Круглые глаза Ларисы выпучились, как будто среди ее родственников были совы.
– Миша подглядывает за Люсей, когда думает, что никто не видит, а еще я слышала, что он живет в тумбе под памятником Ленину, ну под тем, что напротив театра стоит, там еще кафе «Крошка-картошка» слева…
Таня обвела взглядом всех присутствующих.
– А что? – сказала она. – Я всего лишь сказала правду. Я честный человек.
Запах шоколада смешивался с ароматом марципана, ликера, ванили, корицы и пралине. Бутик был так плотно наполнен запахами, что в воздухе, казалось, висит шоколадный туман.
– Я хочу купить ей что-то особенное, красивое, необычное, но чтобы его можно было съесть, – сказала Марина.
– Купи ей шоколадный рояль, – отозвался Дима. – Или нет! Вот смотри, шоколадная компьютерная мышка.
– Лучше туфлю на шпильке. Шоколадные туфли на шпильке, это так прекрасно. Лучше могут быть только настоящие туфли.
– Ну так подари настоящие. Твоя сестра будет рада.
– С тех пор как я перестала дарить ей дорогую одежду, наши отношения улучшились, – сказала Марина. – К тому же зачем дразнить ее коллег Луи Вюиттоном, школьная учительница в таких туфлях – это вызов обществу. Лучше шоколадку.
– У вас сложные отношения, – произнес Дима, – я вообще в это не лезу. Что скажешь, то и купим.
– Правильно, – согласилась Марина, купив шоколадную шкатулку с шоколадным бантом. – Кстати, ту девушку, что попалась на краже белья, вероятнее всего, выпустят из-под ареста и поместят в закрытую психиатрическую клинику. Говорит, что ее родители были алкоголиками, есть ей в детстве было нечего, и она была вынуждена воровать конфеты в магазинах. А теперь, когда она выросла, выучилась и у нее социально все нормально, девушка сражается с клептоманией. Мы можем что-то для нее сделать?
– Мы, конечно, много чего можем, – сказал Дима. – Но только если она действительно принесла это белье назад. Остальное-то она не приносила. Только один комплект. А остальное, собственно, где?
– Другими словами, либо она врет и взяла белье, чтобы его украсть, либо она действительно принесла его назад, а остальное украл кто-то другой.
– Ну да.
Продавщица упаковывала шоколадную шкатулку с таким благоговением, будто это была не сладость, а золото с бриллиантами.
– Это легко выяснить, – произнес Дима, – поручи своему товароведу составить список всех недостач со временем пропажи, с расцветками и размерами.
– Ага, – кивнула Марина, показывая продавщице жестом, что она возьмет еще пару коробочек трюфелей из миндаля, фисташек и фундука в белом шоколаде с пралине и какао. – Главное, выяснить, когда пропало то белье, которое девушка якобы принесла назад. Если в субботу, то есть основание ей верить. Кстати, наш охранник, Артем, ей верит на все сто, говорит, что видит, что она не врет.
– А ты веришь?
– Не знаю пока. Надо еще факты собрать. К тому же вопрос о пропаже остального белья остается открытым – либо это все она, либо кто-то другой.
– Скорее всего она, – покачал головой Дима и купил себе шоколадную гоночную машину.
Покупательница была девушкой в теле. Полненькая, невысокая, округлая, с волосами, выкрашенными в радикально черный цвет, и бровями-ниточками, она брала с вешалок одну вещь за другой, пока их не набралось с пару десятков. Тогда она пошла в примерочную, с трудом удерживая ворох одежды, который напоминал объемом и формой стог сена.
– Пожалуйста, проходите, – сказала Таня, отдергивая шторку.
Покупательница протиснулась боком. Несколько минут в примерочной что-то шелестело, падало и сопело, а потом шторка распахнулась и девушка медленно выплыла наружу. Блузка трещала, плотно облегая ее бюст и бочка, и не давала вздохнуть, юбка охватывала попу и ноги, мешая сделать хоть шаг.
– Маловато, – произнесла Таня, – я сейчас вам побольше размеры подберу.
Девушка бросила на Таню гневный взгляд.
– Великовато, – прохрипела она.
Покупательница попыталась вздохнуть, и пуговицы на ее груди предательски затрещали. Она снова испуганно затаила дыхание и втянула живот.
– Может, все-таки поменьше не надо, – предположила Таня.
– Может, и не надо, – согласилась пышечка. – Думаю, это в самый раз.
Она не удержалась и вдохнула. Бюст натянул ткань, нитки треснули, и пуговица с легким звоном оторвалась, отправившись в полет в сторону витрины.
– Надо трикотажное все покупать, – вздохнула девушка. – Так пуговицы и летят, так и летят…
Она развернулась и степенно засеменила в примерочную.
