— Они не могли оставить дочь на три недели одну.
— Ей семнадцать лет, и она была достаточно взрослой, чтобы позаботиться о себе. — Фейт осеклась, осознав, что все оказалось как раз наоборот.
— Абигайль Кампано что-нибудь вам сообщила, когда вы с ней беседовали?
— Это был совершенно другой разговор. На тот момент мы обе думали, что ее дочь мертва.
— Кажется, она сказала вам, что Кайла, наверное, в школе, — припомнил Уилл.
— Точно. Она сказала: «По крайней мере, Кайле ничего не угрожает».
— Лео спрашивал директрису, известно ли ей о том, что девочки прогуливали уроки?
— Она подтвердила, что такая проблема существовала. Ученикам не разрешают покидать территорию школы на время ланча, но некоторые ухитряются улизнуть и вернуться перед самым звонком на урок. Позади главного корпуса есть место, не покрываемое камерами слежения, и дети часто этим пользуются.
— Отправьте в школу еще несколько патрульных машин. Пока мы не убедимся, что никто из учеников в этом не замешан, необходимо пристально за ними наблюдать. И давайте посмотрим распечатку номеров, с которых поступали звонки на телефон Александров. Они должны были попросить кого-то из родственников или друзей присматривать за Кайлой. Поручите кому-нибудь из ваших людей опросить соседей. Приближается время ужина, все уже возвращаются домой.
Фейт сунула бумажник под мышку и начала записывать его распоряжения в блокноте.
— Что-то еще?
Уилл смотрел на школьную сумку, из которой торчали книги и бумаги.
— Пришлите сюда кого-нибудь, кто сможет быстро просмотреть эти записи. Поручите Лео еще раз поговорить с директрисой. Мне нужен список всех знакомых Кайлы и Эммы. Если в школе еще остался кто-то из учителей, пусть он поговорит и с ними, узнает, какими были девочки, с кем они общались. Завтра, после того как у них будет целая ночь, чтобы обо всем этом подумать, я снова задам им эти вопросы. Девочки были прогульщицами, поэтому могли общаться с учениками других школ.
Он замолчал, вспомнив о мертвом парне внизу. Необходимо узнать, кем был Адам и что он делал в Атланте. Это был единственный осязаемый след в этом деле.
Уилл вытащил из кармана одну из своих визиток и подал ее Фейт.
— Перезвоните шерифу из Орегона и дайте ему мой мобильный номер. Попросите его позвонить, как только он что-то узнает о родителях Адама Хамфри. А пока я хочу, чтобы вы сосредоточились на выяснении того, почему Адам находился в Атланте. Сначала рассмотрите версию учебы в колледже.
Она покачала головой.
— Если бы он учился в колледже, у него был бы при себе студенческий билет.
— Если он приехал сюда из самого Орегона, то только ради чего-то очень специфического: юриспруденция, медицина, искусство… Начните с крупных колледжей, а затем переходите к тем, которые поменьше. Эмори, Национальный университет Джорджии, Технологический институт, Институт искусства и дизайна, Кеннесо… В Интернете должен быть перечень.
Фейт не верила своим ушам.
— Вы хотите, чтобы я обзвонила все университеты и колледжи города, разыскала секретарей, которые, скорее всего, уже ушли домой, и попросила их сообщить мне без всякого официального предписания, не числится ли у них в списках Адам Хамфри?
— Совершенно верно.
Гримаса, которой она наградила его во время знакомства, не шла ни в какое сравнение с выражением ее лица сейчас.
Уилл был уже сыт по горло подобным поведением.
— Агент Митчелл, я нахожу ваш праведный гнев весьма похвальным, но тот факт, что я выгнал шестерых ваших парней за пособничество наркоторговцам, не имеет ровным счетом никакого значения ни для тех родителей, которые уже потеряли своих детей, ни для тех, кто еще не знает, жива их дочь или нет. А поскольку департамент полиции Атланты с самого начала повел это расследование неправильно и единственной причиной, по которой вы все еще в нем участвуете, является то, что мне нужны люди, которые могут выполнять за меня всю грязную работу, я ожидаю, что вы будете выполнять мои распоряжения, какими бы рутинными или нелепыми они вам ни казались.
В глазах Фейт вспыхнула ярость. Она сжала зубы и, сунув фотографию обратно в бумажник, заявила:
— Я зарегистрирую эту улику и начну обзванивать колледжи.
— Спасибо.
Она сделала шаг к двери, но остановилась.
— И их было семеро.
— Что?
— Полицейских. Вы выгнали семерых, а не шестерых.
— Благодарю за уточнение.
Это было единственное, что пришло Уиллу в голову. Фейт резко развернулась и вышла из комнаты.
