Смерть приходит в Марлоу - Роберт Торогуд

– Правда? – недоверчиво спросила Таника. – И это всё?

– В этом-то вся проблема магических трюков. Вы были бы ошеломлены, увидев, как Ричард Фейнман вламывается в сейф Роберта Оппенгеймера, в котором тот хранил коды запуска атомных бомб. Но стоит узнать, как именно он это сделал, – и трюк начинает казаться вам до ужаса банальным. Но! – добавила Джудит, подходя ближе к остальным. – Давайте воспользуемся его логикой. Рядом с сейфом нет ни одной записки с шестизначным кодом, а значит, возможно, сэру Питеру не хотелось оставлять никому подсказок. Но если верить Ричарду Фейнману, можно заключить, что сэр Питер выбрал какую-то значимую дату для пароля к своему сейфу. Вы пробовали ввести дату его рождения?

Этот вопрос Джудит задала Дженни, и та кивнула.

– Дни рождения его детей? Или вашу?

Дженни снова кивнула, и Джудит подошла к сейфу, чтобы осмотреть его внимательнее. Темная краска посерела от времени, а на дверце было выгравировано название компании-производителя – «Марлоу Локсмит & Ko». Крупные буквы не имели засечек. Если Джудит не изменяла память, подобный шрифт под названием «Футура» разработал Пауль Реннер в 1927 году. Так, значит, этот сейф был изготовлен еще до войны?

– Сейф установил еще отец сэра Питера, – себе под нос пробормотала Джудит. – Кто-нибудь знает дату рождения отца сэра Питера?

– Думаю, я знаю, – ответила Дженни. – Кажется, он родился летом 1929-го. Дайте мне попробовать.

Дженни встала с места и подошла к сейфу.

– Он родился в августе, если не ошибаюсь, – сказал Эндрю.

– Вы правы, в августе, – подтвердила Дженни и начала крутить ручку механического замка вправо и влево. – Питер говорил, что его отец родился в первый день начала сезона охоты на тетеревов. Он называл этот день «праздником праздников». Тогда первое число – двенадцать, потом ноль и восьмерка – август, – а затем двойка и девятка.

Раздался щелчок, и замок открылся.

– Вы были правы, Джудит, – подтвердила Дженни, открывая дверцу, когда все подошли.

– Внутри должен лежать небольшой коричневый конверт, – сообщил Эндрю.

– Не понимаю, – сказала Дженни и сделала шаг в сторону.

– Чего вы не понимаете? – спросила Таника и заглянула в сейф. – А, теперь все ясно.

Сейф был пуст.

– Но завещание должно быть здесь, – сказал Эндрю. – Я собственными глазами видел, как сэр Питер положил его сюда.

– Может, он с тех пор перепрятал его? – предположила Джудит.

– Он бы не стал этого делать, – сказал Эндрю.

У Джудит и Таники возникло впечатление, что Эндрю что-то недоговаривал.

– Почему? – спросила Таника.

– Знаете, я правда не могу сказать, – смущенно пробормотал Эндрю.

– Хочу вам напомнить, что сэр Питер только что умер при очень подозрительных обстоятельствах, – произнесла Таника. – Если у вас есть информация, способная пролить свет на случившееся, то вы обязаны ею поделиться.

– Конечно, – сконфуженно сказал Эндрю. – Вы правы.

– Вы знаете, что было написано в завещании, не так ли? – спросила Джудит.

– Нет, дело не в этом. Я правда не знаю, но считаю, Розанна правильно предположила, решив, что сэр Питер внес серьезные изменения в завещание в ее пользу. Просто мы с сэром Питером немного повздорили после того, как он положил завещание в сейф. Мне казалось, ему не стоило менять что-либо, не посоветовавшись со мной. Он велел мне не лезть не в свое дело и сказал, что ему нужно действовать быстро из-за… Ну, это непросто произнести, но он сказал, что новое завещание – это его страховка.

– Страховка от чего? – спросила Таника.

– Он боялся, что Тристрам убьет его.

– Что? – в ужасе воскликнула Дженни.

– Знаю, звучит странно, – согласился Эндрю. – Я так ему и сказал. Он нес полную чепуху. Зачем кому-то, тем более Тристраму, его убивать? Но сэр Питер порой бывал невероятно упрямым – и гордым, раз уж на то пошло, – когда что-то взбредало ему в голову. Он был непреклонен. Сэр Питер очень боялся, что Тристрам убьет его до того, как он женится на Дженни. И ему пришлось составить новое завещание как можно быстрее, чтобы обеспечить себе страховку.

