И ему ничего не отломилось…
– А когда ты ушла из сторожки? – спросила я.
– Сначала я слышала шум и разговоры. А потом, когда все стихло, я потихоньку выбралась и побежала к выходу. Я даже не попрощалась с Вольфами.
– Почему?
– Потому что я себе разодрала платье. Вот тут, – она провела рукой от бедра вниз, – и появляться на людях в таком виде, да еще после французской любви, мне абсолютно не хотелось. Я поняла, что проиграла. Через пару минут я уже ехала прочь…
* * *
Утренняя тишина раскололась на мелкие осколки от телефонного звонка.
– Валерочка, дорогая, – услышала я спросонья глуховатый голос Искрина, – нам нужна твоя помощь.
– Который час? – я помотала головой. Вот уж не знала, что вечерние медитации обладают таким снотворным эффектом.
– Почти девять.
– Боже мой! Я опоздала на работу!
– Постой, постой, какая работа? – остановил меня Искрин. – Ты что, забыла? Мы же договорились на восемь встретиться у меня в оффисе!
Оффисом Искрин называл небольшую комнатушку в приземистом здании, где он сидел пару раз в неделю и говорил по телефону. О чем говорил деятель и как он находил темы для разговора, мне было невдомек, но одно я знала точно: если звезды зажигают на небе, значит за это кто-нибудь платит.
Искрин звезд с неба не хватал, но и в конторке своей сидел не за красивые глаза.
Хотя чего я вдруг его критикую? Работать за так противно моей природе, чай, не при коммунизме живем!
И я вернулась к беседе:
– Ой, Валерий, простите, я совсем замоталась! Это происшествие совершенно выбило меня из колеи…
– Какое именно? – удивился мой собеседник, будто наш небольшой городок, по меньшей мере, Чикаго двадцатых или Москва девяностых.
– Меня допрашивала полиция по делу Вольфа, – ответила я. – Поэтому я и позабыла о нашей договоренности. Извините.
– Так ты была на свадьбе?
– Кого ж там не было?! – воскликнула я и прикусила язык: Искрина как раз там и не было. Чтобы загладить неловкость, я выпалила в трубку:
– Валерий, скоро буду! Уже одной ногой в машине.
Наскоро пригладив взлохмаченные волосы, я несколькими движениями нарисовала глаза и губы, и помчалась к месту встречи. Пробок на дороге не было, сотовый молчал, и я доехала более-менее спокойно.
