— Крепись, Ирина, все плохое уходит. Надо только переждать. Не мучай себя. Ты уже ничего не изменишь, не вернешь Матвея назад. Просто наберись мужества и начни жизнь сначала. Я понимаю, возможно, это глупо звучит, но другого выхода у тебя все равно нет. Если ты будешь себя истязать, то ни к чему хорошему это не приведет, — категорично сказала я.
Ирина стояла передо мной такая маленькая и беззащитная, что я почувствовала себя настоящим великаном по сравнению с ней, хотя разница в росте у нас была совсем незначительна. Ирина была похожа на нахохлившегося воробушка, попавшего под сильный дождь. Ирина посмотрела на меня своими лучистыми детскими глазами и тихо сказала:
— Ты права, Лиля, мне надо привыкать к тому, что Матвея больше нет и никогда уже не будет. Я начну новую жизнь прямо сегодня. Лиля, ты мне поможешь?
— Да, конечно, что я могу для тебя сделать?
— Когда мы с Матвеем делали ремонт у него в квартире перед свадьбой, он какое-то время жил у меня. Я бы хотела сейчас разобрать его вещи и…
— Ты хочешь от них избавиться? — закончила я за Ирину.
— Наверное, да. Просто нет никакого смысла держать их у себя. Они мне причиняют боль, вызывая ненужные воспоминания.
— Я помогу тебе, ты только скажи, что надо делать, — пообещала я.
— Пойдем.
Ирина прошла в свою комнату, а я за ней. Довлатова подошла к большому шкафу и раскрыла его. Вздохнув поглубже, Ирина принялась вытаскивать оттуда вещи Матвея. Должна признать, что вкус у покойного был очень хороший. О своем гардеробе Матвей заботился не меньше, чем любая великосветская модница.
— Вот, кажется, все, — вздохнула Ирина, вытаскивая последний пиджак Матвея.
— Ничего себе, — присвистнула я, глядя на гору одежды, лежащую передо мной.
— Скажи, Лиля, ты не знаешь, куда все это богатство можно пристроить?
— В комиссионку, куда же еще, или нищим раздать. У Матвея младших братьев не было?
— Нет, он один-одинешенек. Вернее, в нашем городе у него никого нет, он приехал сюда поступать в военное училище, да так здесь и остался. Насколько мне известно, у него с родителями не очень теплые отношения были, они даже со мной знакомиться не захотели, и свадьба прошла бы без их участия.
— А откуда Матвей родом?
— Из Самары. Приехал к нам учиться, за новой жизнью, а оказалось, что за смертью. Не любил Матвей вспоминать про своих самарских, а я и не спрашивала. Если настаивать, то ни к чему хорошему это не приведет, — грустно проговорила Ирина, уставившись в одну точку.
— Послушай, Ирина, а в Самаре у Матвея никаких врагов и недругов не было?
— Ты думаешь, что это кто-то из той его жизни? — осторожно спросила Ирина.
— Я еще ничего не думаю, просто предполагаю. Мало ли что в жизни может случиться. Ты же сама сказала, что Матвей не любил говорить про свою родню и друзей самарских. А вдруг кто из них объявился? Вдруг кто-то шантажировал Матвея и в конце концов выкинул его из окна? — строила я свои догадки.
— Не знаю, Лиля, но я уверена, что Матвей непременно со мной поделился бы. Знаю, что глупо все это звучит, но на самом деле это так. Он всегда, если у него какие трудности были, рассказывал обо всем, просил совета. Я, конечно, мало чем могла помочь, но выслушать — выслушивала, — не торопясь, произнесла Ирина.
Она сказала это все с таким выражением и теплотой, что мне стало стыдно за свои немыслимые догадки. Я схватила первый попавший мне под руку пиджак Матвея и стала судорожно его складывать. Мне было совестно смотреть в глаза Ирине, я старательно избегала ее взгляда и все свое внимание направила на совершенно не нужный мне пиджак с карманами.
— Лиля, что с тобой? — поинтересовалась Ирина, заметив мою нервозность.
— Да нет, ничего, просто мне немного не по себе. Я совершенно не знаю, что говорить и как себя вести в подобных ситуациях. Мне очень хочется чем-то тебе помочь, но понимаю, что вся моя помощь заключается в словах, пустых словах.
— Ты хочешь сказать, что все твои слова не искренни, не от чистого сердца, а просто так, чтобы я лишний раз не говорила о Матвее? — со слезами на глазах спросила Ирина.
— Нет, что ты, как ты могла такое подумать, я совсем не то имела в виду. Просто мне действительно хочется тебе помочь, но, кроме слов поддержки, я ни на что не способна.
