Ознакомительная версия.
Но теперь уж все обитатели дачи слушали его, затаив дыхание, предчувствуя какую-то жутковатую тайну.
– Мужик ентот, что тамо на стене висит, уже возле комода стоит и смотрит на меня, а глаза жуткие, как у ентого, прости господи… – Мужик произносить слова не стал, а только скосил глаза вниз и снова закрестился. – Огнем горят, а сам головой качает, мол, нехорошо это, нельзя. А потом потянулся весь и в картину в тую шмыг. Тут уж я и заблажил что было мочи. Отродясь страха такого не видел.
Он отдышался от волнительного рассказа, а потом спросил тихонько, жалобно:
– Мне б поесть чего, хоть бы хлебушка чуток?
– Параша, накорми его, пусть у Семена переночует, – распорядилась Лидия Николаевна, – а завтра собери ему чего с собой, и пусть идет. Хотя… Протасовым вроде садовник был нужен… Виктор Владимирович, вы что думаете?
– Не знаю, – неуверенно проговорил Виктор Владимирович, глядя на огромные руки и кудлатую голову гостя.
– Я в садовники очень даже могу, – оживился мужичок, приглаживая свою диковатую гриву. – Я и за садом, и за огородом, и за сторожа, а с винишком я ни-ни. Это Маратка, антихрист, подсуропил, – горячо убеждал он, искательно заглядывая в глаза то хозяину, то хозяйке.
– Ладно. Иди пока, – велел Виктор Владимирович. – Завтра решим.
И Параша увела его на кухню.
– Так, Владимир, немедленно в кровать, – строго распорядилась гувернантка, кладя руку на плечо своему воспитаннику, едва ночного гостя увели с террасы. Владимир, понимая, что все интересное уже закончилось, пожелав всем покойного сна, позевывая, позволил себя увести.
– Чаю, что ли, выпить, – ворчливо проговорил Виктор Владимирович, потирая глаза. – Теперь уж, наверное, будет и не заснуть. Попроси, Лидуш? Интересно, что это он насочинял про мужика какого-то? Пьян, что ли, был уже?
– Да, может, настоящей живописи никогда в жизни не видал, вот и перепугался. Все же Всеволод Михайлович на портрете как живой. Да и взгляд у него такой удивительный, я и сама не раз замечала. Обернешься иногда, а он будто за тобою по комнате следует, – возвращаясь на террасу с чашками, проговорила Лидия Николаевна. – Лизонька, ты, наверное, испугалась, бедняжка! Проснуться от жуткого воя, и вдруг этакая страхолюдина в комнате! – подсаживаясь к сестре и обнимая ее за плечи, нервно, словно выпуская испуг беспокойной ночи, проговорила Лидия Николаевна. – И вообще, если подумать, мало ли что он нам сейчас говорит, а вдруг ему не только деньги нужны были? – многозначительно взглянув на мужа, предположила она, еще крепче прижимая к себе сестру. – Может, все же надо было полицию вызвать?
– Да нет. Не похоже, чтобы он врал. Слишком уж был напуган, – успокоил ее Виктор Владимирович. – А внешность, это уж кого как Господь создал. Не думаю, что он опасен. А вам, Елизавета Николаевна, лучше принять что-нибудь на ночь успокаивающее.
Но Елизавета Николаевна, казалось, их не слушала, уйдя глубоко в себя, и даже никак на вопрос зятя не отреагировала, пока он ее повторно не окликнул.
– Что-то мне лечь хочется, – пожаловалась Елизавета Николаевна, отказавшись от успокоительного. – Я, признаться, и испугаться особенно не успела, когда все сбежались, а там уж вроде как и не страшно было, – с виноватой улыбкой пояснила она, поднимаясь. И, пожелав всем спокойной ночи, торопливо ушла к себе.
Закрыв против обыкновения дверь комнаты на ключ, Елизавета Николаевна зажгла свечу, села на кровать и, поджав ноги, уставилась на портрет Всеволода Михайловича.
Елизавета Николаевна и раньше замечала эту удивительную особенность портрета соболезновать, сопереживать. Едва получив его в подарок от Ильи Ефимовича, она приобрела привычку беседовать с ним, находя каждый раз в портрете живой отклик. Временами, когда она глубоко уходила в себя, забываясь, ей даже казалось, что она слышит его голос, и беседа их превращается в полноценный диалог. А уж как удивительно менялось выражение лица на портрете. Оно могло быть и веселым, и печальным, и ироничным, и полным сочувствия. Разумеется, Елизавета Николаевна все эти удивительные свойства портрета приписывала чудесному гению Ильи Ефимовича Репина и собственной одинокой фантазии.
