— Ну! Отвечай быстро!
— Он хотел… — начала Зинаида, но тут раздался пистолетный выстрел, затем сразу второй.
Стреляли через дверь ванной комнаты.
Зинаида резко вскрикнула и схватилась рукой за правое плечо.
Я дернула за ручку входной двери, распахнула ее и решила, что пора драпать. Из ванной стреляли уже практически без перерыва, стараясь пробить в полотне двери отверстие, через которое можно было бы рукой оттолкнуть швабру.
Зинаида присела на пол и, вяло работая ногами и не переставая стонать, отползала из коридора в комнату.
Как ни обидно было прекращать только что начатый разговор, а нужно. Любопытство сгубило кошку, как в свое время объяснили мне какие-то англичане в одной книжке. Кошкой мне быть не хотелось.
Я выскочила на лестничную клетку и захлопнула за собой дверь. Я не обольщалась. Как только мой Вася со своим толстым дядюшкой вырвутся из ванной, их не остановит ничто. Бежать по лестнице с пятого этажа и надеяться, что сверху вниз они стрелять не будут, — просто глупо. Ребята уже шумят, не стесняясь, так почему бы им и в подъезде не пальнуть пару раз для разнообразия?
Стоя спиной к двери квартиры, из которой только что так удачно выбралась, я посмотрела вверх. Люк, запертый на висячий замок, манил своей доступностью. На крыше я имею возможность выравнять шансы: Борис Сергеевич туда точно не полезет, а с Васей мы будем один на один.
Точнее, одна на одного. Короче говоря, у меня будут преимущества, никак иначе!
Я аккуратно встала на ограждение, отделяющее площадку пятого этажа от ступенек внизу, перешагнула с ограждения на металлическую лестницу, ведущую к люку. Подняв пистолет, аккуратно прицелилась и выстрелила в дужку замка. Звук выстрела раздался необычно громко, усиленный неплохой акустикой подъезда. У меня даже заложило левое ухо.
Замок мерно болтался передо мной, а Вася, судя по звукам, уже добрался до входной двери квартиры. В запасе оставалось секунд десять, не больше. Сдернув замок — он упал куда-то вниз и загремел по ступенькам подъездной лестницы, — я залезла на следующую ступеньку и с усилием толкнула крышку люка. Потом подпрыгнула, повисла на локтях, подтянулась и вылезла на крышу.
В этот момент отворилась дверь квартиры, Вася вывалился на площадку и помчался вниз по лестнице.
Я со всей возможной осторожностью опустила крышку люка на место. Вот только сделать это тихо у меня не получилось — под конец она выскользнула и упала, не слишком громко хлопнув. И сразу снизу раздался голос Бориса Сергеевича:
— Она наверху, ты куда залосил, идиот?!
Я вскочила было на ноги, но тут обратила внимание, что у люка и с этой стороны тоже есть ушки.
Экспроприированным у Васи пистолетом — больше было нечем — я зафиксировала крышку и побежала к следующему люку.
Судя по количеству люков, в доме было пять подъездов.
Пока я бежала, в голову пришла дурацкая мысль: хочешь узнать, сколько в доме подъездов, — поднимись на крышу и пересчитай выходы на нее.
Забавно. Но мне было не очень, когда два следующих люка оказались запертыми изнутри.
Судя по всему, мне предстояла американская дуэль на крыше, если друг Вася сумеет достаточно быстро сюда выскочить, а я не найду способа соскочить. Но пока ничего не хотело придумываться.
Оставалось надеяться, что шум, произведенный нашими совместными усилиями, возмутит мирных граждан и кто-нибудь из них догадается позвонить в милицию. Это же так просто — набрать «02»…
Следующий люк тоже оказался запертым. Оставался последний, на него вся надежда. Если будет заперт и он, то дорогой и красивой Тане придется выбирать — или дуэль с Васей, или штурм рекордов черепашек-ниндзя. Оба варианта мне не нравились.
Дуэль меня не устраивала, потому что после открытия своего люка Вася будет иметь в лапах два «ствола» — я в спешке не догадалась вытащить из его пистолета обойму, а значит, у него больше выстрелов в запасе. Прыгать же с крыши мне просто почему-то не хотелось.
Последний люк тоже не пустил меня в дом.
Я остановилась в задумчивости, хотя долго думать возможности не было.
Я вытерла пот со лба ладонью и куснула сама себе губы. Было жарко. Нагретый летним солнцем рубероид, пропитанный битумом, которым была покрыта крыша, накалился и начал плавиться.
Мои бедные туфельки стали похожи на галоши, ходить было трудно: ноги вязли.
Положение было и опасным и, надо признать, довольно-таки глупым.