Таника повернулась к Дженни.

– Сэр Питер вам об этом когда-либо говорил? – спросила она.

– Нет, – ответила Дженни, безуспешно пытаясь переварить слова Эндрю.

– Он не говорил вам, что боится за свою жизнь?

– Нет.

– А о том, что составил новое завещание?

– Нет. Он скрывал это от меня.

– Но он не мог не обсуждать с вами Тристрама.

– Конечно, – кивнула Дженни. – Мы только о нем и говорили. О том, как Тристрам пытался разрушить наши отношения. О том, как эгоистично он себя вел. Питер всегда называл его «избалованным ребенком», но винил в поведении сына себя. Говорил, что излишне снисходительно относился к нему, пока тот рос. Он должен был раньше установить границы дозволенного.

– А вы что думаете? – спросила Джудит.

– О чем?

– О Тристраме.

– Я всегда говорила Питеру, что детям пришлось нелегко, когда я появилась в их доме и забрала у них отца. Они ведь много лет жили только втроем. Я знаю, они думают, будто меня интересует только состояние Питера, но я надеялась переубедить их. Со временем. Я просто должна была показать им, как сильно люблю их отца. Я повторяла Питеру, что рано или поздно Тристрам смирится с нашими отношениями. Смирится с моим присутствием. Нам просто нужно было немного подождать. Но Питер никогда не говорил мне, что боится за свою жизнь…

– Когда сэр Питер запретил Тристраму появляться на свадьбе? – поинтересовалась Джудит.

Дженни посмотрела на нее, не вполне понимая вопроса.

– Это случилось в прошлом месяце, когда он составил новое завещание, или позднее?

– Ох, теперь я понимаю. Нет, они поссорились где-то в конце ноября. Тогда Питер выгнал Тристрама из дома и велел не приходить на свадьбу.

– Тристрам раньше жил здесь?

– Да, до конца ноября.

– Как Тристрам к этому отнесся? – спросила Таника.

– Очень разозлился, но что он мог поделать? Отец вышвырнул его и даже не пригласил на Рождество. Он сказал, что встретится с сыном только на следующий день после свадьбы.

– Довольно конкретная дата.

– Думаю, он имел в виду, что Тристраму будет поздно убеждать его отменить свадьбу, когда мы будем уже женаты.

– Когда вы засвидетельствовали создание нового завещания, Эндрю? – спросила Таника.

– Десятого декабря.

– Значит, – для всех подвела итог Джудит, – в конце ноября, сразу после крупной ссоры, сэр Питер вышвырнул Тристрама из дома, запретил ему приходить на свадьбу, а неделей позже составил совершенно новое завещание в качестве страховки на случай, если собственный сын убьет его до свадьбы. Ну, по крайней мере, именно так он сказал Эндрю. А теперь, всего месяц спустя, сэр Питер внезапно умер при загадочных обстоятельствах в канун своей свадьбы, а новое завещание – его страховка – исчезло.

– Ага, – сказала Таника, давно забыв о своем намерении держать Джудит подальше от расследования. – Все верно.

Женщины переглянулись между собой, думая об одном и том же.

Неужели Тристрам убил своего отца?

Всего несколько человек еще ждали на улице, чтобы дать показания двум полицейским. Все ужасно замерзли и хотели поскорее покончить с неприятными процедурами. И потому совсем не заметили, как из-за дома вышел человек, подсвечивая себе путь ярким фонариком. Это была Сьюзи. В руке она держала телефон с включенной вспышкой. Женщина оглянулась вокруг, увидела Джудит, выходящую из дома, и направилась прямо к ней.

– Джудит! – позвала Сьюзи.

– Вы что-нибудь нашли?

– Что-нибудь помимо надежного способа подхватить простуду или воспаление легких? Да, мне кажется, тут есть кое-что по-настоящему стоящее.

– Правда?

Джудит посмотрела по сторонам, желая убедиться, что их никто не подслушивает.

– Думаю, да. Пойдемте со мной – сможете все увидеть своими глазами.

Пользуясь вспышкой телефона, чтобы осветить путь, Сьюзи повела Джудит вокруг дома. Джудит осознала, что именно эту часть сада было видно сверху из спальни сэра Питера.

– Наверное, я бы ничего не нашла, если бы внутри не горел свет, – сказала Сьюзи, подходя к окну кабинета.

Льющийся из него свет