Некоторое время прошло в тишине. Маронко быстро и уверенно переставлял фигуры, хотя мог бы обойтись и одной бумагой. Большую часть интриги Корсар с Ильей уже раскрутили, остались кое-какие существенные детали и рекомендации на будущее. К семи утра он отложил в сторону восемь исписанных листков. На доске черному королю объявили мат.
- Борис, на полке - конверты. Дай мне один, будь любезен.
На чистом листе набросал вполне обычное послание тестю. Мол, все здоровы, Анна в порядке, Света скоро внука подарит и так далее. Внизу поставил дату и время.
- А это зачем? - подозрительно спросил Хромой, показав на цифры.
- Всегда так делаю, - пожал плечами Маронко. - Зови Белого, пусть проверяет, и я Валерку в город сгоняю, чтобы до восьми успел вернуться.
Белый то ли не спал всю ночь, то ли накануне напился - вокруг припухших глаз черные провалы. Увидел листочки, встретился с твердым взглядом Маронко... Понял, мерзавец. Взял бумагу, подошел к доске. Некоторое время стучал фигурами, потом кивнул:
- Действительно, интересная задача. И решение оригинальное. Я бы ни в жисть не додумался.
Хромой сам вложил листки в конверт, тщательно его заклеил. И держал в руке все время, пока они дожидались Яковлева. Боялся подмены. Эх, знал бы он, что бомба - на самом видном месте...
Валера уже ничему не удивлялся. Подумаешь, ерунда какая, что его в компании Белого отправляют лишь затем, чтобы опустить письмо в почтовый ящик. Надо - значит, надо. Вручив конверт Яковлеву, Маронко разом успокоился. Ну, вот и все. Сегодня шифровка уйдет в Иванов, через несколько дней тесть переправит ее в Москву - по домашнему адресу Ильи. Его мать передаст сыну послание в тюрьму, а там... Там им непременно завладеет Вихров. И после этого всем заговорщикам жизни на три дня останется.
К восьми утра Маронко был непривычно бодр и деятелен, чему весьма способствовали два кубика морфина. Разбуженные бригадиры позавтракали и поднялись наверх, Яковлев с Белым успели вернуться, доложив, что письмо отправили. Шло обычное деловое совещание, уже без возмущенных воплей и оскорблений. Краткие вопросы, лаконичные ответы...
Хромой с изменившимся лицом протянул ему трубку мобильного телефона. У Маронко упало сердце. Все, пошли последние минуты.
- Слушай меня внимательно, - начал Ювелир. - Сейчас ты принимаешь яд. Как только подохнешь, мне звонит Хромой. Я связываюсь с человеком, который контролирует КПЗ. Он посылает туда своего агента. Если все в порядке, я еду туда и забираю твоих щенков. Потом привожу домой. Все время они рядом со мной. Я понимаю, что ты успел их найти. Наверняка кто-то крутится поблизости. Но: если рискнут подойти, твоих щенков не станет. Обоих. Кроме меня, их есть кому прикончить. Если же я приеду на "Дачу" и застану тебя живым... Ты, вероятно, получишь огромное удовольствие, присутствуя при умерщвлении щенков. Потому что и в доме у меня людей хватает, и с собой я привезу. Лучше обойдись без глупостей. До встречи в небесах.
"До скорой встречи", - подумал Маронко. В трубке раздавались ровные частые гудки. Он смотрел прямо перед собой и ничего не видел. Яд убивает за двадцать минут, сказал Хромой. Двадцать минут, всего двадцать минут... Почти машинально потер грудь против сердца. У Хромого глаза загорелись кровавым огнем - понял, паскуда, что игра идет к концу.
- Сергей, что там случилось? - осведомился Слон.
- Ничего, - тихо сказал Маронко.
- Ты в лице переменился, - пояснил Слон.
Хромой заерзал на своем месте.
- У тебя сердце прихватило, что ли? - подсказал он.
Не терпится, намекает, что пора бы и умирать. Господи, да будь проклята та минута, когда он решил позволить Хромому работать в Организации! Будь проклята сама Организация...
Сердце сжалось, болезненный спазм перехватил горло. Сейчас оно билось быстро и суматошно, возмущаясь против безжалостного решения. Как же так, у него есть еще запас сил для жизни, оно не хочет останавливаться... А через несколько минут он сам, своей рукой сожмет его и заставит прекратить беспомощные трепыхания. Потому что так надо. Кому? Ювелиру с Алияром?
Лучше не думать об этом. Кому бы это ни потребовалось - уже неважно. Если не умрет он, погибнут другие люди - более молодые, и, возможно, более достойные жить. Неважно и то, кто из них более достоин - главное, что они ему слишком дороги.
- Борис, - бесцветным голосом произнес Маронко, - сзади тебя аптечка. Дай мне валидол.