Он медленно выдохнул, спрашивая себя, насколько хватит его терпения, прежде чем он выпрет Фейт Митчелл из этого расследования. С другой стороны, он не располагал ресурсами целого полицейского департамента, так что привередничать особо не приходилось. И хотя Фейт презирала его не меньше всех остальных копов, она все же выполняла его приказы. Это нельзя было сбрасывать со счетов.
Он постоял посреди комнаты, размышляя над своим следующим шагом и глядя на ковер под ногами, покрытый замысловатым узором из сплетающихся кругов, напоминающих что-то из фильмов семидесятых годов о Джеймсе Бонде.
Уиллу не давала покоя стычка с офицером полиции. Что-то занозой сидело у него в мозгу, и вдруг он все понял.
Фейт Митчелл сказала, что их было семеро. Она была права. Выгнали из полиции шестерых копов, но этот скандал задел еще одного офицера, который был вынужден уйти в отставку. Этого офицера звали Эвелин Митчелл. Поскольку дочь Эвелин тоже служила в полиции, это сразу привлекло внимание Уилла. У молодой женщины был довольно внушительный послужной список, но, когда пять лет назад ей присвоили офицерский чин, это вызвало всеобщее удивление. Двадцать восемь лет считается чересчур юным возрастом для получения золотого щита, но доказать факт фаворитизма было очень сложно. Не считая семейственности, Уилл не обнаружил ничего, что требовало бы более близкого знакомства с жизнью Фейт Митчелл, поэтому и не встречался с ней лицом к лицу.
До настоящего момента.
— Вот дерьмо! — застонал Уилл.
Если среди всех, кого он сегодня встретил, и оказался человек, чья ненависть была вполне оправдана, то это дочь Эвелин Митчелл. Должно быть, именно об этом пытался предупредить его Лео в тот момент, когда все вдруг встало с ног на голову. Хотя, возможно, он считал, что Уилл и так все знает. Впрочем, расследование закончилось несколько месяцев назад, и с тех пор Уилл работал, по меньшей мере, над дюжиной других дел. Сейчас он прекрасно осознавал, что в доме Кампано его окружает стена ненависти, но это не помешало ему сосредоточиться на текущем расследовании, а не на деталях дела, оконченного несколькими месяцами ранее.
И поскольку он все равно ничего не мог с этим поделать, то вернулся к осмотру комнаты. Он выдвигал ящики и открывал шкафы, находя в них все то, что и должно было находиться в комнате старшеклассницы. Он заглянул под кровать и под матрас. Нигде не было ни тайных записок, ни спрятанных дневников. Ее нижнее белье тоже было вполне обычным. Ничего чрезмерно сексуального или такого, что могло бы указывать на стремление Эммы Кампано исследовать запретную для девушки-подростка из приличной семьи сторону взрослой жизни.
Уилл приступил к осмотру кладовой. Из всего, что он успел увидеть, следовало, что Кампано постарались максимально модернизировать свой дом. Но выжать кровь из камня невозможно, и кладовая в комнате Эммы Кампано была такой, какой ее задумал архитектор, то есть размером приблизительно с гроб. Она была битком набита одеждой, и металлическая палка, на которой висели плечики, прогнулась под их тяжестью. Весь пол был заставлен обувью. Ее было так много, что несколько пар даже лежали сверху.
Среди скромных туфель на ремешках и кроссовок выделялись черные высокие сапоги до колен и лодочки на невозможно высоких каблуках. Точно так же блузки светлого цвета чередовались с черными пиджаками и черными рубашками с расположенными в стратегических местах разрезами, удерживаемыми вместе английскими булавками. В целом эта одежда походила на униформу, которую стали бы носить военнослужащие части, расквартированной в аду. Уилл уже расследовал дела, связанные с участием подростков, и догадался, что Эмма проходит через стадию развития, на которой ей хочется одеваться как вампир. Множество костюмов пастельных тонов явно указывали на то, что ее родителей подобная трансформация отнюдь не радовала.
Уилл осмотрел верхние полки, шаря рукой под свитерами, извлекая все новые коробки с одеждой и методично проверяя каждую. Он осмотрел содержимое карманов и сумочек, обнаружив в них кедровые палочки и мешочки с сухой лавандой, заставившие его несколько раз чихнуть.
Он опустился на колени, чтобы осмотреть пол кладовой. В углу стояло несколько свернутых в рулоны постеров, и он развернул каждый из них. Мэрилин Мэнсон, Уин и Корн. Не такую музыку, по его мнению, должна была слушать девушка-блондинка из состоятельной семьи. Края постеров были обтрепаны, как будто их кто-то оборвал. Уилл снова скатал постеры и принялся заглядывать в туфли Эммы, передвигая их, чтобы убедиться, что ни внутри туфель, ни под ними ничего не спрятано. Он не нашел ничего достойного внимания.
