Делюсь своей гениальной идеей с Гарри.
— По-моему, за тобой уже пора присматривать, — улыбается он.
Между тем я продолжаю жать на газ, потому что голубой «додж» скрывается в тумане… Пардон, это я просто образно выразился. А туман был бы очень кстати — как раз освежить голову! Машина безо всякого усилия несется по ровной глади шоссе, а во мне все больше и больше зреет желание тормознуть этот «додж» и покадриться с девчонками.
— Ну ты не очень-то, — теперь Гарри наблюдает за мной краем глаза, — не забывай, что разок она тебя уже отцепила. Нечего так возбуждаться… Да, похоже, сыскная работа действует на тебя скорее отрицательно.
— Черт! — продолжаю я.— А ведь мысль не так уж глупа. Сам подумай, против нас обоих им не устоять, и потом, это даже приятно — провести вечер в обществе таких красавцев, как мы. А заодно, глядишь, и разузнаем что-нибудь.
Что ж, Сандой Лав придется подождать. Гарри сдается, и я прибавляю газу. Вот я уже поравнялся с ними и обгоняю, пытаясь прижать к краю шоссе. За рулем Кора, отчаянная девчонка. Она, видимо, сразу узнала меня и, вместо того чтобы остановиться, сначала резко тормозит, пропускает меня вперед и тут же снова нахально обгоняет. Но куда ее мотору тягаться с моим!… Я повторяю маневр, на этот раз она не сопротивляется, и вот обе машины стоят на обочине, одна за другой. Я просовываю голову к ним в кабину и опять разыгрываю роль старого приятеля:
— Привет, Кора, как настроение?…
— Спасибо, Рок, — отвечает она. — Познакомьтесь, мисс Джексон, Мэри Джексон. Да, та самая, вы видели ее снимок у меня в сумке.
Мне есть чего опасаться, особенно после того, как я с ней обошелся. Но с виду все нормально. Ясно, что в лифчике она не прячет револьвер, он и без того все так же заполнен до краев.
Энди Зигман и Майк отъехали метров на двести вперед, остановились, и я вижу, как они начинают менять колесо, в чем вовсе нет необходимости.
Я же продолжаю гнуть свое:
— Ну так как, Кора, мы же вроде собирались пообедать вместе… Лучшей возможности и быть не может… Со мной как раз мой приятель Гарри Килиан, предлагаю отметить это дело вчетвером. Согласны? Надеюсь, мисс Джексон не возражает?
— Что вы, мы с удовольствием! — отвечает Мэри Джексон.
Такое впечатление, что она выпалила это слишком поспешно. Кора явно недовольна и бросает на подругу не очень теплый взгляд, но меня это не смущает.
— Вот и отлично, — говорю я. — Гарри тоже согласен, он и так уже целых два километра дергает меня, чтобы я вас догнал. Он первый узнал вас. Значит так, Кора, идемте ко мне в машину, а Гарри сядет сюда, на ваше место.
Я делаю ему знак. Гарри подходит, и я знакомлю его с девушками. Через пять минут мы снова едем по шоссе. Я веду «додж» и что-то напеваю, а чуть поодаль вижу машину Энди и Майка, успешно завершивших ремонт несуществующего прокола.
— Что это вы искали сегодня утром? — невинно спрашивает Кора. — Вы меня совершенно раздели.
Да, раньше я никогда не встречал таких крутых девчонок. Абсолютно никакой обиды в голосе — это, пожалуй, пострашнее, чем если бы она накинулась на меня со всей злостью.
— Видите ли, я решил воспользоваться тем, что вы потеряли сознание, — отвечаю я. — Обычно с девушками я очень робок — ну и стараюсь улучить момент, когда они спят, чтобы посмотреть, как они скроены.
И это почти чистая правда. Во всяком случае, эта Кора, без сомнения, из тех девиц, которым надо дать по шее, чтобы они сделались полюбезнее.
— Ну, мне это доставило мало радости, — скривилась она. — А может, все-таки объясните, что вы со мной сделали, пока я… спала?
— О таких вещах не рассказывают, — возражаю я, — но если нам выдастся еще свободная минутка, я надеюсь пополнить ваше образование. Да, кстати, вы тут знаете какое-нибудь местечко, где мы могли бы приятно провести вечерок?
— Да их тут немало… как раз не доезжая до Сан-Пинто.
Мне с трудом удается скрыть волнение.
— Вот и отлично, — говорю я.
— Тогда давайте поднажмите, — продолжает Кора. — А то денек у меня выдался тяжелый и живот от голодухи уже крутить начинает!
Да, вот что значит честный противник. Примерно через час я останавливаюсь возле очаровательного ресторанчика прямо у дороги, усыпанного цветами и выкрашенного белой и красной красками. Во дворе на площадке, покрытой гравием, стоит большой лимузин.
Вот в сущности и все, что я успеваю заметить. Гарри уже рядом, и в тот момент, когда мы входим внутрь, на нас сразу набрасываются четверо каких-то типов. Вернее было бы сказать, четверо горилл.
Я валюсь на пол, как кегли, потому что один из них нырнул мне в ноги… И тут начинается одна из самых замечательных драк, в каких мне только доводилось участвовать.
Эх, если бы я мог посмотреть на нее со стороны!
