— Ирэна Петровна! — Оладушкин погрозил ей пальцем. — Что за давление на независимого специалиста?
— А я что? Я ничего. Просто мысли вслух. Кстати, Евгений Владимирович, как фамилия-то бесценной свидетельницы? Дайте контактный телефончик. Ее показания в нашу пользу, так что не бойтесь, мы ее не обидим.
— Ирэна Петровна, сбавьте обороты. Никто вашей клиентке обвинения в убийстве не предъявлял. А если предъявят, вы обо всем узнаете в установленном законом порядке. Когда будете знакомиться с материалами уголовного дела перед тем, как оно будет передано в суд.
Лиза, конечно, промолчала о том, что вчера ужинала с бесценной свидетельницей, да и позавчера тоже…
— Вот это да! Смотри, прямо Летучий голландец. И летит он точно на нас! — восторженно проорал на ухо Верочке лохматый невысокий суетливый парень, который просил величать его Витьком, — фотограф, приехавший вместе с ней на пожар.
Он имел в виду облако черного дыма, которое заставляло людей кашлять и тереть глаза даже за оцеплением. Близко к зданию журналистов не пустили. Они наблюдали за работой огнеборцев издалека, пытались взять интервью у водителей пожарных машин и у очевидцев.
— Жертв нет, посетителей и врачей клиники успели эвакуировать, — только и сообщил начальник штаба пожаротушения в форме подполковника.
На него тут же набросились журналисты:
— Каковы причины пожара?
— Каков ущерб?
— А правду говорят, что это клиника для звезд, что здесь певцы и депутаты зубы лечат? Может быть, это было покушение: выстрел из огнемета в ВИП-персону?
— Да вы что! — вытаращил глаза начштаба. — Это обычное возгорание. Огонь уже локализован. Причину определит пожаротехническая экспертиза. К настоящему моменту это вся информация… Эй, ты что делаешь! Слезай! Или хотя бы не скачи, как козел. — И подполковник бросился к одной из пожарных машин, на крыше которой в поисках интересного кадра подпрыгивал Витек.
Но Верочка не увидела, как фотографа принудительно возвращали на грешную землю. Ее внимание отвлек знакомый голос.
— Ужас! Я едва не умерла. Представляешь, дым, гам, крики! Последний день Помпеи! — причитала рыжеволосая девица модельного вида, одетая в короткий жакет из серебристой норки в стиле «не греет, но выглядит потрясающе».
— Главное, что все обошлось, — пытался успокоить ее спутник — светловолосый высокий мужчина в дорогом костюме. — Маруся, не драматизируй.
— Да, тебе легко говорить! А моя норка теперь пахнет шашлыком. И не называй меня Марусей, я же не доярка какая-нибудь…
«Да, не доярка, — согласилась Верочка, — а жена моего мужа».
— Привет! — Верочка все-таки решилась приблизиться к парочке, будто сошедшей с обложки гламурного журнала.
— Боже мой! — Девушка вздрогнула, будто привидение увидела.
— Здравствуй, Верочка, — улыбнулся Егор Сотовский.
— Что ты тут делаешь? — Спутница Егора удивленно распахнула свои огромные, накрашенные личным стилистом глаза.
— Я здесь работаю, Марина.
— Ты теперь стоматолог?
— Нет, я по-прежнему журналист. Делаю репортаж о пожаре.
— О! Обязательно напиши, как тут было ужасно, — потребовала Марина. — Представляешь, я как раз пришла на плановый осмотр. Только рот открыла, как в коридоре что-то зазвенело, сигнализация, наверное. Все закричали, побежали. Еле жива осталась… Конечно, я сразу позвонила Егору, чтобы он забрал меня из этого ада.
— Представляю! Оказаться в эпицентре пожара. — Верочка изобразила сочувствие.
Но вообще-то она не очень жалела дочь нефтяного магната и жену, пусть и гражданскую, Егора. В конце концов, лечебница занимает первый этаж, решеток на пластиковых окнах нет, так что особого риска для клиентов не было.
— Мне пришлось в окно вылезать, — подтвердила ее мысли Марина. — Ведь источник огня был как раз у входа — в регистратуре. Ужас, я чуть любимую юбку от Alberta Ferretti не порвала…
— Мне очень жаль. Могу я твои слова в статье использовать? — спросила Верочка деловым тоном.
— Конечно используй, только фамилий не называй. Ни мою, чтобы папу не волновать, ни дизайнера — обойдется без бесплатной рекламы. Просто напиши: как нам сообщила постоянная клиентка элитной клиники в классной юбке и шубке…
— Спасибо, Марина. Ну, не буду вас больше задерживать. — Верочка взглянула на Егора.
