- Он что-то говорил про то, что вы все трое кровью повязаны и вам вместе надо быть, а не то...
Она не докончила. Резник неожиданно подскочил к ней и сжал плечи, он побелел, на лице выступил пот.
- Что он ещё рассказал? - прошипел он. - Говори!
- Пусти, дурак! Больно! - рванулась Тамара.
- Что он ещё говорил?! - проорал Резник, сильно ударив Тамару спиной о стену.
- Да что он мог сказать? - испуганно ответила та. - Он пьяный был, просил позвать Гену. А когда я сказала, что его нет дома, стал жаловаться, что Гена не хочет с ним дружить. И потом сказал вот это... То, что я тебе сказала. Да пусти же!
Резник разжал ладони. Тамара выскользнула и отбежала к столу. Там она быстро стала убирать остатки продуктов в холодильник, ругаясь на Резника.
- Ехал бы ты, Семён, отсюда. Ты совсем какой-то сумасшедший стал.
- Ты про это никому не рассказала? - спросил Резник.
- Про что про это?
- Про звонок Горелого?
- Да кому мне было рассказывать?
- Ну мало ли. Послушай, Тамара. Тебе теперь одной трудно будет. Ты, конечно, хороший специалист, сейчас бухгалтера требуются. Но получать столько денег, сколько Генка получал, ты всё равно не будешь.
- Ну и что? Что мне с них толку? Памятник на могилу Генке золотой заказать? Так бесполезно - сопрут. А на обычный у меня и так хватит. Тряпки новые покупать? У меня шкафы ломятся, а что толку? Куда я ходила? И тем более теперь.
- Ты меня не поняла, Тамарочка. Я тебе хотел предложить деньги. Много денег. Тебе даже работать не нужно будет.
- Это за что же такая благодать?
- Продай мне свои записи и обещай, что больше не будешь никуда и никому писать и обращаться.
- Постой, постой... - забеспокоилась Тамара. - А откуда ты про записи знаешь?... Она быстро прошла в комнату, и прошла к письменному столу. Открыв верхний ящик, она что-то быстро просмотрела и повернулась к Резнику. Лицо её пылало.
- Какая ты сволочь, Резник! Отдай сейчас же мои бумаги, негодяй! Это же кража со взломом. Ты за это ответишь! Тебе это так просто не пройдёт. Ты что, решил, что тебе всё можно?! Сначала ты забираешь у меня мужа, которого убивают только потому, что он связался с тобой. Потом ты вваливаешься на мою дачу, шаришь повсюду, крадёшь мои бумаги...
- Ты не поняла меня, Тамарочка! - засуетился Резник. - я не крал, я просто хотел купить. Я же тебе предлагаю деньги. Много денег предлагаю. Ты понимаешь - много!
- Да пошёл ты со своими деньгами! Один уже в земле лежит, тоже за деньгами гонялся. Ты спроси у него, нужны они ему там? Много он с собой взял?! Подонок! Отдай мои бумаги! Отдай! Я так или иначе всё расскажу Капранову!
- Ты так думаешь? - спросил вдруг изменившимся голосом Резник. Напрасно.
Тамара, уловив изменения в поведении Резника, бросилась к выходу, но он опередил её, и повернув ключ в дверях, встал к ним спиной. Она рванулась на кухню, но он поймал её за плечи и повалил, хватая руками за горло. Она вывернулась, но он не дал ей встать на ноги, подмял под себя, прижал коленями руки к полу и схватил за горло. Тамара пару раз рванулась, потом неожиданно успокоилась и посмотрела прямо в глаза Резнику.
- Ты не сумеешь сделать это, Сеня. Ты же привык, что за тебя это делают другие.
- Сумею, Тамара, - выдохнул он. - Я жить хочу...
Отыскивая по справочнику и карте улицы, на которых жили жертвы Санитара, я сделал одно неожиданное открытие, на которое пока никто внимания не обратил. Один из убитых милиционеров и пенсионер-инвалид жили на соседних улицах. Это, конечно, могло быть случайностью, но я в этом сомневался. Никогда Санитар не убивал в одном районе. Я попробовал разобраться, почему проморгали это соседство, и всё оказалось банально просто - анализировались записи, а по территориальному делению улицы относились к разным районам, хотя находились как раз на стыке. Как только я почувствовал, что смогу найти что-то интересное, я тут же встряхнулся, повеселел и отправился по так заинтересовавшим меня адресам. Я почему-то был почти уверен, что между ними есть тайная связь.
Я так чувствовал. Я чувствовал, что связаны между собой эти адреса, даже не думая о людях, которые по ним жили, о том, что может связывать милиционера и пенсионера-инвалида.
