Валери нисколько не ошибалась в изобретенных ее извинениях. Недостаточно вновь завоевать Кристофа! Нужно равным образом отказаться и от всего прочего, то есть попытаться вести себя зрело, по-взрослому... Зрело! она никогда не сможет...
14
Кристоф с трудом подавил приступ смеха. Натали поглощала креветки с раздражающей ловкостью. Валери их никогда не чистила. Она могла есть даже сырые сардины! Но вот опять начинается! Что за глупость постоянно их сравнивать. Довиль наводил на них скуку, по сути, ему все было в тягость. Он не мог понять любопытное ощущение неловкости, которое заставляло последнее время его колебаться между неудовлетворенностью, равнодушием и необъяснимой раздражительностью.
Натали улыбалась и спокойно продолжала свой диалог. Он ненавидел ее за притворное спокойствие. Натали считает его таким наивным, которого можно запросто провести? Она хотела быть совершенством, но ведь само совершенство должно заставить ее заметить несхожесть их мыслей. Кристоф мечтал об исключительно примитивной женщине, по приемуществу дурочке, озабоченной только своим телом! Им овладела сильнейшая усталость; никогда он не сможет понять тонкий механизм этих двух женщин-мучительниц... В его эгоизм примешивалась жалость... но жалость, направленная на самого себя; мало помалу уверенность в правильном поведении укреплялась. В противном случае можно было признать бесполезность того, что он делал, Бесполезна свадьба с Валери, так-же как его связь с Натали... оставалась только работа: конечно она приносила большой доход, нравилась Кристофу и в результате облегчала жизнь. Эту сторону своего существования он считал более полезной, чем все остальное. В общем печальный итог... Однако Валери была необходима ему; он это всегда знал, но не показывал виду. Влюбленный в Натали Кристоф хотел поверить в счастье, которого та желала... Принуждая его оставить жену, она отдала вторую жизнь страсти,тем более сильной, что он считал ее неразделимой. В баре было многолюдно. Иногда Кристоф любезно приветствовал кого-нибудь из знакомых; эти глупцы должны были по-видимому считать их развод уже свершившемся фактом.
Натали не знала как прервать молчание, она предложила пойти в ресторан. Кристоф заколебался, неужели после такой горы съеденых креветок, она в состоянии еще что-нибудь проглотить? Устыдившись своих мыслей, он поднялся. Вражденная вежливость запрещала отказываться от таких предложений, во время ужина Кристоф старался вести себя любезно, хотя даже не притронулся к еде. Несмотря на молчаливое неодобрение подруги, он выпил сразу две чашки кофе. В холле он купил газеты и как только они оказались дома, не проронив не единого слова, погрузился в чтение. Натали спрашивала себя, что за заботы могли так подействовать на ее любовника. Когда по возвращении из Бретани, он сообщил ей о шести месяцах отсрочки, которые потребовала Валери, она быстро справилась со злостью. убежденная во взаимности их любви. Но с тех пор их отношения внешне изменились и даже ухудшились. Однако Кристоф продолжал ее любить. Тогда что же он скрывал? Опыт подсказал ей оставить его в покое на некоторое время, но она этого боялась. Натали сожалела, что не умеет плакать, жизнь никогда не давала ей время на это. В шестнадцать лет она была уже трезвой и рассудительной женщиной, восторженный мир юности так и остался для нее загадкой. Она оставила работу по просьбе Кристофа, который взял все расходы на себя и приняла такую зависимость без стыда, видя в нем сильного мужчину равного ей, т.е. не способного мелочиться... Конечно, он и был им, но и другим тоже. Со своей женой он должен был вести себя по другому. Эта неизвестность тревожила ее, внушала страх, но и притягивала.
Она слишком любила его, чтобы спокойно отнестись к идее отказа от свободы. Достаточно ли будет только не дать согласия, если это только произойдет? Возможно, она преувеличивает ситуацию и сейчас речь идет только о трудностях, которые приходится переживать семейным парам. Она не знала, можно уже называть их парой? Валери со своими требованиями, эгоизмом и хранической безответственностью провела несколько дней с ее любимым. Ситуация выглядела абсурдной; какая глупость вот так вскружить себе голову...
Натали стало грустно, от того что она начала сомневаться. Она не верила в политику уступок, слишком явно, чтобы не понять, что жертва, принесенная из-за любви превращается в состояние, или хуже того в злобу. Поэтому она решила заставить наконец то его говорить; немедленное выяснение объстоятельств могло уладить все намного лучше, чем стратегия губительного молчания.
Несмотря на многочисленные намеки, явно агрессивное поведение, Натали не удалось расшевелить вежливое равнодушие Кристофа. Обескураженная и угрюмая при мысли о необходимости продолжать это противостояние, она переоделась в вечернее платье. Может быть в баре он повстречает друзей... Зазвонил телефон...
