Но сейчас, перед экзаменом у Нефедова, Вика не смогла сдержаться.
— Молодец, теперь из-за тебя всем достанется! — почти злобно прошипела она, прищурившись на Леру. — Вот, полюбуйтесь! Мне Мишка СМС прислал, говорит, Нефедов рвет и мечет!
Студенты столпились вокруг Вики и прочитали послание.
«Последний вопль утопающего», — промелькнуло в голове Валерии, но она совершенно равнодушно смотрела на Вику. Вернее, сквозь нее, потому что мысли мелькали в молниеносном темпе и они относились отнюдь не к экзамену. Они выстраивались в цепочку, которая змеилась, и позвякивала кольцами, в каждом из которых находился какой-нибудь предмет. В одном — след от ботинка, в другом — перышко, в третьем — доска с царапиной и так далее и тому подобное.
Студенты недовольно загудели и стали исподлобья поглядывать на Леру, которая их словно не замечала.
— Вечно эта Рига выпендривается, а нам потом достается…
— Не надо было ее первую пускать!
— Пусть теперь нам моральный ущерб возмещает!
— Бойкот ей объявить мало… — закончила одна из самых рьяных подлиз Вики, Ксюшка. Вместе с ней обычно тусовалась еще одна «подруга» — Ира. С Ксюшей они походили на двойняшек, хотя не были даже сестрами. Дружили ли они сложно сказать — скорее всего, обеим было выгодно держаться друг за друга. И за Вику. Потому что Вике нужна была свита, и свою свиту она оберегала, а значит Ксюше и Ире крупно повезло. Хотя если насчет Ксюши никто не удивлялся — она ничего не делала без собственной выгоды — то общение Иры и Вики удивляло всех. Потому что Ира до «дружбы» с Викой была спокойной и миролюбивой девушкой, никогда не ввязывалась в споры и не отказывала в помощи товарищам по учебе. Она была из тех отличников, что не гонятся за пятерками, пятерки сами приходят к ним. Правда, около полугода назад, когда Вика приняла Иру в свиту, та перестала помогать кому бы то ни было, кроме своей новой «подруги» с толстым кошельком. Правда, Лера была уверена, что Ира общается с их звездой вовсе не из-за покровительства или денег. Здесь было что-то другое, но что — никто не знал.
Как бы то ни было, сегодня Ира не пришла, что было странно. Она не предупредила старосту, на звонки не отвечала, и только Вика со смехом заявила, что Ира не готова к экзамену и решила сразу прийти на пересдачу. Конечно же, ей никто не поверил. Не явиться к Нефедову без веской причины — смерти подобно. А веской причиной может быть только смерть.
Но сейчас все позабыли про Иру, и обсуждали лишь эгоизм Леры. Как уже не раз случалось за три года учебы.
Валерия не ответила ни на одну из реплик, да и они скоро утихли, потому что — и это уже известно всем — Рижскую боялись.
Она пропустила мимо ушей все уколы и недовольства, а самодовольная улыбка постепенно начала сползать с лица Вики.
— Лер, не слушай их, они просто ничего не учили, как всегда. И хотят найти виноватого, — Аня подошла к Валерии и положила руку на плечо. Немного помолчала и добавила. — На тебе лица нет… что случилось?
Спроси это кто другой, Лера бы усмехнулась и ответила: «вам правда интересно, или из вежливости спрашиваете?». Но она знала, что Аня сочувствует искренне. А зачем расстраивать того, кто к тебе хорошо относится?
— Так… не обращай внимания, Ань, — Лера не подняла головы, рассматривая в сотовом телефоне какие-то фотографии. Аня убрала со лба крашеную каштановую прядь и попыталась рассмотреть, но ничего интересного не увидела. Только какой-то мусор, поцарапанную деревяшку, не очень удачно снятый берег озера.
— Слушай, я сегодня на другие пары не пойду, — Лера вдруг подняла глаза на Аню. — Не теряй меня.
— Ок, — староста не удивилась, она привыкла, что если Рижская уходит с пар, значит у нее важное дело. Просто так она не прогуливала, потому что не любила тратить время без проку. — Что сказать преподавателю?
— Ничего, — Лера посмотрела на часы и на Аню. Улыбнулась и добавила. — Пока.
— Удачи, — пожелала Аня, хотя и не знала на что.
Через секунду кабинет с разъяренной буквой «ф», напуганные однокурсники и разочарованная Вика совершенно вылетели из головы Валерии; она даже не вспомнила, что собиралась позвонить маме.
Правда, мама не забыла.
