- Не вижу ничего сенсационного. Они у нее должны были оказаться независимо от того, соучастница она или нет.
- Налицо самоубийство, так?
- Предположим.
- Что значит - предположим? Тебе под ноги с пятого этажа падает баба, а из квартиры, как ты говоришь, никто не выходил. Факт?
- Не стопроцентный. Дело в том, что мне пришлось бежать до пятого этажа, а это - время. Убийца мог уйти.
- Но ты же не встретил никого. И замочных щелчков не слышал. А между прочим, дверь ее квартиры бухает так, что слышно в соседнем подъезде. Ты ведь этого не слышал?
- Нет.
- Вот и я о том же. Кроме того, соседка, тетя Роза, подтверждает то же самое. Никто не выходил, и, значит, она была дома одна. Выходит, самоубийство, но...
- Погоди, может быть, убийца зашел в другую квартиру.
- Проработал. Исключено. На пятом этаже дома находилась только эта тетя Роза, а она не откроет даже Господу Богу. На четвертом вообще никого не было. Все на работе, ребята проверили. В двенадцатой квартире, на третьем этаже, проживают дед с бабкой, их участие в этом деле абсурдно. Они даже не знали, как ее зовут. Она ведь поселилась там совсем недавно, после Нового года. Остальные жильцы третьего этажа, как и положено, отсутствовали - кто на работе, кто где.
- Как это "кто где"?
- Две старухи сестры ходили в магазин, пришли, когда труп уже увезли. Еще тот парень, из одиннадцатой квартиры, которого сержант тормознул. Он музыкант, и, кажется, ничего, кроме Шубертов и Шопенов, его не интересует.
- Ты уверен?
- Уверенным я могу быть только в себе, и то не совсем.
- Дальше.
- Дальше похожая картинка, тем более ты сам контролировал первый и второй этажи сразу же после случившегося. Чердак мы тоже осмотрели. Замок там не открывали с полгода.
- Значит, суицид?
- Похоже, хотя...
- Что - хотя?
- Ты помнишь, во что она была одета?
- Фланелевый халатик и белые трусики.
- Вот, вот. Ворсинки от этого самого халатика найдены на оконной коробке, внизу.
- Что тут странного? Она ведь соприкасалась с подоконником.
- С подоконником, но не с коробкой. И направление этих ворсинок перпендикулярное окну. Краска там облупилась, дерево шершавое. Такое впечатление, что она ползла по подоконнику, чтобы выброситься.
- Ну и выбросилась, чего еще?
- Странно как-то, ползти на брюхе, чтобы выкинуться из окошка головой вниз. У нее есть балкон. Оттуда было бы удобнее. А потом, в таких случаях обычно выпрыгивают.
- Прости, Гена, но у нее не было под рукой такого заботливого консультанта, как ты, - съязвил я, хотя мне нравились его вполне обоснованные сомнения. Тем более они подкреплялись наблюдениями и осмотром Захарыча, да и предпосылок для самоубийства у Ирины, кажется, не было. Зарабатывала больше нас всех, вместе взятых, еще и Вартан наверняка что-то подкидывал. Вартан, Вартан. Не его ли это рук дело? Мотивов пока не видно, но со счетов его сбрасывать не стоит. Черт-те что, бредем на ощупь, ни одной крепкой зацепки. Полный туман.
- Гена, а кто она такая, Ирина эта самая? На кого оформлена квартира? Кто на нее теперь будет претендовать?
- Квартира куплена и оформлена на нее, Ирину Скворцову, - начал Ермаков, перелистывая блокнот. - Она 1970 года рождения, родилась в Ульяновске. Там же закончила пединститут, после чего переехала в нашу область и два года проработала в селе Большое Советское. Потом школу оставила, давала уроки на дому, причем исключительно мужчинам.
- Не понял.
- Да блядь она, чего уж тут непонятного?! - не выдержав, взвизгнул Захарыч.
- Мальчики, ну к чему такой максимализм? - подала голос Елена.
- Стоп. Ленка, усохни! - насторожился я. - С чего ты решил, что она б...? И вообще, сидишь уже полчаса, а сведений от тебя - ноль.
- А вы не очень-то хотели их получить! - обиделся Корж. - Кое-что у меня есть. Где-то за час до смерти "попрыгунья" вкатила себе приличную дозу морфия. А чуть раньше или чуть позже имела половую связь. По крайней мере с двумя "джентльменами". Устраивает?
- Нет, что еще?
- У меня все. Вам ведь не нужны ее переломы и разрывы, произошедшие при падении.
- А ушибы и ссадины до падения?
- Затрудняюсь ответить, но, похоже, таковые отсутствуют. Наливай! От меня вы больше ничего интересного не услышите.
- Услышим. Она часто кололась?
- Нет. Вены целехонькие.
- Гена, шприц нашли?
- Да. На кухне, в аптечке, и там же три полные ампулы. Еще две порожние в мусорном ведре.
