Хильда подняла взгляд от тарелки и посмотрела на него.
— А вы никогда не задавались вопросом, приятно ли нам смотреть и слушать, как вы едите, мириться с вашими глупыми кулинарными пристрастиями? Я заказала для вас рыбу, и это блюдо вам нравится. Наслаждайтесь им, а мы будем лакомиться цыплятами. Не стоит из-за этого затевать нелепый скандал.
Затишье перед бурей удержало её от продолжения.
Они посмотрели друг на друга, и женщина поняла, что зашла слишком далеко.
На несколько мгновений все застыли, словно в немой сцене. Лицо Карла Ричмонда стало пунцовым, он буквально захлебнулся от ярости.
— Ах, как я тебя ненавижу! Ей, видите ли, не нравится, как я ем, да? Делаю это очень шумно, и это кого-то оскорбляет? Ну, моя девочка, я собираюсь преподать тебе урок, который ты запомнишь. Просто смотри, и пусть он пойдет тебе на пользу!
Старик схватил графин с красным вином и запустил им в переборку, хрустальные осколки разлетелись во все стороны, а по стене пробежал красный ручеек.
Прежде, чем кто-то смог его остановить, Карл Ричмонд стал швырять в стену тарелки. Потом в ход пошли бокалы и другая посуда, а перепуганный слуга нашел убежище за спинкой кресла.
Антон Корф встал из-за стола, но старик этого даже не заметил. Распаляясь все сильнее, он хватал все, что попадалось под руку, и швырял в стену.
— Так тебе кажется, что ты можешь заводить здесь свои порядки, грязная сучка? Никто, понимаешь, никто не смеет помыкать мной. Когда я что-то запрещаю, и ты, и все остальные обязаны выполнять мои приказы. Ты у меня на службе, как и любой другой на этой яхте. Я плачу, ты подчиняешься. Здесь я хозяин. Все вы мои лакеи, и никому не позволено забывать об этом. А если мне нравится рыгать за столом, вам платят достаточно, чтобы мирится с этим, да ещё и улыбаться. Но если, мадмуазель Майснер, я сделаю кое-что похуже, вам все равно придется мириться с этим наравне со всеми.
Хильда едва не упала в обморок, но, несмотря на резкие возражения Карла Ричмонда, встала из-за стола и покинула салон.
Свежий воздух и тишина на палубе привели её в чувство. Она постаралась вернуть себе самообладание и несколько раз глубоко вздохнула, но не смогла унять противную дрожь во всем теле. Словно сомнамбула, Хильда отправилась в каюту, побросала в чемодан свои платья и вернулась на палубу. Трап был спущен на берег. Не останавливаясь и повинуясь только инстинкту, она зашагала к нему. По пути ей пришлось миновать одного из офицеров, тот с любопытством следил за ней, но не сказал ни слова. По его лицу блуждала злорадная ухмылка. Крепко сжимая никелированный поручень и стараясь не зацепиться каблуком за доски, она осторожно спустилась на причал.
Под палящим солнцем Хильда пересекла пустынную, если не считать нескольких спящих собак, площадь и направилась к приютившемуся под пальмами небольшому кафе. По радио передавали песни о любви. Миновав прохладный зал, она едва не споткнулась о ящик с кока-колой и только тут заметила обедавших в задней комнате хозяев.
У мужчины в комбинезоне Хильда поинтересовалась, где можно найти такси. Его жена быстро затараторила по-итальянски. Мужчина, не отрываясь от тарелки с остатками рыбы и сыра, смерил её взглядом. Посреди стола на пластиковой скатерти стояла большая миска с зеленью.
Хильда переложила чемодан в другую руку. Наконец женщина умолкла; мужчина встал, сложил нож и положил его в карман. Потом вытер руки о штаны и на ломаном английском объяснил, что отвезет её сам.
Они вышли на сонную площадь и, не сговариваясь, посмотрели в сторону яхты, которая занимала большую часть гавани, подавляя своими размерами и роскошью захудалые рыбацкие лодки. На палубе не было никаких признаков жизни.
Обогнув кафе, они оказались в маленьком переулке. Мужчина шел впереди, беззвучно шагая в туфлях на резиновой подошве; он не выпускал изо рта зубочистку, а мысли явно блуждали где-то далеко от этих мест. Наконец он открыл двери сарая, служившего гаражом для небольшого крытого грузовичка. Вдоль стены стояли ещё два велосипеда, мешая Хильде войти. Мужчина жестом приказал ей подождать снаружи, вскоре до неё донеслось тихое урчание двигателя, и машина задним ходом выехала из сарая. В кузов на пустые корзины отправился её чемодан, сама она села в кабину. Грузовик тронулся с места, и над дорогой поднялись клубы пыли.
