приходило, – призналась женщина грустно.
– А его отлучки вас не настораживали?
– Я верила, что Матвей ездит в командировки, ведь он снабженец.
– А когда вы поняли, что не всё ладно?
– Когда следователь проговорился, что у Матвея перед смертью был половой акт.
– Сочувствую…
– И напрасно! – запальчиво вырвалось у Горгунской.
Настал черёд удивляться детективам.
А Марианна продолжила:
– Я даже благодарна им!
– Кому им?!
– Матвею за то, что изменял мне, а следователю за то, что проговорился.
Видя удивление на лицах детективов, она пояснила:
– Если бы я не знала о его измене, то и не представляю, как бы пережила своё горе. А теперь мне уже не так больно, и, наверное, я быстро его забуду.
Мирослава хотела сказать, что если бы её Матвей не изменял ей, то был бы жив. Но передумала и спросила:
– Как вы думаете, Марианна, ваш муж изменял вам с… – Она поискала приличное слово и сказала: – С ночными бабочками?
– Кто его знает. Но вообще-то Матвей по жизни был скуповат.
– А постоянную подружку вы исключаете?
– Исключаю, – уверенно ответила Марианна.
– Почему?
– Постоянная бы домогалась его, названивала бы.
– Необязательно.
– Наверное, вы плохо знаете женщин, – заключила Горгунская.
– Возможно, – невольно улыбнулась Мирослава.
– Но, как бы я теперь ни относилась к Матвею, я хочу, чтобы его убийц нашли.
– Вы думаете, что убийца был не один?
– Мне почему-то так кажется.
– Почему?
– Матвей был сильным человеком, и с ним не так-то легко было сладить.
– Но следователь, наверное, говорил вам, что его опоили снотворным.
– Вроде бы он и впрямь упоминал об этом… Но…
– Что – но?
– Тут такая странная история…
– Какая?
– Иван Иванович, собачник наш, видел, как в подъезд забегал какой-то пацан, и он в руках нёс мешок.
– Но дело ведь было поздним вечером?
– Да, уже в сумерках. Солнце зашло, однако ночь ещё не наступила.
– Как же ваш сосед так хорошо всё рассмотрел?
– Он не всё рассмотрел и не очень хорошо. Просто пацан буквально налетел на него и рванул в подъезд. Иваныч стал думать, к кому это он мог прийти, а тот уже обратно вылетел. Пёс Иваныча залаял на него, и тот припустил бегом. Иваныч ещё удержал собаку.
– А как же ваш консьерж пропустил его?
– Тогда ещё не было консьержа. Он у нас всего вторую неделю сидит.
– Как выглядел тот мальчик?
– По словам Иваныча, весь в чёрном. Бр!
– А волосы?
– На голове будто бы был капюшон.
– А вы рассказали полиции об этом пацане?
– Да, Иваныч сам и рассказал. Но, скорее всего, мальчишке просто заплатили, велели положить мешок возле двери, позвонить и убежать.
– Возможно, – не стала спорить Мирослава.
– А больше я ничего не знаю, – развела руками Горгунская.
Поблагодарив Марианну за уделённое им время, детективы спустились вниз.
– А ведь Лагутин, сосед по даче Полуянова, тоже видел мальчишку, – сказа Морис, когда они медленно отъехали от дома.
– Верно.
– Судя по расстоянию между жилищами двух жертв, никто не мог нанять этого мальчика случайно.
– Это точно.
– Но в тоже время разве ребёнок может быть членом банды?
– Ещё как может, – вздохнула Мирослава.
– Домой? – спросил Миндаугас, сменивший её за рулём.
– Нет, давай на набережную. Погуляем немного, подышим речным воздухом.
Они оставили машину на стоянке чуть выше Старого сада. Спустились вниз пешком. Прошли по аллеям, вдыхая аромат отцветающей черёмухи, и услышали, как в тенистом уголке за беседкой поёт соловей. В будний день народу в саду почти не было, поэтому беседка оказалась в их полном распоряжении.
– Мне кажется, – сказала Мирослава, – что ты питал надежду на то, что Горгунская изъявит желание воспользоваться нашими услугами.
– Было дело, – признался Морис и спросил: – А вы так не думали?
– Нет.
– Почему?
– Потому что она обижена на мужа, а обиженная женщина навряд ли станет тратить деньги на то, чтобы отыскать убийцу мужа.
– Я об этом не подумал, – признался Морис и тут же сказал: – Но мне показалось, что она хочет, чтобы его нашли.
– Конечно, хочет.
– Тогда…
– Она хочет, чтобы его нашла полиция. А тратить деньги на поиск убийцы она не станет.
– Что ж, вы оказались правы.
Они ещё некоторое время молча посидели в беседке, после чего спустились вниз по мраморной лестнице, с обеих сторон обсаженной ароматными петуниями, прогулялись по набережной и зашли пообедать в «Жемчужину».
Кафе «Жемчужина» создавало иллюзию лёгкости, воздушности. Летом перед входом бил фонтан, и часть столиков стояла на улице под разноцветными зонтиками.
Но детективы на этот раз выбрали столик у раскрытого окна с видом на Волгу внутри кафе.
Улыбчивый официант принял у них заказ, и минут через десять они уже наслаждались вкусными недорогими блюдами, по преимуществу из речной рыбы и местных овощей.
– Как хорошо! – сказала Мирослава и, бросив быстрый взгляд на Мориса, предупредила: – Только не говори, что тебя тянет на море.
– Разве я что-нибудь сказал? – улыбнулся он и подмигнул.
Вечер они снова провели вдвоём, довольствуясь компанией друг друга и кота Дона.
Шура снова не только не приехал, но и не позвонил. Казалось, что он совсем забыл о гостеприимном доме своих друзей. Но Мирослава, знавшая Наполеонова с детства, ничуть не тревожилась.
Морис, улучив удобную минуту, рискнул спросить:
– А вас не напрягает, что мы работаем за «спасибо»?
– Нет, нисколько, – рассмеялась Мирослава.
И этот смех прозвучал самой желанной музыкой в ушах Миндаугаса. Хотя он и подозревал, что в глубине души она всё-таки предпочла бы работать за деньги. Впрочем, как и он сам…
Наступившее утро было таким погожим и светлым, что невольно верилось, что если рай и существует, то он находится здесь, на земле.
Морис посмотрел на Мирославу, которая стояла у окна и смотрела в сад, откуда доносились восторженные трели птиц, очарованных весной.
Миндаугасу захотелось поделиться с ней своим сегодняшним радужным ощущение бытия. Но он вовремя спохватился, что делать этого, пожалуй, не стоит, так как он не раз слышал от Волгиной, что если ад и существует, то именно на земле.
И когда он спросил почему, ответила не раздумывая:
– Потому что именно на земле людей подвергают самым изощрённым пыткам, которые ни одному чёрту в голову рогатую не придут, сжигают, травят, убивают всех подряд: грешных и безгрешных, детей, мужчин, женщин, стариков. Плюс ещё всякие катастрофы, аварии, болезни и личная безалаберность и глупость.
Он хотел тогда ей возразить, но решил, что его слова она расценит как слабость, и поэтому промолчал.
– Мы сегодня куда-то поедем? – решился он оторвать её от созерцания пейзажа за окном.
– Да, сейчас