«Нет, я много чего в жизни не видела, но не думала, что у нас продаются специальные шубы для беременных, – подумала Марина и засмеялась. – Ладно уж брюки, джинсы, комбинезоны, джемперы, пижамы, купальники, сарафаны и платья… так даже и шубы».
Она зашла в помещение и взяла корзинку. Слева стояли ряды баночек, тюбиков и бутылочек.
«Отлично, – подумала Марина, – возьму-ка я крем от растяжек. И вот этот крем, для упругости груди, наверное, неплохо бы купить. Она еще купила специальный укрепляющий шампунь и салфетки для подготовки груди к кормлению».
Далее висели специальные пижамы.
– Ах, – сказала Марина, ощутив нежность прохладного шелка.
Пижамка была хороша, со свободной длинной рубашкой и свободными же брюками капри.
«В ней будет все время прохладно, – подумала Марина. – Шелк такой гладкий, нежный».
Она взяла пижаму и отнесла ее на кассу.
Дальше начинались костюмы.
«А что, неплохо, – подумала Марина, – вот эти черные брючки с черно-белым жакетиком очень даже ничего».
Потом она решила, что черное-белое ей, светлоглазой блондинке, не пойдет, и прошла еще немного вперед. Ах, там висел восхитительный костюм светло-кофейного цвета, с пиджаком на крупных деревянных пуговицах и брюками со стрелками. Марине сразу захотелось его померить.
Через полчаса она купила, помимо косметики, шелковой пижамы и кофейного костюмчика, еще и атласное платье с бантом под грудью, книгу «Записки на детских пеленках» и набор для кормления «Деловая мама». Выходя из магазина, Марина была очень довольна собой. Шубу для беременных она решила все же не покупать.
Гена снова плескался в душе. Лариса проверила чеки, карманы и телефон. По-прежнему ни одного входящего и ни одного исходящего СМС. И ни одного входящего и ни одного исходящего звонка. Ни одного подозрительного волоса на одежде. Никакого подозрительного запаха. Гена был информационно стерилен.
«Зачем он их стирает? – думала Лариса. – Если ему нечего скрывать? Как бы выяснить правду?»
Ее посетила мысль позвонить на подозрительный номер, где вчера ответил женский голос, с телефона Гены, но тут из ванной сквозь шум воды донеслось фальшивое пение, а потом звук его голоса.
– Дашка! – закричал из ванной Гена. – Принеси мне полотенце, я свое в воду уронил.
Лариса замерла. Брови ее поползли вверх, как две светлые гусеницы, и скрылись под челкой. Она прошла по коридору, распахнула дверь и закричала:
– Я не Даша!
– Фу ты, – сказал Гена, – назвал тебя именем сестры, ха-ха. Но полотенце-то все равно принеси.
«А может, мне вернуться к родителям?» – думала Таня, вяло елозя по тарелке большой белой тряпкой. Кое-где на тряпке блестели пайетки. В уголке был виден мятый и полинявший британский флаг.
Бросив посуду, Таня пошла в ванную. Там в тазике кисла ее одежда. К сожалению, одна футболка цвета сердолика перекрасила все белые вещи в жизнерадостный и приятный для глаза оранжевый цвет. При этом эффект, произведенный на одежду голубых оттенков, нельзя было назвать положительным. Также, к сожалению, среди перекрашенной одежды оказались рубашки и джинсы Володи. Она пошла на кухню, села за стол и налила себе в стакан томатного сока.
– Привет, – сказал Владимир, открыв дверь. – Ну что там? Ужин есть?
– Нету, – ответила Таня. – И не будет. Я честный человек и хочу сразу тебе об этом сказать. Когда мы решили жить вместе, я не думала, что буду кухаркой и уборщицей. Я не думала, что не смогу себе позволить простейших вещей типа ежедневного посещения ресторана и наличия домработницы. Я не готова работать продавщицей. Я попробовала, но все это не мое. Я тебе могу честно сказать, что я хочу домой.
– Хорошо, – сказал Володя, – пусть ты всего этого не можешь. Но я не могу тебе все это оплатить – и домработницу, и ресторан, и учебу. В данный момент это физически невозможно. Пойми.
– Тогда я ухожу.
– Давай.
Она взяла заранее сложенную сумку и вышла на лестницу.
Миша совершенно не видел будущего. Впрочем, он всеми силами старался его и не видеть. Получив первую зарплату, он купил себе в каморку одеяло, поменял одежду и понял, что сможет каждый день ходить на вокзал в душ. Но будущего по-прежнему не было.
«Какое все-таки человек существо, к судьбе неблагодарное, – думал Миша, лежа на новом одеяле. – Еще месяц назад я хотел только еды и одеяла, и ничего, кроме одеяла. А теперь хочу квартиру, теплую постель, Люсю и завтраки по утрам. Потом захочу большой дом, машину и клумбу под окнами. Потом уважения и чтобы меня все называли Михаил Михайлович».