Я ехал в метро и думал, как странно устроено всё в этом мире. Вот жили милиционер Андрей Ступин и пенсионер Василий Бугаев. Оба убиты, и скорее всего, их уже мало кто помнит, а я вот еду через несколько лет после их смерти узнавать и расспрашивать соседей про жизнь этих людей. Жизнь, которая была и которой уже больше никогда не будет.
Про милиционера Андрея Ступина мне мало что смогли рассказать, как я ни старался. Дома он почти что не бывал, дружил исключительно с сослуживцами, знакомств сторонился. Что всем жителям запомнилось, так это то, что у него всегда можно было купить дешёвые меховые шапки, которые этот народный умелец шил сам в свободное от службы время.
Злые языки, правда, поговаривали, что шапки эти пошиты из собачьего меха, который добывал для него некий Васька-Живодёр, выслеживая собак с хорошим мехом, а потом заманивая их и убивая. В основном он промышлял бездомными и приблудными псами, но несколько раз на него грешили в пропаже вполне домашних собак. Но доказать ничего не смогли, хотели его даже отлупить, но оказалось, что он болен, инвалид. Как видно сказалась его работа. Работал же он санитаром в психиатрической больнице.
Как только я это услышал, меня словно током ударило: вот он, Санитар! Но тут же я услышал, что этот самый Живодёр тоже погиб, почти в одно время с милиционером Ступиным. И тут до меня дошло, что этот самый Васька-Живодёр и есть пенсионер-инвалид Василий Бугаев, о котором я собирал сведения.
Конечно, это было разочарованием, но в то же время я кое-что открыл для себя. Ведь серийным убийцей вполне мог быть и человек больной психически. И те самые два года, когда про него ничего не было слышно, он мог провести в психиатрической больнице, а не в отъезде и не в местах лишения свободы, куда по некоторым соображениям опытных оперативников мог нырнуть Санитар, специально совершив мелкое преступление.
Про Андрея Ступина мне практически ничего не удалось узнать интересного. Хотя он в этих дворах вырос, но вот странная вещь: про родителей его, уже умерших, рассказывали много и охотно, при этом вспоминали случаи из жизни, словно они были живы. Как только заговаривали про родителей Андрея, лица моих собеседников светлели, глаза теплели.
И наоборот, стоило повернуть разговор к Андрею, как собеседники скучнели и мямлили, что да, помнят, конечно, но близко знакомы не были. Друзей во дворе не было, разве что в детстве. Дома бывал редко, общался с соседями мало. Жил сам по себе.
Я отчаялся узнать что-то об этом нелюдимом милиционере, хотя мне в красках описали его страшную смерть все, с кем я ни разговаривал. Если бы не трагическая гибель, наверное, его бы и не вспомнили.
Я отправился на соседнюю улицу к дому, в котором жил пенсионер-инвалид Василий Бугаев, с экзотическим прозвищем Васька-Живодёр. После того, как мне практически ничего не удалось узнать об Андрее Ступине, я рассчитывал с лихвой возместить мою относительную неудачу в разговоре с соседями Бугаева. Он всё же прожил здесь почти всю жизнь.
Помнили его хорошо и рассказывали намного больше, чем об Андрее, хотя в их характерах было много общего. Василий Бугаев был так же нелюдим и малообщителен, но любил выпить, а выпивши ему нужно было общаться, возможно поэтому его так и запомнили: плохо выбритого, пьяненького, хихикающего и потирающего ручки.
Ещё помнили, что у него были вечные проблемы с работой. Он старательно выискивал такую службу, на которой не надо было особенно напрягаться, но то, что со стороны казалось лёгким, на деле оборачивалось всё тем же кругом обязанностей. Кем только не поработал Бугаев! Был он почтальоном, торговал квасом, мёл улицы, клеил афиши, но везде ему казалось, что работы слишком много. Успокоился он только тогда, когда нашёл работу ночного сторожа в неведомственной охране. Там было тепло, тихо, уютно и спокойно. Заперся на ночь - и спи до утра. Всё бы хорошо, да только заработок маловат. Но подсказал ему один мужик, что за такую же почти работу ночного санитара в психушке платят почти вдвое больше.
Поначалу Бугаев усомнился - психов ночью соблюдать - дело рисковое, но ему пояснили, что большинство психов тишайшие люди, и дежурить ночью в психушке ничуть не опаснее, чем в вычислительном центре. Поехал он на разведку. Встретили его радушно, санитары требовались, тем более на работу в ночное время. Провели его по палатам, показали больных. Василий Бугаев едва не прослезился, наблюдая тихих, роняющих слюну, задумчивых призраков, иначе и назвать нельзя было эти фланирующие по коридору в бесконечном и бессмысленном движении согбенные фигуры с погасшими лицами.