Люк, из которого я выскочила, заметно колыхался. Видно, Вася, обозленный моим нехорошим поведением и подстегиваемый желанием реабилитироваться в глазах побитого шефа, старался во всю свою дурацкую мочь. Когда он вырвется на оперативный простор, мне скорее всего придется еще и поползать по битуму. Да, не думала ты, Таня, лежа на песочке тарасовского пляжа, что твое желание стать шоколадкой или мулаткой исполнится таким похабным образом.
Внезапно меня озарила интересная мысль. Я осторожно подошла к краю крыши, присела и посмотрела вниз. Боязнью высоты я никогда не страдала, но оценивать расстояние до земли было, как бы это сказать точнее… неприятно, что ли. Но меня интересовала не высота дома.
Балконы пятого этажа располагались подо мной на приемлемом расстоянии, и мне нужно было выбрать из них самый подходящий. Ближайший, например, балкон, чуть левее от меня, вполне можно было счесть таковым.
На нем стоял и курил, о чем-то думая, парень в голубой футболке и в шортах. Скажите, пожалуйста! Я здесь поджариваюсь на битумной сковородке, рискуя получить свинцовую приправу, а этот волгополоцкий абориген, видите ли, размышляет!
Что ж, придется немного разнообразить ему жизнь.
Я прошла четыре шага по крыше, оглянулась на люк, из которого вылезла. Он пока еще не открылся, но терпеть Васин напор ему оставалось совсем немного. Вася, очевидно, наконец-то включил свои мозги и вместо тупых мощных ударов начал практиковать серии мелких. От вибрации пистолет, стволом вставленный в ушки люка, уже начал съезжать вбок.
Я снова присела на корточки, теперь — как раз над облюбованным балконом. Хорошо, что над ним не была сделана крыша. Вот дальше влево жил более хозяйственный мужик, и попасть на его балкон у меня шансов не было.
Выглядывая из-за края крыши, я негромко позвала:
— Молодой человек!
Куривший на балконе парень вздрогнул и почему-то оглянулся в свою квартиру.
— Вверх смотри! — прошипела я.
Он поднял голову и недоуменно заморгал.
— Э-э-это… Вы меня, девушка? — задал он дурацкий вопрос, но я не стала на него отвечать. Время еще не пришло.
— Подержите сумку, пожалуйста, — сказала я и сбросила свою сумку прямо в руки парню.
Он поймал ее и еще более недоуменно вытаращился на меня.
— А теперь сумку куда-нибудь поставьте и ловите меня! — мило улыбнулась я и, повернувшись к нему спиной, молча перекрестилась, затем молча же выругалась и легла животом в черную липкую гадость, проступающую из рубероида.
Стараясь держаться за шершавую поверхность крыши, я сначала медленно поползла, потом поехала, ну а потом и рухнула вниз. Крикнуть я не успела, потому что в следующее мгновение оказалась в крепких объятиях доброго молодца, который пошатнулся от такой ноши и прислонился к ограждению балкона.
— Смотрите сами не упадите, — пробормотала я, освобождаясь от рук парня.
Мы посмотрели друг на друга. В битуме были уже оба. Романтика, что и говорить.
Я не стала терять времени и шагнула в квартиру парня, он прошел за мной.
— Скажите, пожалуйста… — начал парень, но я его прервала:
— Все скажу и все расскажу очень подробно.
Но не сейчас.
Я подошла к окну, выходящему на балкон, надеясь осмотреть окрестности. Мне это не удалось.
— С кухни обзор получше будет, — сказал парень, уныло оглядывая свою перепачканную одежду. — Чем это оттирается, не подскажете?
Тут я внимательнее посмотрела на него. И на его квартиру тоже. Парень был моим ровесником, ну, может быть, постарше года на два-три. Среднего роста, уже с залысинами на лбу, а вид он имел самый неухоженный.
Квартира под стать хозяину нуждалась сначала в хорошей ругани, а затем в капитальной уборке: здесь было не просто пыльно, а, как бы это сказать поточнее, просто необитаемо. Единственно, на чем можно было остановить заинтересованный взгляд, так это на книгах и картинах, разложенных, расставленных и наваленных по всему видимому периметру — Богема, блин, — констатировала я.
— Наверное, — согласился со мной парень и пояснил:
— Я художник, некоторым образом.
Каким это образом он художествует, я не стала выяснять и быстренько двинула к обещанному обзору — на кухню. Здесь запущенность была еще большей. Такой, какой, по моим представлениям, не бывает вообще никогда и нигде. Настоящая богема, одним словом.
Подойдя к окну, я осторожно выглянула во двор.