15
Я совершенствую спортивное мастерство
Ясное дело, эта Кора Лезерфорд привезла нас именно сюда, потому что здесь ее ждали сообщники, без сомнения, те самые, кому она должна была передать похищенную Мэри Джексон. Но вот чего я не могу понять: как это ей удалось предупредить их и почему они прямо с порога налетели на нас. Эти мысли пулей проносятся в голове, как в тумане, потому что одновременно я занят тем, что бедрами сжимаю шею одного из этих типов, а второго душу руками… Да, это тоже шея, так как под пальцами я слышу хруст. Мельком замечаю, что и Гарри пока держится. Собираюсь с силами и сдавливаю еще крепче — как ногами, так и руками. Внезапно тот мужик, которого я схватил за глотку, перестает колотить меня по ребрам и ноги у него подкашиваются. Я деликатно отодвигаю его в сторону, хватаю второго за волосы и резко дергаю. Он принимается вопить как дикий кот, извивается как угорь и вырывается из моих рук. Потом берет разбег, чтобы снова кинуться на меня. Я встаю наизготовку и уже собираюсь окончательно «выключить» его, как вдруг мне на голову обрушивается ваза весом не менее десяти килограммов. На несколько секунд я теряю ориентацию. Тем временем второй противник со всего маху опускает мне на физиономию свой кулак, и по мягкости прикосновения я сужу, что он, должно быть, вырублен из куска гранита. Я принимаю этот удар правым глазом и отвечаю левой ногой в нижнюю часть живота. Парень складывается пополам, и я с облегчением перевожу дыхание. Но кто же запустил в меня вазой? Я оборачиваюсь и вижу Кору.
— О! — восклицаю я. — Как нехорошо нападать на своего жениха, да еще сзади!
Она ухмыляется. В этот момент мне на спину бросается один из тех двоих, что напали на Гарри. А с Гарри дело дрянь. Он растянулся на спине и блаженно улыбается, уставясь в потолок. Я откидываюсь назад, делаю мостик, потом резко выпрямляюсь и перебрасываю нападающего через голову. Он с глухим стуком обрушивается на пол. Я радостно смеюсь, но в этот момент мне на череп опускается вторая ваза — весом килограммов пятьдесят — и я падаю на колени рядом с типом, который только что летал у меня по воздуху. Он представляет собой печальное зрелище: вместо лица какое-то месиво, а левая рука вывернута в другую сторону. Из угла, где лежит Гарри, раздается стон, и над ним склоняется первый из нападавших — здоровый детина в костюме из светлого габардина и в серой шляпе; видимо, Гарри достался им легче, чем я рассчитывал… Я опять жду нападения со стороны Коры Лезерфорд, а сам бешусь как черт, потому что у меня так болит голова, что я просто не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. В последний момент я с удовольствием вижу, как вдруг обе ноги Гарри выпрямляются и опускаются точнехонько в челюсть господина в габардиновом костюме, который выплевывает три дюжины зубов и валится на пол, ругаясь как извозчик. Гарри встает. Видимо, он только притворялся. Но все это происходит очень быстро, и я плохо соображаю, что к чему. Я все еще в полугрогге стою на коленях перед своей последней жертвой и замечаю, как Кора вскакивает мне на спину верхом и начинает долбить по чайнику китайским бронзовым пресс-папье. Один, два, три, четыре… хана! Я очень музыкально хрюкаю и выпадаю в осадок.
Когда я прихожу в себя четверть часа спустя, обстановка вокруг (я, кстати, так и не успел вам ее описать) ничуть не изменилась. На полу красивый ковер в индейском стиле, на нем несколько темно-красных пятен, так как все мы малость в крови. В комнате мебель с медными ручками, видимо, из красного дерева, хотя я и не уверен. В стене маленькие необычной формы окошки с длинными шторами. Сам я сижу у стены, связанный как сарделька. Я едва в состоянии пошевелить головой, и все тело ноет от боли. Рядом сидит Гарри. Нос распух настолько, что почти упирается в грудь, и во всем его облике сквозит явная усталость. Напротив нас четверо остальных участников маленькой дружеской потасовки вяло помогают друг другу прийти в себя. Среди них замечаю одного, кому жизнь уже совсем не в радость. Это тот, которого я слегка придушил. Над ним копошатся двое других, шлепают его по щекам, дергают за руки, но, увы, парень по-прежнему больше смахивает на тюфяк, нежели на что-то более путное. Господин в габардиновом костюме тоже выглядит довольно неважно: он не переставая промокает физиономию платком уже ярко-красного цвета, и стоит парню закрыть рот, как становится видно, сколько у него осталось зубов, вернее, что их у него вообще больше нет. Что же касается цвета глаз, выросших у него аж до середины щек, то он напоминает спелый баклажан, только поярче. Двое других — толстяк в синем костюме, который упражнялся со мной (это его я перекинул через голову), и чернявый шкаф с плечами под стать готической башне — ощупывают себя с ног до головы, соображая, что же у них переломано, и их стоны бальзамом льются мне на сердце. В целом я почти доволен результатами сражения, хотя и чувствую себя так, будто по мне прошелся каток. Гарри предпочитает пока ни с кем не делиться впечатлениями. Кроме того, в комнате находится еще и свежая, как роза, Кора Лезерфорд (она сидит верхом на стуле) и несколько озадаченная Мэри Джексон. Но я-то знаю, что женщины любят наблюдать, как дерутся мужчины, даже если не из-за них. Мэри Джексон сосредоточенно пудрит нос, словно это она только что участвовала в потасовке.