В пути мужчина постоянно следил за ней краем глаза, стараясь найти удобный предлог для беседы, но Хильда держалась отчужденно. Лежавшая посреди дороги собака лениво покинула свое место только после длинного гудка автомобиля. Вскоре они подъехали к единственной более или менее приличной гостинице в округе, где она могла остановиться. Молодая женщина порылась в сумочке и протянула ему банкноту. Он молча запихнул её в карман, достал чемодан и уехал.
Персонал гостиницы отдыхал после обеда, так что никто не вышел ей навстречу. Она миновала посыпанную гравием дорожку и вскоре оказалась у стойки дежурного. Звонок гулко отозвался в уставленном кадками с пальмами холле.
Наконец кто-то из персонала прервал послеобеденную сьесту и с опухшим от сна лицом выполз к стойке, застегивая на ходу пуговицы. После недолгих переговоров он повел её наверх по широкой мраморной лестнице, затем они миновали длинный коридор и оказались в большой спальне. Коридорный сразу же открыл двери на красивый балкон с видом на гавань, где на швартовых мягко покачивалась яхта.
Едва оставшись одна, Хильда скинула платье и туфли, закурила и в одном белье бросилась на постель.
Жара в комнате стояла невыносимая, в воздухе разносился нескончаемый стрекот цикад. Легкий ветерок лениво раскачивал листья пальм. Она закрыла глаза и только теперь поняла, что попала в весьма неприятную историю.
На борту яхты Карла Ричмонда после припадка ярости отвезли в каюту, где ему подали обед, заказанный сиделкой.
Подобные вспышки гнева проходили для него бесследно, пробуждали чувство голода и радость жизни. От злости не осталось и следа, ведь последнее слово было все равно оставалось за ним.
Он жадно набросился на еду, зато подчиненные лишились всякого аппетита и гадали, чем все это может обернуться. Антон Корф с трудом сдерживался, чтобы не выдать свое волнение. Он был обескуражен сценой, спровоцированной его ученицей. На этот раз та явно перегнула палку и теперь трудно будет исправить последствия её демонстративного ухода. Самолюбие не позволит Хильде как ни в чем не бывало вернуться обратно, а Карл Ричмонд явно не был расположен за ней посылать. Оставался только один выход: нужно разыскать её раньше, чем старик заметит отсутствие сиделки.
Без особого энтузиазма он сошел на берег и направился в единственное кафе в конце площади. После долгих переговоров с философски настроенным хозяином его доставили в ту же гостиницу, что и Хильду.
Дежурный провел секретаря к её номеру, где она приняла его, сидя на постели и завернувшись в одеяло.
Безупречно одетый, с гвоздикой в петлице Антон Корф положил шляпу на колени и кисло взглянул на нее.
— Похоже, моя дорогая, вы только что совершили ужасную ошибку.
Хильда промолчала, попыталась прикурить сигарету со стороны фильтра и тут же потушила её на ночном столике.
— Карл Ричмонд ещё не узнал про ваше отсутствие. Пока не все пропало, возвращайтесь на яхту. Я прослежу, чтобы экипаж не проболтался. Может, удостоите меня ответом?
— Я не намерена возвращаться.
— Да, понимаю, — протянул Корф и удержался от дальнейших замечаний.
В номере стало тихо. Хильда не могла оторвать глаз от вида на гавань. Она даже не повернулась, когда её компаньон заказал в номер два виски. Потом снова уселся в кресло и молчал до тех пор, пока официант не принес бокалы и не вышел из номера.
— Разрешите обратить ваше внимание на нелепое положение, в котором вы оказались. В чужой стране, без паспорта и разрешения на работу. Полагаю, вы уже придумали какой-то выход из ситуации.
— Не буду спорить, но после этого скандала я не могу вернуться.
— Из гордости или из стратегических соображений?
— Что вы имеете в виду?
— Если это заранее обдуманная позиция, то примите мои поздравления. Даю свое сердечное благословение. Объясните мне свои планы, и я постараюсь помочь. Я вас слушаю. Ах, вы молчите… Значит, это вопрос принципа, глупого принципа, разве не так?
— Не надо играть словами. Старик стал просто невыносимым. Я не могу с этим дальше мириться. Вот и все.
— Но, дорогая девочка, неужели вы считаете, что можно заполучить громадное состояние без малейших усилий? Разве я не предупреждал, что обращаться с ним не легче, чем с динамитом?
Хильда привстала и поправила подушку за спиной.
— Давайте не будем это обсуждать, ладно? Вы абсолютно правы: я погорячилась. Изо дня в день подстраиваться под его желания — занятие не из легких.