- Алло, Милу? Вы здесь. Поужинаем вместе?.. С радостью! Спросить Кристофа, но он будет доволен!.. Чтобы он сам вам сказал! Если хочешь я передам трубку! Он рядом со мной.
Улыбаясь, она протянула трубку Кристофу.
- Алло, Милу? Это Кристоф. Смелости вам не занимать! Нет и речи, чтобы я принял ваше приглашение. Сплетницы, как вы мне противны! Ясно? Оставте меня в покое.
Изумленно Натали наблюдала как он вешал трубку. Подождав объяснений, которых так и не последовало, она взорвалась:
- Ты с ума сошел? Я не думала, что ты способен на такую глупость! Твоя странность, с тех пор как ты вернулся, становится достаточно утомительной, чтобы не сказать большего! Объясни что происходит! Твоя ироничная улыбка тут ни к чему! По какому праву ты так разговариваешь с моей лучшей подругой?! Может быть ты хочешь чтобы я осталась одна? Это в твоем вкусе?
Уже перед тем как прозвучал ответ, она поняла что наконец то спровоцировала эту сцену, которой пыталась добиться в течении последнего времени. Но эта была нежеланная победа, она только раздосадовала Натали.
- Не говори голосом обиженной герцегини и перестань разыгрывать жертву. Разве я заслужил терпеть эту банду истеричных девиц! Если я оказался груб, значит так было нужно. Мне надоело работать, платить по твоим счетам и постоянно терпеть. Я хочу покоя. Ты думаешь, я забавляюсь находясь между Валери, которая пьянствует в Сен-Тропезе со своим хахалем и тобой, которая всегда старается показать свое негодование! Ну да я знаю, я монстр... ты страдалица... Ты меня любишь... Ты совершенство! Тогда я удивлен, что ты считаешь эту девицу подругой, не подводит ли тебя твой здравый смысл? Не советую тебе заводить таких подруг; если ты в чем то рассчитываешь на нее, то ты рискуешь получить серьезное разочарование. Не веришь, мне плевать!.. Что касается моего невыносимого поведения, знай что только мои усилия позволяли мне быть до этого момента вежливым. И вот... чего я добился... слез. Терпеть не могу слезы. Когда ты наконец поймешь, что ваши женские проблемы мне осточертели?
Закрывшись в ванной, Натали попыталась успокоиться. Растекшая по лицу тушь щипала глаза. Холодная вода немного успокоила боль; никогда ей не приходилось видеть Кристофа таким резким. Уже не могло быть и речи, чтобы пойти с ним куда-нибудь, но и видеть его ей сейчас не хотелось. Чтобы выиграть время, она приняла душ. И только затем, надев халат, рискнула выйти в комнату.
Кристоф протянул ей рюмку скотча. Злость исчезла; он пожал плечами... Как объяснить свою выходку, которую не понимал сам? Бедная Натали была несомненно искреней, но слишком простой, чтобы разобраться в сложных чувствах, связывающих его с Валери, которую бы он в свою очередь легко побил... Зачем продолжать лгать самому себе? Никогда бы он не смог навязать ей что бы то ни было без ее воли! Напрасно он думал так, неисправимая горячка, она бы стала обожать его способного превратить ее любящую рабыню. Он наивно дал обмануть себя, ее так называемой стыдливостью. Без сомнения, он слишком молод, чтобы приручить ее, в то время когда впервые познакомился с ней и вот сейчас уже слишком поздно. Превратившись в сентиментального мужа, он приучил Натали к послушанию, которое она считала всего лишь своим долгом. Угнетенная, наполовину убежденная в своей виновности, она первая нарушила молчание.
- Кристоф, прости меня. Что я тебе сделала? Объясни милый, мне так тяжело. Я никогда не должна была просить тебя о разводе, не так ли?.. Да. это так, я уверена. С тех пор ты изменился, складывается впечатление, что ты все меньше любишь меня. Забудь, не будем больше говорить об этом, скажи только, что я нужна тебе...
Смещение придавало ей какую-то новую привлекательность и Кристоф, сжалившись, обнял ее, объяснив свою злость усталостью. Ее не нужно было упрашивать поверить в это; она охотно согласилась с лживыми словами. Кристоф мог любить обеих. Они могли любить только его. Нужно только принимать это или отвергать. Он в некоторой степени прав, здравый смысл покидал Натали. Замешанная на терпении, нежности и снисходительности, она могла вытерпеть еще больше, чтобы только удержать его. Желание замужества объяснялось пережитком устаревших буржуазных ценностей. Натали слишком любила, чтобы принести жертву своему самолюбию. Однако решительности не хватало, подавить в себе особенное ощущение большого горя, которое бывает только у несправедливо наказанного ребенка. Не желая еще раз довести себя до слез, отстранилась от него и, улыбнувшись, сказала:
