Сказанное меня немало заинтересовало. В голове замельтешило: химзавод — кислота, химзавод — кислота. Уж где-где, а на химзаводе такое добро не редкость, и человеку на руководящей должности, по моим представлениям, достать баночку-другую аш два эс о четыре не составит труда. «Ну и что мы имеем? Жена угрохала мужа?» — спрашивала я саму себя, приходя к мысли, что следует очень обстоятельно поинтересоваться супружескими взаимоотношениями в этой семье.
— А как Ира с Дмитрием жили? Они ладили? — будто бы случайно спросила я у няни Беспаловых.
Руфь посмотрела на меня так, будто хотела сказать: «Не твое дело!» Но тем не менее этой фразы она не произнесла, а дала полный расклад беспаловских отношений, которые раньше были прекрасными, а в последнее время стали хуже некуда. Дело было в том, что Дмитрий изменил жене, а она про это узнала. Узнала, потому что хотела узнать.
Ира часто делилась своими переживаниями с няней Данилы, поскольку близкой подруги у нее не было. Так что в этом смысле Руфь становилась для меня кладезем информации. И девушка хотя и неохотно, но посвятила меня все-таки в нюансы семейной драмы.
Ира по природе своей была очень ревнивой, но мужу этого никогда не показывала. Она подозревала его в неверности и, переживая в душе, очень страдала. Причины для этих переживаний у нее были. Однажды, собираясь постирать своему благоверному брюки, она стала выворачивать карманы и обнаружила там записку с номером телефона, под которым было указано женское имя. С тех пор семейная идиллия превратилась в кошмар с целой чередой бурных скандалов. Дмитрий клялся и божился, естественно, что записка абсолютно ничего не значит. Ира на словах вроде бы его простила, но червь сомнения все время точил ее сердце. И, как оказалось позже, не напрасно.
Спустя восемь месяцев после того, как Ира родила Данилу, у нее возникла необходимость показаться женскому доктору, который, естественно, в первую очередь рекомендовал сдать анализы. А они через пару дней показали — со здоровьем у Иры не все в порядке. В бумажке, присланной из лаборатории, значилось название инфекции, которая, как помнила Ира, передается половым путем. Кроме супруга, Ирине подозревать было некого.
Взбешенная Ирина позвонила знакомой медсестре, и та обещала уточнить все об этом заболевании у людей более осведомленных — у врачей. Но на ожидание у Ирины сил не было. Как только Дмитрий явился домой, она швырнула ему в лицо свою медицинскую карточку с анализами и сухо спросила:
— Что это такое?
Далекий от медицины, Дмитрий не сразу понял, о чем речь. Но под нажимом вскоре признался жене, что на самом деле изменил ей, правда, давно — четыре года назад. Ирина не поверила ему, резонно заявив, что если бы это было так, то болезнь обнаружилась бы уже давно. Однако Дмитрий настаивал на своем.
Позже та самая медсестра сообщила, что заболевание, обнаруженное у Ирины, при определенных обстоятельствах возникает сама собой, но Беспалова скрыла это от мужа и продолжала тихо ненавидеть его за измену, в которой он так легко сознался.
Ира горько убивалась, с Дмитрием не разговаривала, допоздна засиживалась у приятельниц, возвращалась навеселе. Однако, как известно, время лечит, и она постепенно смягчилась, даже после пары дорогих подарков вроде бы простила благоверного. Во всяком случае, внешне отношения супругов стали выглядеть такими же, как и прежде.
— Так продолжалось до момента смерти Беспалова? — поинтересовалась я, когда Руфь ненадолго замолчала.
Девушка замялась, но потом, покраснев, призналась, что невольно явилась причиной возобновления вражды между супругами.
Однажды, болтая по-приятельски с хозяйкой, Руфь высказала свое изумление… мол, как же так, Ирина — такая красивая, стройная, умная и все такое прочее, а муж столь безобразно с ней поступил, изменил ей. А потом еще и возмущенно добавила, что она сама на месте обманутой супруги просто-напросто убила бы мужа. Рассказав это, Руфь тут же уверила меня, что слова ее о немедленном убийстве были просто словами, так сказать, крылатым выражением. Однако после них — выходит, с легкой руки няни — Беспалова вновь впала в обиду и даже иногда вела себя с мужем агрессивно. Один раз она, разъяренная, бросилась на него с ножом, но, слава богу, все обошлось.
Последнее сообщение меня весьма заинтересовало, и вопрос: «Жена угрохала мужа?» — встал передо мной еще острее. «Сначала, может, кислотой плеснула, чтоб никому не приглянулся больше, а потом решила, что этого наказания ему будет слишком мало», — рассуждала я про себя. В общем, все тогда просто и понятно, только… зачем и как она отправила труп своего благоверного моему соседу?