- Отпечатки?
- Ее собственные. Других не обнаружено нигде. Я имею в виду выключатели, дверные ручки, посуду.
- Значит?..
- Да, Костя. А вот это тебе на закуску. - Он шлепнул передо мной пачку фотографий. - Смотри и вникай!
Первая из них фиксировала картинку, виденную мною утром, - скрюченное, нанизанное на штырь тело Ирины. Ну и так далее...
- Спасибо, Гена, - передавая ему снимки, раздраженно поблагодарил я. Все это мне известно.
- А ты внимательно посмотри! Посмотри общий план, где схвачены все окна. Ничего не заметил?
- Нет. Окна как окна. Кухонное открыто, два комнатных закрыты, шторы раздвинуты. На балконном подоконнике лежит какая-то хреновина.
- Вот-вот, о хреновине! При внимательном изучении это оказывается подушка. Причем однотонная.
- Ну и что?
- А то, что ее нет. В цветочек есть, а такой нет.
- Естественно. Ваши омоновские быки входили в квартиру не очень деликатно. Я вообще удивляюсь, как это стены остались на месте.
- Ты меня не понял. Подушки вообще нет в квартире. Почему?
- Черт ее знает. Генка, давай определимся четко. Самоубийство это или убийство? Захарыч, что скажешь?
- Все, что мог, я уже сказал. Возможен третий вариант? Доведение до самоубийства! То, что за час до произошедшего она трахнулась с двумя господами, тут я могу поклясться любимой тещей. И то, что кольнулась, тоже.
- Насильно или по согласию?
- Господи, да что я там, свечку держал? Видимого физического давления не обнаружили, что же касается морального, то... Возможно, под действием наркотика.
- А что, Гена, хорошая мысль.
- Хорошая, - согласился Ермаков, обсасывая куриную конечность. - Ты мне скажи, куда делась подушка?
- "А подушка, как лягушка, ускакала от меня", - задумчиво продекламировал Захарыч, разливая очередную дозу.
- Ускакала, - согласился Генка, - как и ускакали твои джентльмены-спермодатели.
И вдруг я моментально отрезвел. Удивительно четко дошло, что все время, пока мы были там, эти самые джентльмены находились в подъезде, если, конечно, не спрыгнули с пятого этажа или не ушли через крышу, что сделать, оставаясь незамеченными, да еще с подушкой в руках, очень трудно.
- Генка, как ты считаешь, можно утопить подушку в унитазе?
- Теоретически можно, практически - сложно.
- Ты мини-рынок тряс? В смысле возможного бегства через уличное окно?
- Естественно, два десятка торговок опросили, из тех, что сидят лицом к дому. Никто и ничего не заметил.
- Тогда пойдем.
- Куда?
- В гости. Может, повезет, еще пару-тройку трупов найдем. Да и с тетей Розой не вредно поболтать по душам. По-моему, эта соседушка хитрит или что-то недоговаривает.
- Ты что, серьезно?
- Абсолютно. Душегубы, если таковые были, скрылись в какой-нибудь квартире, хорошо если в своей. А если в чужой, где находился хозяин? Если он не замешан, ему не позавидуешь. Пойдешь, Захарыч?
- Лучше здесь подожду. Можно, Елена?
* * *
Все восемнадцать квартир злосчастного подъезда были проверены тщательным и добросовестным образом, начиная с сортиров и заканчивая балконами. Ничего заслуживающего внимания не оказалось. Все на месте, все цело, замки невредимы, и, что самое ценное, - все живы. Не мешало бы убедиться в алиби хозяев трех квартир, но это так, на всякий случай. Оставалась последняя, семнадцатая. Тетю Розу мы припасли на десерт. У нее, слава Богу, горел свет. Перекрестившись, я нажал кнопку.
- Кто? - быстро, словно ожидая нас, спросил знакомый сварливый голос.
Глазок потемнел, и я жестом предложил Генке начать переговоры.
- Откройте, - начал он неуверенно, милиция.
- Ну и что? Почему я должна открывать милиции? Теперь много всяких милиций. Где документы?
Ермаков послушно продемонстрировал удостоверение.
- Ну и что? А где санкция прокурора?
- Какая санкция? - совсем растерялся Генка. - Мы же не собираемся вас обыскивать.
- Пока, - не выдержав, уточнил я. - Завтра выпишу вам повестку, явитесь к нам сами. Там будет разговор покруче. Пойдем, Гена, у нас эта дама будет любезнее.
Я рассчитал правильно. После продолжительного перезвона замков и цепочек открылась первая дверь. Затем лязгнул запор металлической двери, и наконец мы смогли увидеть тетю Розу - пышную молодящуюся еврейку лет семидесяти. Она разглядывала нас с не меньшим интересом. Очевидно, хитроумная оптическая система двух дверей не давала ей все-таки такой возможности раньше.