Хромому явно пришлось сделать над собой колоссальное усилие, чтобы не заплясать от радости. Какие же они сволочи, могли бы избавить его от необходимости видеть радость своих палачей... Это уже не самоубийство, это казнь.
Вот она, пластинка с двумя ровными рядами больших белых таблеток. Над одной фольга надорвана. Яд. Смертельный яд, который мгновенно отправит на тот свет, стоит ему попасть в желудок. Но подлость в том, что валидол не глотают, его кладут под язык, чтобы он медленно рассасывался. Значит, смерть не будет столь уж быстрой. Он никогда не принимал валидол и этой детали не вспомнил. А Хромой, невзирая на свои красивые слова, наверняка знал. И намеренно не замаскировал яд под нитроглицерин или любое другое лекарство, которое нужно глотать, не разжевывая.
Несколько секунд он держал в руке таблетку. По виду ничем не отличается от остальных. Держал - и никак не мог заставить себя положить ее в рот. Не мог заставить себя одним движением оборвать жизнь. Чтобы он ни говорил, а стремление жить у него всегда было очень сильным, наверное, как у кошек или диких хищников. И живучий был в такой же степени.
Ему пришлось вызвать в воображении кошмарную картину - майское солнце освещает асфальт, залитый кровью. Два трупа - ребят, которых он сам спас и вырастил. И никакой надежды, что они воскреснут... На вкус таблетка напоминала глюконат кальция. Откинувшись назад, положил руки на подлокотники кресла, закрыл глаза и почувствовал, как волосы на висках намокли от ледяного пота. Все. Обратной дороги нет.
Он боролся с диким желанием выплюнуть яд. Или, по меньшей мере, встать и уйти. Чтобы никто не видел, как он умрет. Но правила игры запрещали проявление эмоции. Он должен умереть на виду, чтобы никто не заподозрил подвоха.
Из-под полуопущенных ресниц увидел, как Яковлев встал и шагнул к двери.
- Ты куда? - испугался Хромой.
- За Серегой, - бросил тот. - Смотри, он зеленый весь. Приступ-то нешуточный, и валидол ему не поможет.
Хромой, потеряв контроль над собой, попытался удержать его. Яковлев отстранил его и вышел в коридор. Маронко проводил его взглядом. Сейчас придет Серега, быстро разберется, примет меры, чтобы спасти его... И ведь спасет. А Ювелир через двадцать минут позвонит Хромому и тот не произнесет пароль. Ребята погибнут...
Когда наливал минералку из графина, руки тряслись так, что он едва не выронил стакан. Белый, сам посеревший от сознания того, что происходит, помог ему. Стуча зубами о стекло, крупными глотками выпил жидкость, проглотив заодно и проклятую таблетку. И больше сдерживаться не смог. Со стуком поставил локти на стол, уронил на руки гудящую тяжелую голову.
Все разом зашевелились. Повскакивали с мест, наперебой спрашивали у него, что болит... Да ничего. Пока ничего. Это только страх. Инстинкт самосохранения сотрясал все тело крупной дрожью, требуя немедленно прекратить изощренное издевательство над самим собой. ВДВ легко приподнял его, повел, как ребенка, в угол, уложил на диван.
- Да отойдите вы! - рявкнул он. - В коридор! Здесь и так дышать нечем, а вы обступили его...
Заботливо расстегнул воротник рубашки, распахнул окно. Да не поможет ничего, хотел сказать Маронко. Но горло ему уже не подчинялось. В глубине груди родилась боль. Пока слабая, обволакивающая, она ползла ближе к сердцу, обжигая вены и артерии... Вот оно. Нарастает, дышать нечем - легкие свело, и перед глазами - багровый туман, а кричать нет сил, и даже стон не прорывается... Зубы оскалены, и судорога сводит все тело, выгибая позвоночник, руки сжимаются в кулаки, ногти впиваются в ладони... И это легкая смерть?!
Отпустило так резко, что ему на мгновение показалось - уже все, он умер. Но перед ним стоял Серега, сосредоточенно считал пульс. Рядом - ВДВ, а у окна торчит Хромой. Контролирует ситуацию. И Маронко едва не поддался искушению в последний момент выдать его. Просто показать ВДВ и... Дальше сам поймет.
- Сергей Иванович, какие лекарства вы сегодня принимали? - неожиданно спросил врач.
- Как обычно. В семь утра - морфин. И валидол сейчас, - прохрипел он.
- Сколько морфина?
- Два...
- А валидол когда-нибудь до этого принимали?
- Нет.
- Что с ним? - Хромой подошел ближе. - Инфаркт?
Серега отрицательно покачал головой.
- Не пойму... Сергей Иванович, тошноты нет?
- Немного.
И, как на заказ - сильнейший позыв. ВДВ, державшийся наготове, мгновенно перевернул его набок, наклонил голову вниз. Во рту стало горько, но рвоты не последовало.
