- Оттого что я рыжий, маленький и с фамилией Горфинкель, - Семен улыбнулся, - мне, начиная с пионерского лагеря, а дальше в армии и после, в стройотряде, доставались самые холодные и неудобные койки. Приятного мало, но, "А" - он выпростал из спальника руку и выпрямил один палец, - я научился спать в любых условиях, и "Б" - могу за себя постоять, если возникнет необходимость. Так что не надо обо мне заботиться.
- Папаня, ты мне больше всех тут нравишься, - призналась девица. - Ты серьезно - Горфинкель?
- Шучу. А кто тебе нравится меньше всех? - настороженно спросил Семен.
- Ренатик тоже хороший. Он хоть и толстый, но ранимый, - заметила она.
- Ты только не напоминай ему про ранимость, - посоветовал Семен.
- За дуру держишь?
- Нет, я так... Значит, тебе Дима не нравится? - уточнил он.
- Угловатый он слишком, колючий... Кажется, всех ненавидит. Даже своих друзей. Тех, кто его любит больше всего, тех он больше всего ненавидит.
Семен задумался, как возразить, чтобы не сболтнуть лишнего. А Джессика тем временем забралась в спальник и прижалась к Семену.
- Между нами ведь все ясно? - сухо уточнил Семен.
- Ясно, ясно! - весело подтвердила она. - Но рядом-то теплее.
- Хорошо, - Семен обнял ее так, чтобы девушка могла положить голову ему на предплечье.
Вместе на самом деле было теплее. И еще через несколько минут Семен вдруг к своему стыду почувствовал дискомфорт, вызванный прижавшимся к нему горячим молодым телом.
- Папашка, а ты дашь мне потрогать? - девица, которая, казалось, заснула, вдруг подняла голову.
- Потрогать?! - встрепенулся Семен, попытавшись отползти от нее внутри спальника.
- Я, конечно, мечтала бы еще и во рту подержать...
- ?!
- Ну ее, трубку эту хренову, для курения. Только в кино видела трубки, а уж там наверняка такие дорогие не снимают. Я только на минуточку подержать, ну, какие это ощущения вызывает... я осторожно, честное слово...
- Ладно, - улыбнулся в темноте Семен. - Завтра видно будет...
Джессика, не видя его лица, улыбнулась в ответ.
* * *
Ночью в самом деле неожиданно похолодало. Поднялся ветер, по темному небу, лопатами, как в листопад, гребли березы и осины. Путники спали, укрывши спины, как только в раннем детстве спят, и только проводник несколько раз вставал, чтобы подбросить сухих сучьев в огонь.
- Сэм! - заорал утром Дима, проснувшись первым. - Где завтрак? Это ведь твоя обязанность? Я бы предпочел, - он поежился от холода и обхватил сам себя руками за плечи и похлопал по ним ладонями, - я бы предпочел кружку горячего кофе с лимоном, побольше сахара, поджаристые гренки и немного копченого бекона. Хорошо прокопченную свиную ляжку, - уточнил он, взглянув почему-то на проводника, который мирно посапывал практически вплотную к подернутому пеплом костру.
- Хлеб-то, хлеб-то кончился, - Семен серьезно воспринял заказ. - Хотя, у нас овсяные хлопья есть...
- Овсянка, сэр! Слушай, - Дима обратился к Ренату. - Ты по миру поездил, правда, что в Англии по утрам одну овсянку жрут?
- Ни разу не видел. А про ихнюю королеву слышал, что она по утрам яица с селедкой предпочитает.
- Ну времена, ну нравы! А я знал одного парня, который по утрам овсяную кашу "бормотухой" разбавлял. Искренне, и со вкусом. Удивительная нация, эти англичане со своей овсянкой. Тут вам и Джон Леннон, тут вам и Шерлок Холмс. А правда, что Шерлок Холмс тоже был еврей? - поинтересовался "Робин Гуд".
- С какой стати?
- Ну, потому что Шерлок? Я книжку читал, там ростовщик был с таким именем, - пояснил "Робин". - Малоизвестный автор, Шекспир, кажется, фамилия.
- Я, вообще книжки, которые мужики пишут, не читаю. - заявила Джессика. - Там психология вредная. Вот про Шекспира не слышала, а про Шерлока - да. Детектив, верно угадала? Он что, еще и ростовщик был, ценными бумагами, как покойный Трупин занимался?
- Ростовщик был Шейлок, - пояснил Семен.
- Какая разница?
Пока Джессика вытряхивала и складывала спальный мешок, Ренат, не отрываясь, следил за ней. А когда девица подошла к нему, и прежде, чем запихнуть мешок в машину, чмокнула в щеку, он окончательно растаял, будто мороженое на пляже.
А ветер дул, и ели махали лапами в воздухе, вроде как девушки отмахиваются от кавалера.
- Эй, следопыт, - Дима разложил на капоте лист крупномасштабной карты и подозвал "Робин Гуда", который в этот момент был занят разламыванием сучьев об коленку, - нужна твоя консультация...
Тот подошел.