Телефон зажужжал в кармане, как рассерженная пчела, и Лера вынырнула в реальность. Она успела только спуститься с третьего этажа на второй, принадлежащий их факультету. Чтобы пройти все здание насквозь понадобилось бы минут пятнадцать — Университет вытянулся вдоль парковой аллеи, как большой паровоз, где вместо вагончиков были отдельные здания, соединенные двориками, войти в которые можно только из двух соседний зданий. Лера находилась в первом, самом длинном, а потому неудивительно, что за пять минут она дошла лишь до второго этажа.
— На связи.
Девушка не глядя ответила на звонок.
— Солнышко, привет! Как твои дела? — послышался обеспокоенный голос, такой тихий, будто говорили из глухой бочки. Связь в деревушке за Полярным кругом оставляла желать лучшего.
— А, мам, привет, — немного растерянно сказала Лера, перекладывая телефон из правой руки в левую. — Да… не знаю как сказать…
— Я уже все знаю, дорогая! Такой ужас…
— Тетя Тоня тебе позвонила?
— Да, ей сейчас еще тяжелее, сначала внук, потом невестка, племянник в тюрьме… Страшно представить! Но ты тоже держись, девочка моя. Я знаю, вы с Милой дружили, но вспомни, как папа тебя учил. Нужно отвлечься, чем-то заняться, стараться забыть…
— Но я не хочу забывать! — чуть громче, чем следует, произнесла Лера, стиснув трубку. — Десять лет назад ты говорила так же… и я рада, что не послушала.
По другую сторону волны послышалось всхлипывание.
— Мам… мамуль, прости, ты только не плачь, хорошо? Я правда в порядке, и Антонину Федоровну не брошу. Мы справимся.
— Я знаю, милая, знаю… Как жалко, что мы с папой сейчас не можем быть рядом с тобой. Мы ужасно скучаем!
— Так почему бы вам не приехать? — спросила Лера, остановившись посреди коридора.
Повисла недолгая тишина, и в трубке послышалось:
— Ты же знаешь… Давай не будем начинать с начала, хорошо? Лучше расскажи, как ты?
— Да ничего, — совершенно спокойно сказала Лера. — Только что был экзамен.
— Как? Экзамен в апреле?
— Ну да, ты ведь не знаешь… У нас сессию перенесли, в конце мая ректор проводит в Университете какую-то международную конференцию, и нас, как отвлекающий фактор, хотят поскорее выставить…
Лера еще минут пять разговаривала со своей мамой, о вещах, совершенно не относящихся ни к убийству Милы, ни к возвращению родителей. Сколько девушка себя помнила, она жила с бабушкой, а родители появлялись раз в год. Они работали на севере, чтобы «обеспечить детство/юность/старость» и далее по списку. У Леры было все, о чем может мечтать ребенок — лучшие игрушки, книжки с картинками, поездки на море и учеба в элитной школе… Но она никогда не хотела этого, ей нужны были мама и папа. Которых она видела очень и очень редко. Было время, когда она обижалась на них, но оно прошло, и Лера смирилась. Теперь она редко заводила подобные разговоры, да если и начинала их, то только по привычке. Она знала, что мать и отец ее любят, но ей было сложно понять такую любовь. Когда бабушка умерла и родители вернулись — всего на один год — Лера поняла, что расстояние уже не играет роли. Важной для нее осталась лишь ее работа.
Лера остановилась у одного из окон, и, облокотившись на широкий подоконник, наблюдала за семенящими по тротуару прохожими. Мама рассказывала ей, что сейчас у них полярная ночь, на улице минус сорок, а отец собирается в новую экспедицию с товарищами по работе. Родители Леры были геологами.
А Лера пропускала половину рассказа мимо ушей. В голове крутилась только одна фраза — «она должна была быть последней».
Антона девушка знала не один год, а с Милой они всегда были хорошими подругами. Конечно, не такими, о которых можно сказать «не разлей вода» или «одна подруга на миллион». Нет, просто хорошими подругами.
И вот теперь Милы не стало. Как-то просто — раз, и нет человека. А вместе с ней может не стать и Антона, потому что Валерия сомневалась, не тронется ли он рассудком после пережитого. Но главный вопрос состоял в том, что именно пережил Антон? Неожиданную и таинственную смерть супруги от рук неизвестного, или же сам стал убийцей? Оба варианта выглядели до крайности нелепо. Милу не просто столкнули из лодки — ей надели на голову пакет и вкололи яд. Как можно не заметить убийцу, находясь с ним в одной лодке, да еще когда он проделывает такие сложные манипуляции? И Мила не издала ни звука. Все это выглядело как чей-то безумный сон.
Допустить, что Антон сам убил жену, Валерия боялась. Однако, ее терзали сомнения, потому что люди на берегу видели, как Крымов совершал убийство; потому что больше этого никто сделать не мог; потому что сам Антон произнес эту странную фразу. Она должна была быть последней.