Нет, ей хотелось бы и дальше стоять и смотреть в его голубые глаза и на короткую светлую челку, которая делала его мужественное лицо немножко мальчишеским. Но вместо верхней одежды у Егора была машина. К ней парочка и направлялась, когда их окликнула Верочка. А в замороженном виде столь полезный продукт, как «любимый мужчина», может потерять свои ценные свойства. Этого допустить никак нельзя, ведь данный бренд не так часто встречается.
— Приятно было увидеть тебя, Верочка, — сказал Егор на прощание, не подозревая, что она мысленно сравнила его с брокколи в пакете.
Верочка вернулась в редакцию, написала заметку в сто строк о пожаре в элитной стоматологической клинике. И почувствовала себя плохо. То ли из-за трупа банкира, то ли из-за встречи с бывшим мужем, который теперь спасает из ада не ее, то ли из-за дыма у нее разболелась голова. Верочка ушла домой пораньше, померила температуру: 37,5. Может быть, это акклиматизация после Египта?
Она надела теплый махровый халат, выпила чаю с малиновым вареньем и лимоном и решила немного поспать. Но в семь вечера в дверь ее квартиры позвонили. В глазок она увидела невысокого плечистого парня в темной куртке и кепке.
— Откройте, милиция! — потребовал он и раскрыл удостоверение.
Хозяйка, конечно, не рассмотрела его слезящимися глазами, но законопослушно щелкнула замком.
— Оперуполномоченный Иванченко, — представился визитер. — Следователь Оладушкин поручил мне задать вам несколько вопросов.
— Проходите.
Пока гость устраивался на диване в гостиной, Верочка забежала в ванную, схватила расческу и поправила волосы. Когда голова раскалывается, это уже подвиг.
— Вы насчет Воронина? — догадалась хозяйка, возвращаясь в комнату.
— Скорее уж, на счет Ворониной, — хмыкнул гость. — Гражданка Малахова, сколько вам заплатила гражданка Воронина, чтобы вы дали показания, что видели ее супруга живым?
— Это что за новости! — возмутилась Верочка. — Я на самом деле встретила Анатолия Геннадьевича в Египте, а с его женой не знакома, во всяком случае, с Людмилой. И никаких денег уже давно не получала, а мне, между прочим, нужно кредиты выплачивать!
— Хорошо, хорошо. — Опер уменьшил подозрительность в голосе. — Просто, согласитесь, странно получается. Вы говорите, гражданин жив, а он, извините, труп.
— А разве есть стопроцентная уверенность, что нашли тело именно Воронина? — Верочка знала, что нет.
— Ну, труп не сильно узнаваем, поэтому еще предстоят всякие экспертизы, — признал милиционер. — Но… Ведь у мертвого гражданина на руке были надеты часы «Ролекс». Заместитель Воронина показал, что именно такие в банке подарили шефу на прошлый день рождения. Так что основания полагать, что это гражданин Воронин, у следствия есть.
— Извините, но часы пропавшего — это все-таки не сам пропавший, — возразила Верочка. — К тому же банкир пропал недавно, а труп, я слышала, сильно разложился.
— Вы, гражданка Малахова, случайно, адвокатом гражданки Ворониной не подрабатываете? — опять посуровел оперативник. — Много у нее заступничков. И официальных и не очень. Уже и из ее научной лаборатории звонили: заверяли, что она известная ученая, так что нечего ее лишний раз на допрос таскать. И из мэрии был звонок. Она-де ценная гражданка, на благо города много сделала. Видишь ли, она разработала специальное химическое соединение, которое помогает быстрее утилизировать отходы и не переполнять свалки мегаполиса. Ей даже за это какой-то орден столичный дали. Как будто орден мешает при стрельбе…
— Подождите. — У Верочки промелькнула какая-то мысль. Важная, но она успела ухватить только ее кончик. — Как вы сказали: утилизация отходов? Черт возьми, а если этим составом обработать труп, он ведь, наверное, тоже быстрее того…
— Заметьте, не я это предположил, — со значением отозвался милиционер.
Верочку трясло уже не от лихорадки. Неужели это все-таки тело банкира? Что же получается? Ученая дама убила мужа, быстро утилизировала, а Верочке явился его призрак?..
«Призраки существуют. Они приходят к нам по ночам и терзают бессонницей, сожалениями. Причем чаще всего это призраки нас самих.
Надо было сделать не так и сказать не то, — укоризненно качают они головой. И бродят по кладбищу упущенных возможностей.
А ты ворочаешься с боку на бок и встаешь с ощущением усталости, вымотанности, загнанности, ведь убежать от этих привидений нельзя. Но и слушать их нет сил. Потому что все уже произошло. Они ведь не предвестники.