- Как нам выбраться на это шоссе? - Дима ткнул пальцем в карту.
- Вот здесь, - проводник провел ногтем по бумаге, определяя путь.
- Но так-то короче? - предложил Дима. - Срежем?
- Здесь мост, река. Видите?
- Ну и что?
- Уже лет пять мост снесло ледоходом.
- Откуда ты знаешь?
- Да об этом все местные знают.
- Первые оладушки, - крикнул Семен, стряхивая их в миску, и пока не остыла сковорода, вылил на нее очередную порцию. - Налетай, подешевело. Овсяные оладушки, рецепт - семейная тайна.
Несмотря на то, что ветер уносил аппетитный запах куда-то вглубь чащи, все присутствующие на поляне испытывали обильное слюноотделение.
Закипела вода в котелке, и Джессика разнесла кружки с кофе.
- А если - вот так? - Дима отпил глоток и поставил кружку сверху на карту. - Так длиннее, - он провел по предполагаемому маршруту мизинцем, - но безопаснее.
- Почему - безопаснее? - девица подошла к ним, держа кружку обеими ладонями, словно хотела об нее согреться.
- Если нас хотят отловить, - пояснил Дима, - то просчитают оптимальный вариант. В том смысле, по какой дороге мы поедем.
- Тогда эти козлы наверняка подумают, - заявила она, - что мы предположим, что они предположат... Я хочу сказать, эти правильные пацаны решат: устроим-ка им засаду там, где они не ожидают!
- И встретят нас здесь! - согласился "Робин Гуд", ткнув пальцем в карту рядом с тем местом, где держал свой палец Дима.
- Значит, надо ехать кратчайшим, самым удобным путем. Вот только там моста нет. Но об этом только местные знают, - напомнил он.
- Это психология какая-то, - подошел Ренат, отхлебывая торопливо из своей кружки. - А если они не предположат-что-мы-предположим? И будут ждать нас именно там, где удобнее всего проехать?
- Вот именно, - задумчиво сказал Дима. - А где всего удобнее, если моста на самом деле нет?
- Ешьте, а то остынут! - крикнул Семен, сбрасывая в миску очередную порцию поджаристых лепешек.
- И потому у меня такое предложение, - Дима схватил одну из лепешек и, подбрасывая ее на ладони, принялся дуть, раздувая щеки, - едем к разрушенному мосту.
- Но там нет переправы! - возмутился проводник. - Не верите пожалуйста. Только время потеряем.
- Митрич, - Ренат по-дружески толкнул его плечом. - Ты не слишком ли заумничаешь?
От толчка Дима не смог поймать подбрасываемую оладью, и она упала на траву.
- Я уверен в своей правоте, - невнятно сообщил Дима, отправив упавшую оладью в рот, - доверьтесь, я знаю, что я делаю... И дорогу "срежем", и бандитов обманем.
- Какая вкуснотища! - воскликнула Джессика, тоже смакуя. - Хорошо бы сметаной или вареньем сверху полить.
Семен требовал, чтобы все, приготовленное им, съели. А сам даже не попробовал.
* * *
- Димка у нас в детстве был как бы за главаря, - словно извиняясь, пояснил Семен шепотом девице, пока они сворачивали лагерь. - Раз он говорит "срезать", ехать именно в этом направлении, значит, надо ехать именно в том направлении...
- Злобный он тип, - так же шепотом ответила девица. - Ненавидит женщин. Уж я-то в этом понимаю.
ВНИЗ, ПО ТЕЧЕНИЮ
Мост был разрушен, одни только опоры торчали из мутной, стремительно бегущей реки.
- Зря время потеряли, - фыркнул проводник.
- Митрич, ты на что надеялся? - спросил Ренат.
- Плоты, - коротко сообщил Дима.
- Какие еще плоты? - удивился Семен.
- Мы строим плоты, бросаем тачку здесь - она все равно ни к чему - и спускаемся ниже по течению, - он достал карту и продемонстрировал маршрут. Вот здесь мы высадимся. До Камышевска - рукой подать. А там - разберемся.
- Он - псих? - поинтересовалась девица, - Такое и в голову прийти не может.
- Вот именно, - кивнул Дима. - Нашим преследователям в голову не придет, что мы выберем именно такой путь.
- Не повезло им, - как бы себе под нос сообщил "Робин Гуд". - Я бы людей с нетрадиционным мышлением на кострах сжигал.
Но спутники, вылезавшие из машины в этот момент, не услышали его слов.
Течение казалось беспощадным.
Не слишком широкая река бежала с такой поразительной скоростью, что пробила русло там, где, казалось, вода обязана повернуть вспять. Кое-где в водоворотах торчали полузатопленные бревна, а вдали был слышен шум, который издает поток, натолкнувшись на пороги.
Сооружение плотов заняло весь день. На ужин открыли две последние банки со сгущенкой и поужинали, намазав ее на остывшие овсяные лепешки.
Кроме Семена, все были в восторге от этого блюда.
За день они срубили штук двадцать молодых деревьев и связали их между собой веревками и разрезанной на лоскуты палаткой.