Мне вспомнились слова эксперта об удушении Беспалова, и это породило еще больше загадок. В документах, которые зачитал мне Иванов, указывался рост убитого и еще кое-какие его приметы. Исходя из них, я заключила, что Беспалов отнюдь не был ни лилипутом, ни дистрофиком, и задушить его женщине не так-то легко, если не сказать — явно не по силам.
Размышляя, я молчала, устремив взгляд в одну точку перед собой. Когда же внезапно затарахтевший холодильник заставил меня очнуться, я рассмотрела, извиняюсь за каламбур, то, на что смотрела. Один из углов кухни был щедро «украшен» пустыми пивными и водочными бутылками. Это меня удивило.
В своем рассказе о Беспаловых Руфь ни разу не обмолвилась о том, что кто-то из супругов увлекался спиртным. Да и потом — во всей квартире царил идеальный порядок, и щепетильная хозяйка, следившая за домом, вряд ли позволила бы себе держать долгое время такое количество ненужной посуды.
Внезапно из детской раздался пронзительный крик, и Руфь кинулась туда, чтобы успокоить младенца. Охваченная любопытством, я решила воспользоваться этим моментом. Встав на четвереньки, я стала присматриваться к бутылкам, стоящим на полу. В первую очередь я разглядела дату на этикетках. Посуда оказалась совсем «свежей». Торопливо перебирая одну пивную бутылку за другой, я установила — они куплены не сразу, а постепенно, день за днем, по несколько штук.
— Это похоже на запой, — задумавшись, проговорила я вслух.
— Что с вами? — услышала я позади себя.
В дверях стояла Руфь с очаровательным малышом на руках. Я поняла, что выгляжу глупо, поэтому поспешила оправдаться:
— Серьга укатилась.
— Вам помочь?
— Нет, спасибо, я ее уже отыскала.
— Вы извините, я сейчас. Данилу надо покормить. Это не займет больше десяти минут. Потом я положу его в кроватку, и мы сможем продолжить разговор. Он очень спокойный. Дя? — спросила няня карапуза детским голосом, и он широко заулыбался ей в ответ.
Руфь взяла со шкафа небольшую бутылочку, наполненную какой-то жидкостью отвратительного цвета, и удалилась, приговаривая:
— Сейчас будем кушать кашку-малашку.
— Несчастный! — тихо сказала я. — Мне даже с голодухи не захотелось бы есть такую бяку.
От нечего делать я стала разглядывать пачку из-под детского питания, стоящую здесь же, на шкафу. Прочитав перечень продуктов, входящих в эту самую «малашку», я сделала вывод, что кашка хоть и полезная, но все-таки гадость.
Как и было обещано, минут через десять Руфь возвратилась, и мы продолжили беседу. В дальнейшем разговоре выяснилось, что муж-изменник, огорченный то ли своим поступком, то ли реакцией на него жены, стал напиваться до свинского состояния. Морщась, Руфь очень живо описала, каким порой возвращался домой Дмитрий. С выражением не меньшего отвращения на лице она изобразила, как выглядел Дмитрий, пьянствуя у себя дома, на кухне. Оказывается, нередко бывало, что он падал со стула и засыпал здесь же, прямо на полу.
Представив себе эту картину, я предположила, что находящегося в таком состоянии даже крупного мужика нетрудно прикончить. Руфь так артистично описала все происходившее в последние дни в доме Беспаловых, что и у меня возникло чувство брезгливости. И если это Ирина удушила своего благоверного, то мне было вполне понятно, какое чувство руководило ею на тот момент.
Я вновь мысленно обратилась к рассказу эксперта, который, кроме всего прочего, сказал, что мужчина до своей смерти находился в состоянии алкогольного опьянения. И это еще больше укрепило мои подозрения относительно Ирины. Только, решила я, скорее всего, у нее был помощник. То, что она муженька угрохала, это я могла себе представить, а вот как она потом от покойничка избавилась? Одним словом — дело ясное, что дело темное.
Первое, что пришло мне в голову, — Беспалова кому-то заплатила, чтобы перевезти труп. Женщина она небедная и вполне могла раскошелиться так, чтобы заодно с оплатой услуг по перевозке тела купить и молчание грузчика или грузчиков. Но если вопрос о средствах передо мной не вставал, то некоторые другие вопросы появлялись.
Я понимала, что ответы на них можно получить, только побеседовав с самой Ириной, поэтому, помолчав некоторое время, обратилась к Руфи:
