- А ты постарайся, - с угрозой произнес Кремер. - Глядишь - вспомнишь.
Свидетель поерзал
- О'кей. Значит, дело было вроде так. Пришел я к нему и говорю: "Здрасьте, мистер Хеллер, моя фамилия Буш, и я маклер". Он спрашивает: "Что еще за маклер?" А я отвечаю: "Маклер как маклер. Покупаю, продаю... Короче, козлов на рога подбрасываю". Но у него с чувством юмора было, похоже, туго. Тогда я эту музыку сразу оставил и перешел к сути. Я ему сказал, что, мол, накануне заезда многие непрочь бы знать, какая кляча придет первой, и что, по-моему, он вполне способен удовлетворить спрос на эту информацию. Он ответил, что и сам не раз уже подумывал над тем, как применить свои закорючки к лошадиным бегам, но его лично это не особо трогало, он, мол, человек не азартный. К тому же, чтобы слепить формулу для одного-единственного заезда, нужно черт-те сколько возиться, и это выйдет себе дороже, если только не играть по самым крупным ставкам.
- Вы все перефразировали, - заметил Вулф. - А я бы предпочел, чтобы вы воспроизвели разговор дословно.
- Но это максимум, на что я способен, шеф!
- Ладно, продолжайте.
- Ну, я ему ответил, что вообще-то сам по-крупному не играю, да и денег нет у меня таких, даже под ковром не завалялись. Но была у меня одна идейка. Положим, каждую неделю он берется обсчитать десять заездов, а я организую ему не меньше двадцати клиентов. Все, что от него требовалось, это предсказать вероятность выигрыша. И не надо быть Богом Всемогущим, хватило бы даже сорокапроцентного попадания. Мы могли бы заполучить миллион клиентов, стоило только захотеть, но я планировал отобрать не больше сотни и взимать с каждого по сто долларов в неделю, что, если я правильно подсчитал, давало бы нам десять кусков каждые семь дней.
Он пригладил свои и без того прилизанные волосы.
- На чем бишь я остановился?.. Ага. Значит, за год мы сколотили бы пол-лимона зелененьких и покрыли все расходы. Таким образом он, Хеллер, мог отхватить на этом деле не менее ста тысяч чистыми, да и я в накладе бы не остался.
Бумаг мы никаких не подписывали, но он клюнул, и после двух встреч согласился пробы ради спрогнозировать три заезда. В первом он назвал фаворита, лошадь по кличке Прозрачная Вода, и она победила. Ладно, тут большого ума не требовалось. В следующем заезде участвовали девять лошадей, и почти хвост в хвост лидировали две куколки. Хеллер определил победителя, лошадь по кличке Приказ. Но и здесь карты ложились пятьдесят на пятьдесят. Зато следующий заезд... - Буш возбужденно взмахнул руками. - Помню, в нем участвовала туша по кличке Ноль. Против нее ставили сорок к одному, но с таким же успехом могли бы ставить и четыреста. Это была совершенная безнадега. Одна кличка чего стоит - Ноль. Взглянешь на нее, и сразу на ум приходят собачьи консервы. Когда Хеллер назвал эту лошадь, я подумал, что у старика короткое замыкание. Ну да ладно, смотрим заезд. Вот вы тут просили дословно передать, о чем мы с Хеллером говорили. Ха, да если б я воспроизвел то, что произнес, когда Ноль выиграл заезд, вы бы меня упекли за решетку! Хеллер поставил немного, всего тысячу, но зато остальные оказались в страшном пролете. Потом... Что такое? Вы что, заснули?
Все присутствующие дружно посмотрели на Вулфа. Он сидел, откинувшись на спинку кресла, с плотно закрытыми глазами. Он был неподвижен, только время от времени втягивал и выпячивал губы.
Кремер, Стеббинс и я хорошо знали, что это означало. Вулф, наконец, подцепил на крючок крупную рыбину и теперь прикидывал, как ее вытащить на поверхность. У меня по спине пробежал холодок.
Стеббинс встал и сделал шаг по направлению к Бушу. Кремер пытался напустить на себя безразличный вид, но это плохо ему удалось - как и мы, он был захвачен зрелищем. Он продолжал молча сидеть, не сводя глаз с Вулфа, завороженно следя за движениями его губ, будто в них заключался какой-то особый смысл.
- Что за черт? - удивился Буш. - У него, кажется, припадок?
Глаза Вулфа открылись, он подался вперед.
- Нет, - рявкнул он. - Мистер Кремер, будьте добры, прикажите на время увести отсюда этого джентльмена.
Кремер без колебаний кивнул Пэрли, и тот положил руку на плечо Буша. Они вышли. Дверь за ними закрылась, но уже секунд через пять открылась снова, и Пэрли опять присоединился к нам. Он не хотел пропустить кульминационного момента.
- Скажите, - обратился Вулф к Кремеру, - вы когда-нибудь называли меня ослом, тупицей или выжившим из ума?
- Ну, не вслух, конечно, но порой случалось, - смутился тот.
- Можете повторить все это сейчас. Что бы вы ни сказали - это цветочки по сравнению с тем, что я сам в данный момент о себе думаю.
Он взглянул на часы. Они показывали пять минут четвертого.
- Нам нужно собрать всех. Сколько ваших людей находится в моем доме?
- Человек четырнадцать-пятнадцать.
- Они все понадобятся мне здесь для большей эффектности. Пусть половина из них принесет с собой стулья. Разумеется, здесь должны быть шестеро наших подопечных. Времени это много не займет - от силы час. Мне бы не хотелось затягивать процедуру.
Кремер надулся.
- Вы и так ее порядочно затянули. Выходит, вы готовы назвать имя?
- Нет. Я не имею ни малейшего представления, кто это. Но я придумал один ход, который заставит преступника выдать себя. Если трюк не сработает можете списать меня в утиль.
Вулф уперся ладонями в стол. Для него это был жест, свидетельствовавший о чрезвычайной решительности.
- И прошу довериться мне. Вы достаточно хорошо меня знаете, чтобы понять - я готов нанести удар.
Кремер взглянул на сержанта и глубоко вздохнул.
- Да, с вами не соскучишься. О'кей, Пэрли, собирайте людей.
7
Вообще-то кабинет Вулфа достаточно просторный, но, когда все собрались, в нем почти не осталось места. Всего набралось двадцать семь человек. Вдоль стены расположились детективы из Отдела по расследованию убийств. Так много сразу я их никогда прежде не видел. Они сидели позади шести своих подопечных, четверо из которых заняли диван.
Кремер разместился в красном кожаном кресле, слева от него устроился Стеббинс, а стенографист примостился у края моего стола.
Все шесть свидетелей сидели перед нами. Вид у них был невеселый. Агата Эбби оказалась единственной, кто захватил сразу два стула - один для себя, другой для накидки. Однако, несмотря на тесноту, никто этого даже не заметил. Мысли у всех были заняты другим.
Вулф обвел шестерку пристальным взглядом и заговорил:
- До сих пор я блуждал в потемках, выжидая, когда обнаружится нечто такое, что позволит мне установить имя убийцы Лео Хеллера. Теперь я, наконец, знаю, как это сделать.
Джон Р. Уинслоу прочистил горло, но это оказалось единственной реакцией собравшихся на услышанное.
Вулф соединил пальцы на своем обширном животе.
- Для начала я расскажу кое-что, безусловно вам неизвестное. Вчера, то есть во вторник, Хеллер позвонил мне и сообщил, что подозревает одного из своих клиентов в совершении серьезного преступления. Он хотел нанять меня для расследования этого дела. Я отказался, но мистер Гудвин, который считает себя лицом, не имеющим права голоса, только тогда, когда ему это удобно, решил с утра посетить его офис, чтобы обсудить возникшую у Хеллера проблему.
Наши взгляды встретились почти инстинктивно. Вулф продолжал:
- Он вошел в кабинет Хеллера, но там никого не было. Он прождал несколько минут, впрочем, не теряя времени даром, так как тренировал свою и без того чрезвычайно развитую наблюдательность. Ему удалось заметить, что несколько карандашей и ластик, высыпавшись из опрокинутого стакана, образовали на столе своеобразную фигуру. Позднее, когда в шкафу был найден труп Хеллера, это же самое, разумеется, обнаружила полиция. Собственно, упомянутая фигура и стала причиной визита ко мне мистера Кремера. Он предположил, что, сидя за столом и глядя в направленное на него дуло пистолета, Хеллер, уверенный в неминуемой смерти, пытался определенным образом сложить карандаши и оставить миру тайное послание, которое после расшифровки позволило бы установить личность убийцы. В данной части я полностью согласен с мистером Кремером.
Прошу вас приблизиться к столу и взглянуть на эту фигуру. Карандаши и ластик лежат так же, как их расположил Хеллер, и видны вам сейчас так, как были видны ему.
Все шестеро свидетелей столпились у стола. Офицеры Отдела по расследованию убийств повскакивали со своих мест, и даже сам Кремер встал и взглянул - вероятно, желая не допустить со стороны Вулфа какого-нибудь жульничества. Я же удовлетворился беглым взглядом поверх голов.
Когда все вернулись на свои места, Вулф продолжал:
- Мистер Кремер выдвинул свой вариант расшифровки этого сообщения, который я отверг и говорить о котором не собираюсь. Благодаря моей хорошей памяти, собственная версия возникла у меня почти мгновенно. Это было своего рода coup d'eclat*. То, что я увидел на столе, напомнило мне нечто, виденное ранее. Приняв во внимание тот факт, что Хеллер был математиком, получившим академическое образование, я догадался, почему фигура показалась мне знакомой. Я стал рыться на полках в поисках книги, которую читал лет десять назад. Это была "Популярная математика" Хогбена. Когда мои предположения подтвердились, я запер книгу в стол, чтобы у мистера Кремера не возникло соблазна ее полистать.