— А мне, Лиля, ничего и не надо. Я рада, что ты не охаешь и не вздыхаешь, не жалеешь меня. Мне сейчас это все нужно в самую последнюю очередь…
О чем еще говорила Ирина, я уже не слышала. Не потому, что до глубины души была растрогана ее признанием, а потому, что нащупала в кармане пиджака что-то плоское и твердое. Мне надо было достать это «что-то» так, чтобы Ирина ничего не заметила. Мое шестое чувство мне подсказывало, что это ключ к разгадке, во всяком случае, это «что-то» приблизит нас с Марго к убийце еще на шаг. Я попыталась незаметно вытащить этот предмет из кармана, но не тут-то было. Эта вещь оказалась зашитой за подкладкой. Этот факт меня окончательно и бесповоротно убедил в том, что я просто обязана достать это нечто из недр пиджака, но для этого мне надо было как-то выпроводить из комнаты Довлатову.
— Ириш, ты меня извини за мою наглость, но, может, чаю попьем? — спросила я.
— Да, конечно, я то же самое хотела тебе предложить. Пойду чайник поставлю.
Ирина вышла из комнаты, а я быстрым движением залезла в карман пиджака, и уже через несколько секунд на моей ладошке лежал небольшой металлический ключ.
Интересно, какую дверь открывает этот ключик? Мне кажется, что очень маленькую: от какого-нибудь сейфа или чего-то подобного. Ладно, потом разберемся.
Я быстро сунула ключ к себе в карман. Как раз в то время, когда Ирина входила в комнату.
— Чай будет готов через две минуты. Успеем за это время вещи сложить в пакеты. Тебе это может показаться глупым, но я хочу начать новую жизнь без Матвея прямо сегодня, после чашки чая с тобой.
Я слушала Ирину и не верила своим ушам. Никогда не думала, что можно так быстро перечеркнуть и забыть все, что было, и то, что тебя так занимало и волновало последних три года жизни, за каких-то два дня. Но надо признать, что это намного лучше, чем все время посыпать голову пеплом или принять обет безбрачия. Я искренне была рада, что Ирина не собирается уходить в монастырь, чтобы до конца жизни оставаться верной своему любимому, покинувшему ее в день свадьбы.
Мы быстро разобрались с вещами Матвея. За этим малоприятным делом мы почти не разговаривали. Когда вся одежда была аккуратно упакована в пакеты, я и Ирина с чувством выполненного долга направились в кухню пить чай с булочками.
— Спасибо, Лиля, что пришла, — в который раз поблагодарила меня Ирина.
— У нас так с тобой всегда было, помнишь, когда мы еще учились в школе?
— Да, помню, — улыбнулась Ирина. — Хорошее время было. Никаких проблем, просто живи и наслаждайся.
— Ну, не скажи, — запротестовала я. — Это ты так сейчас говоришь, а тогда тоже все казалось очень сложным и непонятным. Помнишь, как ты сохла по Юрке Сазонову и плакала, когда он с Наташкой Поляковой встречался?
— О, да. Я это очень хорошо помню, — засмеялась Ирина. — Я тогда еще на дискотеке Наташке пощечину залепила за то, что она с Юркой танцевала, меня из-за этого к директору вызывали, а ты пошла со мной и помогла выпутаться из этой неприятной ситуации.
— Вот видишь, сейчас ты смеешься, а тогда тебе совсем не до веселья было. Так что в любом возрасте есть свои неразрешимые проблемы, которые потом кажутся смешными и нелепыми случаями. Главное, научиться преодолевать все эти трудности и не терять из-за них голову.
— Знаешь, Лилька, а тебе на пользу идет твоя дружба с Ритой. Ты стала более рассудительной, а то раньше была еще та сорвиголова, все рубила сплеча.
— Взрослеем, Ирина. Я уже не способна на многие бесшабашности, которые позволяла себе в юности.
— Зато можешь делать кое-что другое, и уже на порядок выше, — не согласилась со мной Ирина.
Я подумала, что Ирина недалека от истины. А если бы она знала, в каких передрягах нам с Марго по моей милости пришлось побывать и потом выпутываться… Но я предпочла всего не рассказывать Ирине, дабы пощадить ее нервную систему.
Не знаю, сколько еще времени мы с Ириной могли проболтать, вспоминая наши бурные школьные годы, если бы мне не надо было идти на свидание с Николаем Александровичем. Я быстренько распрощалась с Ириной, пообещав ей, что непременно забегу к ней еще, и поехала домой.
* * *
Дома, к своему удивлению, я обнаружила Дмитриева.
— Андрей, а ты что здесь делаешь?
— Привет, Лилечка, я тоже очень рад тебя видеть. — Андрей улыбнулся так, что мне стало стыдно за свои слова.
— Прости, привет, Андрей, — замялась я.
— Да ладно, не извиняйся, у тебя это плохо получается. Я нисколько не обиделся на такой радушный прием. Я знаю, что, как всегда, немного не вовремя.
