устала, одна не справляюсь. Даже за руль сесть не могу, видишь?
– Ага, нашла помощника оперативно, – саркастически заметил Кирьянов, – по объявлению.
– Не по объявлению, а по знакомству.
– А ты его по машине выбирала?
– Да, – рявкнула я, испытывая некоторую неловкость за то, что Иван слышит нашу перепалку, – люблю все оранжевое. Мы так и будем тут стоять?
– Пошли, что с тобой делать, – недовольно проворчал Кирьянов и крикнул водителю: – Петренко!
Тот выскочил из машины, в спешке стукнувшись головой о дверь.
– Ну, убери, куда смотришь! – и махнул рукой на ближайший забор, с которого в неудобной позе свешивался человек с фотоаппаратом в руках. Он пытался сфотографировать окна Алениной квартиры и заодно захватить в кадр подполковника Кирьянова.
Петренко гаркнул:
– Э! – и побежал снимать папарацци с деревянной ограды.
Киря кивнул мне и зашагал в сторону приоткрытой двери подъезда. Моего спутника он смерил максимально строгим взглядом, от которого бы в ту же секунду увяли все окрестные ромашки, но Иван, надо отдать ему должное, не обратил на это особого внимания и за его спиной состроил мне смешную рожицу. Мы двинулись следом за Владимиром Сергеевичем.
– Вы следите, чтобы в дом никто не входил? – спросила я, не успевая за Кириными широкими шагами.
– Ну а ты как думаешь? Дежурных держим пока. Тут вчера СМИ все заборы осадили – не только местные, но и из столицы пожаловали. Соседи убитой через пару часов взвыли. Один ретивый писака к ним в окно полез за комментарием.
– Ты шутишь!
– Нет, представь себе. Люди обедали, а он в открытую форточку сунулся. «Можно, говорит, вас отвлечь на секунду?» В общем, мы всю эту честную компанию в нашу пресс-службу послали, а тут патруль выставить пришлось. Но от любопытных все равно отбоя нет. Дело больно громкое…
Пока Кирьянов вел нас внутрь, я жадно осматривалась. В подъезде было чисто, но пахло просто нестерпимо – словно все кошки Тарасова решили справить нужду в этом доме.
Поднявшись по крашеной узкой лестнице на второй этаж, мы оказались на площадке, куда выходили двери трех квартир. Площадка была столь тесна, что ближняя к лестнице дверь располагалась сразу у ступенек. Даже звонок находился чуть ниже обычного, чтобы позвонить можно было, стоя на последней ступеньке. Эта дверь и была опечатана. Алену нашли тут, у порога.
Деревянный пол у двери еще не был вымыт. Багровое пятно растеклось страшным липким озером на несколько ступеней. Внизу виднелись следы пальцев – в агонии девушка мазнула по стене окровавленной рукой.
Я бросила короткий взгляд на Ивана – от меня не укрылось его посеревшее лицо. Он остановился на четыре ступеньки ниже нас и старался не смотреть на страшное свидетельство произошедшего.
– Ты как? – спросила я, испугавшись, что ему станет плохо.
– Я… это… крови не выношу, – нехотя признался молодой человек.
Ну вот, еще один крови не выносит. Что за мужики пошли!
Кирьянов театрально закатил глаза, и мне пришлось ткнуть его кулаком в бок, чтобы он вел себя прилично. Мой друг повозился с замком, сорвал печать и раскрыл дверь, придержав ее для меня.
– Прошу.
Я задержалась на пороге, чтобы первым делом осмотреть непосредственное место убийства. Дверь была обтянута коричневым дерматином еще, наверное, в советское время. Порог деревянный, сбитый, после покраски его давно не обновляли. Замок на двери целый. Никаких следов борьбы.
Я внутренне содрогнулась. Да не было никакой борьбы. Все произошло неожиданно для Алены. В дверь позвонили, она открыла, и убийца, скорее всего, в ту же секунду нанес удар. Только почему он не прошел внутрь? Зачем было так рисковать? Ударов ей нанесли несколько – Алена могла закричать, соседи бы выглянули обязательно – дом небольшой, слышимость, скорее всего, хорошая. К тому же все друг друга знали.
– А ты фотками с места преступления поделишься? – без особой надежды спросила я.
Кирьянов засмеялся:
– Сдурела, что ли? Сама подумай, о чем просишь.
– Ладно. Опиши хоть, как она лежала.
– Ну, тут и лежала, где кровь. Головой вниз, верхняя часть тела на ступеньках, лицом к полу, ноги в прихожей. В домашнем халате.
– А в квартире?
– Пусто. Чемоданы только стояли. Сумка и деньги на месте.
– Не ограбление?
– Непохоже. Из ценных вещей в квартире только вещи убитой, а они стояли нетронутыми.
– Ваня, можешь сделать фото того, что я попрошу? У меня в телефоне камера барахлит.
Иван достал свой смартфон и приготовился внимать моим указаниям.
– Косяк двери, лестничную площадку, саму дверь и стену, – перечислила я, – с разных ракурсов. Детали крупно, особенно пятно. Простите, если вам неприятно.
– Да я все понимаю, надо так надо, – парень вернулся на лестничную клетку, на ходу доставая из кармана джинсов свой смартфон.
– На пальцы все обработали? – спросила я.
– Естественно, – равнодушно ответил Кирьянов.
Я понимала. Вчера полицейские и криминалисты провели тут весь день, проводя осмотр, – убийство было не рядовым, нельзя было ничего упускать. Владимир Сергеевич был уверен, что мы ничего не найдем, потому что найти, по его мнению, было уже нечего.
– Перила снимать? – появился в дверях мой спутник.
– Снимай, – разрешила я, – пригодится все для полной картины.
Мы с Кирьяновым двинулись дальше в квартиру, на ходу натягивая перчатки.
– Соседи ничего не слышали?
– Они слышали ссору вечером, около шести. Крики, ругань. Но потом все успокоилось. А вот ночью, когда убийство произошло, ничего не слышали, – отозвался Владимир Сергеевич, – это, кстати, действительно странно. Время было позднее. По мнению судмедэксперта, смерть наступила в районе полуночи. Значит, в доме было тихо. Должны были слышать что-то.
– Что думаешь?
– Ну, может, врут: слышали, а выйти побоялись, – пожал плечами Кирьянов, – либо реально не слышали – всякое бывает.
– Либо убийца убил ее с первого удара.
– А остальные?
– Мог в ярости нанести несколько ударов, не заметив, что уже добился своего. А мог просто продолжать бить, чтобы быть уверенным, что наверняка.
– Тань, да какая, к черту,
