— Алексей вышел покурить, зажег спичку, но не закурил. И исчез. М-да… — высказался Гридин.
— Есть у меня мысль, — признался Сава. — Вот и собрался ее проверить.
— Один? — упавшим голосом спросил Гридин.
— Мужики, мне одному проще будет, честное слово.
— Куда же вы пойдете? — спросил Скорняков, понимавший, что в тайге лично он — Скорняков Михаил Иванович — мало пользы принесет, а потому решение Всеволода Аркадьевича считал правильным.
— К вчерашнему месту вернется, — ответил за него Гридин.
— Ты вот что… Мы, конечно, обуза, согласен… Но только в движении. Мы с Михал Иванычем тут покумекаем и, если мысли будут, как-то с тобой свяжемся. И… это… мы без обид… А, Михал Иваныч?
— Совершенно правильно! — прижал руки к груди Скорняков.
— Оружие-то есть? — уточнил Гридин.
— Ножи у Нателлы Иосифовны восхитительные! — искренне восхищенно ответил Сава.
38
Идти Воронову совершенно не хотелось, но его и не спрашивали.
— Встаем и идем, — велела Ирма и поднялась.
Федор тоже поднялся, рывком поднял Воронова и, протянув веревку, связывавшую руки, между ног Воронова назад, толкнул его вперед:
— Шагай, а то на веревке поволоку.
И засмеялся, видимо, представив себе эту картину.
Ирма шла быстрым шагом, хорошо ориентируясь в темноте. Видно было, что она совсем недавно прошла этим путем.
Подошли к какой-то старой постройке. Именно такая была во дворе дома, поставленного еще прадедом на окраине Курска. Этакий треугольник, будто торчащий из земли, состоящий из двери и открывающий путь к лестнице. А уж лестница эта вела в ледник, где в теплое время года хранили то, что сегодня называют «скоропортящимися продуктами».
Воронов вспомнил и дверь ту, и лестницу, и весь домик, куда его привозили на все лето… «Ну что Леша петля времени затягивается», — подумал он.
— Открывай, — велела Ирма.
— А то что? — спросил Воронов, но в ответ Федор ударил сзади в область почек.
— Ты аккуратнее, — попросил Воронов, когда боль чуть утихла. — А то начну мочиться тебе на сапоги.
— Погоди, — сказала Ирма ему за спину.
Видимо, Федор решил повторить.
— Леша, открывай, это же несложно.
— Ты про взгляд медузы Горгоны слышала?
— Ты о чем?
— Сама знаешь. Я же вижу, — Воронов повернулся к Федору, будто призывая его в свидетели. — Гомеровский сюжет. Медуза Горгона убивала взглядом, поэтому… кто там… не помню…
— Ну, не помнишь и не надо, — перебила Ирма. — Открывай.
Воронов подошел вплотную к двери и начал ее осматривать.
Повернулся к Федору:
— Ты веревку-то ослабь, мне тут потрогать все надо.
— А что тут трогать? — возмутилась Ирма. — Тебе что сказано?
— Слушай, ты, коза, — медленно и с наслаждением сказал Воронов. — Если ты меня решила тут оставить, то какое мне дело до твоего недовольства?
Он повернулся к ней и сделал шаг вперед:
— Решила? Кончай! И сама открывай!
Так же резко повернулся к Федору:
— А ты учти — меня кончит, о тебе задумается!
И снова встал лицом к двери.
— Ладно, отпусти слегка, — велела Ирма.
Веревка ослабла, и Воронов принялся изучать дверь.
Он изучал ее долго, досконально, высматривая каждый квадратный сантиметр.
Ирма не выдержала, усмехнулась:
— Ты будто хочешь попросить именно на ней тебя и похоронить.
Воронов посмотрел на нее:
— Вот что, шутница… Хотя откуда у тебя…
— Что «откуда»?
— Да, мне бы увеличительное стекло…
— А котлету «де-воляй» ты не хочешь?
— На кой черт мне твоя котлета? Мне все тут изучить надо!
Он снова встал на колени и пару минут вглядывался в порожек и землю перед
