и начал демонстрировать с комментариями снимки, от которых любой мальчик выпадет из реальности. У Антона даже ушки загорелись от восторга.
– Ткни пальцем в ту, какая тебе нравится, – ласково произнес Роман. – Ясно, я так и думал. Мне, пожалуй, пора. Спасибо, Вика, все было очень вкусно, – заметил он наконец Викторию. – Так я позвоню или заеду, Тони, когда сделаю выбор. Может, покатаемся вместе.
Антон играл со своим телефоном, пока глазки не начали слипаться. Он даже не заметил, что Виктория за весь вечер не произнесла ни слова. Сначала рыжие реснички закрыли зеленые озера, потом Виктория смогла вынуть из горячих ладошек телефон и положить его на тумбочку. Виктория тащила в свою комнату тяжелые, как будто залитые бетоном, руки и ноги и не могла придумать, за что уцепиться, как выстроить прогноз и свою защиту. Потому что нет сомнений, что ей объявлена война. Просто приглашение к родству, семье выглядит совсем иначе. Это решалось бы прежде всего с ней. Хотя она не приняла бы никакого. И он это знает.
Но в самом страшном сне Виктории не могло присниться то, что произошло.
Упорядоченный, теплый порядок их жизни оборвался. Дни полетели в спешке и напряжении: Виктория больше не знала, чего ей ждать в следующую минуту. Антон уже три раза ездил с Романом на его новой шикарной тачке. И только в первый раз Антон спросил у Виктории:
– Мама, ты едешь с нами? Почему ты не одеваешься?
Виктория взглянула на отстраненное лицо Романа, который сделал вид, что не слышал вопроса, и ответила:
– Нет, сыночек. Я поработаю, пока тебя не будет. К твоему возвращению приготовлю что-то вкусное, найду интересное кино, – и холодно добавила: – Роман, не больше часа, пожалуйста. Я засекаю время.
Время он соблюдал два раза. В третий привез ребенка через два с половиной часа. Полтора часа его телефон был недоступен, а смартфон Антона остался дома. Мальчик показался Виктории утомленным и растерянным. Роман, не дожидаясь претензий, сухо извинился и добавил:
– Вика, я ему все сказал. Наш секрет стал нелепым и нечестным по отношению к сыну. Ничего не говори, давай все отложим до завтра. Я приеду в четыре часа. Разговор будет серьезным. И ты заранее постарайся ко всему отнестись объективно, с позиции интересов ребенка. Да, Антона пока не стоит терзать вопросами. Это взрослые дела.
Виктория не просто не собиралась вытаскивать какую-то информацию у мальчика: она, как всегда, ощутив смятение, даже угнетенность Антона, боялась словом, намеком, вздохом и даже выражением собственных глаз задеть его и еще больше ранить. Ласкала, кормила, баюкала, даже пыталась смешить. Ночью набиралась решимости для окончательного выяснения позиций и жесткого разговора с Романом. Готовила речь…
Ровно в четыре часа она открыла дверь на звонок, и Роман пропустил перед собой в прихожую толстую женщину с бесцеремонным взглядом круглых маленьких глаз.
– Знакомьтесь, – произнес Роман. – Это Виктория, мать моего сына. А это Инна Аркадьевна, мой адвокат.
Ни один довод, ни одна фраза из придуманных Викторией ночью ей не пригодились. В такой степени она промахнулась мимо истинных мотивов и планов Романа. Она допускала два варианта его интереса. Первый – Роман, потеряв законного сына, решил приблизить к себе внебрачного ребенка, стать для него приходящим, но несомненным авторитетом. А в будущем приобрести в лице взрослого сына единомышленника и опору. И второй вариант: он собирается создать новую семью на обломках прежней. Он же говорил, что с женой практически не общается. В его доме поселились тоска и, возможно, даже вражда. Так часто бывает с осиротевшими родителями. А там, где Рыжик и Виктория, – свет, тепло, любовь и доверие. Романа сюда потянуло, он допустил или даже запланировал создание новой, счастливой семьи. Но он повел себя, как привык – прямолинейно, барственно и неделикатно. Он практически покупает привязанность ребенка и демонстрирует снисходительно-покровительственное пренебрежение к Виктории как к подчиненному члену семьи, в которой доминирует мужское братство и понимание. Неумная, античеловеческая позиция, достоинством которой является то, что она не оставляет сомнений для Виктории. Никогда и ни за что она не впустит в свою жизнь человека, который именно сейчас оказался принципиально, категорически, навеки чужим. Все свои силы, разум, возможности и пыл она посвятит тому, чтобы защитить от такого человека того, кому только она дала жизнь, того, ради которого живет сама. Антон – необычный ребенок, он поймет, насколько настоящие любовь и преданность важнее, чем деньги и связи Романа. Он умеет ценить их содружество и союз двоих.
Боже, как она была наивна. Как она путалась в самых нелепых представлениях о возникшей проблеме, о драматических и психологических преодолениях. Ее смешные рассуждения просто никого не интересовали. Она больше не могла никого остановить. К Виктории пришли с диктатом и приговором. В случае неповиновения – казнь.
Разговор Роман начал со справки, как претендент на ключевой пост в экономике. Изложил, каким капиталом обладает, какая у него недвижимость, в каких советах банков и финансовых компаний он состоит. Называл всем известные фамилии своих деловых партнеров и покровителей. Виктория слушала с растущим недоумением. Следующий пункт его речи заставил кровь застыть в жилах. Роман сообщил, что сдал тест на отцовство, получил подтверждение, решил признать сына, официально его усыновить, сделать наследником. Для начала он намерен предложить Виктории совместную опеку на переходный период. Но цель – отказ Виктории от родительских прав, Антон будет жить в семье родного отца и его жены. Вопросы встреч Виктории с сыном обсуждаются, конечно, но она должна понять, что это фактор напряжения для ребенка.
– Вика, это все для благополучия Антона. Если ты справишься с эгоистическими чувствами, ты оценишь переспективу. Маленький ребенок может мириться с жалким существованием с не слишком устроенной матерью-одиночкой. Но он будет расти, сравнивать свою жизнь с тем, как живут другие сверстники. И если тебе удастся разрушить мой план, сын может тебя не простить. – Роман говорил с ней почти сочувственно. – Разумеется, я не оставлю тебя без поддержки и помощи, если что.
– Я так долго молчу, – произнесла Виктория, – потому что раздавлена чудовищным и агрессивным абсурдом того, что слышу. Не могу поверить, что ты это все придумал всерьез. Я хочу, чтобы ты и твой адвокат, роли которого я не понимаю, покинули наш дом.
– Не горячитесь, дорогуша, – пророкотала низким голосом Инна Аркадьевна. – Дело в том, что мы предвидели такую реакцию. И на этот случай у нас есть прекрасный план Б. Вот мой иск, вот заключение экспертов. Это будет запущено мгновенно, если вам не хватит благоразумия. И тот