Хотя и было за прошедшие годы несколько странных случаев, после которых весьма современная и рациональная барышня Елизавета Николаевна начинала усиленно интересоваться сомнительными трудами, посвященными переселению душ, общению с умершими, и различными древними верованиями. В особенности сильное впечатление произвел на нее новомодный декадентский роман англичанина Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея». Она потом неделю по ночам не спала. А все вот из-за чего.
«Сейчас еще двенадцать, можно бы поехать в офис», – размышляла Варя. Но отчего-то не хотелось.
А хотелось пройтись по магазинам, на дворе стояла середина июля, жаркая пора распродаж. И Варвара, будучи истинной женщиной, к тому же не обремененной нормированным рабочим днем, развернулась в сторону Невского проспекта и шагнула с тротуара, готовясь перейти улицу. Тут же раздался визг тормозов, и Варвара растянулась на чьем-то пыльном капоте.
– Девушка, что же вы на дорогу не смотрите? – раздался над ухом чей-то встревоженный голос, а в следующее мгновение чьи-то сильные крепкие руки оторвали ее от капота, дрожащую и до смерти перепуганную. – Варвара? – удивленно спросил тот же голос, когда оторванная от капота Варя была приведена в вертикальное, хотя и шаткое положение.
Варя смахнула струящийся по лицу холодный пот и взглянула на обладателя голоса.
Это был Даниил.
– Опять вы? – хриплым от пережитого стресса голосом спросила Варя, едва держась на ногах.
– Именно, – кивнул Даниил, все еще тревожно глядя на Варю. – Вы как себя чувствуете, ничего не болит?
Варя попыталась сообразить, как она себя чувствует. Руки-ноги вроде целы, синяк только и небольшая ссадина на колене. Ребра, бок, голова, вроде все ничего.
– Кажется, нормально, – с облегчением выдохнула Варя и твердо встала на ноги.
Даниил с облегчением выдохнул и тоже утер со лба пот. Видно, и ему досталось.
– Садитесь, Варвара, – велел он строгим и усталым голосом.
– Это еще зачем? – тут же насторожилась легкомысленная любительница шопинга.
– Для всеобщей безопасности, – беря девушку под локоть, объяснил Даниил. – Вы куда направлялись?
– В «Галерею». Да теперь что-то уже не хо-чется.
Даниил внимательно посмотрел на девушку, ничего ей не ответил и, тронув машину с места, аккуратно влился в поток транспорта.
Ехали они недолго.
– Уже приехали? – вынырнула из пучины своих переживаний Варя, когда машина остановилась возле гостиницы «Астория». Он что, просто прокатил ее вокруг площади?
– Да, – решительно ответил Даниил, выходя из машины и распахивая Варину дверцу. – Идемте.
– Зачем? – не спеша покинуть машину, настороженно спросила Варя. Мужчины приличных девушек, как гласит художественная литература, в гостиницы не приглашают.
– Надо вас напоить чаем и накормить пирожными, а то ваш зеленый цвет лица плохо гармонирует с вашим костюмом.
Варя глупо посмотрела на свой песочного цвета костюм.
– Пойдемте, – улыбнулся Даниил, – после такого стресса вам нужны положительные эмоции. Вы пирожные любите?
– Да, – все так же заторможенно ответила Варя.
– На диетах не сидите?
– Нет.
– Тогда пошли. Будете хорошо себя вести, еще и мороженое куплю, – как маленькой пообещал ей Даниил.
И Варя, наконец, очнулась. Засмущалась, разрумянилась и вылезла из машины.
– Итак, Варенька, вам не кажется, что наши встречи приобрели какой-то фатальный характер? – чуть насмешливо глядя на Варю, спросил Даниил, когда она, уже успокоенная, с нормальным цветом лица, вернулась из дамской комнаты.
– Вы что, намекаете, что я вас преследую? – возмущенно приподняв бровь, уточнила Варя, которую и саму несколько озадачила частота и странность их встреч.
– Ни в коем случае. Я намекаю на то, что кто-то свыше то и дело сталкивает нас самым непредсказуемым образом. Судьба, рок или ангелы-хранители. Выбирайте, – по-прежнему улыбаясь, предложил Даниил. – А потому предлагаю с ними не спорить, а хотя бы познакомиться.
Варя снова подозрительно прищурилась. Все детство и юность мама и бабушка внушали ей, что знакомиться на улице – дурной тон. Это неприлично и опасно. Не сказать чтобы Варя была чрезмерно озабочена приличиями или так уж безоговорочно слушала свою маму, но сводки криминальных новостей, которые регулярно проходили по телевидению, всячески подтверждали разумность маминых советов.
Ознакомительная версия.
