– Купить что-нибудь дорогое? – бормотал себе под нос Александр Сергеевич. – Так нет – не успею я... Просто подарить что-нибудь... драгоценности... У меня никаких нет, а все свои побрякушки Танька с собой утащила. Просто дать денег... фу, как глупо! Нет, Светочка моя – честная девочка, она может и обидеться... Тогда – как?
Попирая ногами автопортрет своей жены, Александр Сергеевич крепко задумался. Наконец он вздрогнул и широко улыбнулся мысли, которая только что пришла в его голову.
– Ну, конечно, – проговорил он, – как же я раньше не догадался... Если я хочу дать понять ей, что... Черт, если я хочу, чтобы она стала моей женой, надо ей дать понять, что она может мне доверять... И что я ей во всем доверяю... А сделать это очень просто – перевести деньги со своего счета на ее... Она говорила, что у нее есть счет в таком-то банке, а там у меня управляющий знакомый – можно все у него выяснить. Итак, решено – четверть моих сбережений – на счет Светочки! Все равно это наши общие деньги будут, когда мы поженимся! И я ничего не потеряю и на подарок тратиться на надо... Нет, в таком случае – половину всех моих денег... Или нет – все мои деньги на ее счет!!! Вот так – теперь она точно не откажется выйти за меня замуж... Светочка моя, солнышко...
Александр Сергеевич рванулся с места и кинулся в свой рабочий кабинет, где у него стоял ноутбук. На половине пути, он вдруг остановился. Странная мысль пришла ему в голову.
«Что это я, дорогие товарищи, делаю? – неожиданно подумал он. – Нельзя же так... Конечно, Светочка – не женщина, а чудо. И обмануть она меня никак не может, но вот так просто распрощаться со всеми своими сбережениями»...
Образ Светочки появился в его воображении сам собой – и тотчас все глупые мысли растаяли, как сумерки при восходе солнца.
Понюшкин погладил сам себя по голове и побежал к ноутбуку, чтобы связаться с руководством банка и сделать все, что собирался сделать.
* * *
Когда мы с Дашей доехали до того дома, в подъезде которого скрылись Васик со своей новой подружкой, было совсем уже поздно – почти полночь.
– Н-да, – проговорила я, останавливаясь перед домом.
– В чем дело? – спросила Даша, но посмотрела туда, куда посмотрела я – и поняла мое удивление.
– Как же так, – проговорила Даша, оглядываясь по сторонам, – ты же сказала, что они вошли в этот подъезд. Как они могли сюда войти, если этот дом явно не жилой – смотри, ни одного окна не горит... Да почти все окна выбиты.
– Действительно странно, – промычала я сквозь зубы, – но я же точно видела... Вернее, видела глазами Васика, что это был... Дом как дом, светились окна, я видела в них шторы, занавески... Даже, кажется, людей видела...
– Может быть, у Васика спьяну галлюцинации начались? – предположила Даша. – Ему чудилось, что не попадя, а ты это тоже видела?
Я пожала плечами.
– Вполне возможно, – сказала я, – что его сознание галлюцинировало из-за того, что подверглось влиянию алкоголя... А может быть, какому-то другому влиянию, – добавила я.
– Что это значит? – спросила Даша.
Я снова пожала плечами.
– Это только предположение, – сказала я, – я еще, между прочим, сама не отошла от той пьянки. Голова моя уже не одурманена, но все равно побаливает. И действительность я воспринимаю не так четко, как хотелось бы...
– Во всяком случае, следует посмотреть все до конца, – проговорила Даша, зябко ежась, – как пустынно тут. Никого нет. Как будто мы не в Москве находимся, а в каком-нибудь восточной мертвом городе... Мертвый дом... Деревья вокруг какие-то непонятные. И вороны вокруг... Почему вокруг столько ворон?
– Потом что рядом мусорка, – сказала я, – вон там, посмотри. Жители окрестных дворов сюда всякий хлам выкидывают. Место здесь какое-то... глухое. Стена предприятия, гаражи, дом, в котором никто не живет.
– И куда непонятная девочка уволокла нашего Васика, – добавила Даша.
– Да, – кивнула я, – ты права. Все это странно. Мне эта история с самого начала не понравилась. В смысле, как только я прервала контакт и Васиково опьянение на меня перестало действовать, меня вдруг как уколом кольнуло. Я почувствала опасность.
Мимо нас с отвратительным карканьем пролетела жирная ворона. летела она низко, мне даже показалось – нарочито низко – едва неся брюха, набитое какой-нибудь падалью. Вслед за этой птицей пролетели еще несколько ее товарок.
Гнилью какой-то несло от этих птиц.
– Страшно, – снова поежилась Даша, – как на кладбище. Вороны будто специально нас пугают. И ни одного человека вокруг. Тишина, словно в гробу.
Я невольно прислушалась. Действительно, было необыкновенно тихо. Никогда бы не поверила, что нахожусь почти в самом центре Москвы. Пустая тишина. Только гудят где-то далеко машины и ворочаются в куче мусора вороны.
– Во всяком случае нужно проверить этот дом, – проговорила Даша и ее голос отдался каким-то необычным и необъяснимым эхом, родившимся, кажется, в недрах мертвого дома, – ой, – совсем тихо добавила Даша, – страшно.
– Сто пятая квартира, – вспомнила я, – пойдем, подруга, посмотрим, есть ли такая квартира в этом доме. А если есть – поглядим, что там находится.
– У меня, между прочим, пистолет есть, – неожиданно проговорила Даша.
– Что? – не поверила я. – Ты же всю жизнь оружия боялась! И даже одно время писала письма во все инстанции с требованием прекратить демонстрацию вооруженного насилия по телевизору.
– Было дело, – вздохнула Даша, – но после недавних событий... Ты понимаешь, о чем я говорю... Я не выдержала и приобрела себе пневматический пистолет. Хороший, германский. Продавец сказал, что он мало чем отличается от боевого. Конечно, если стрелять на поражение с близкого расстояния.
– Тогда давай пистолет мне, – сказала я.
– Почему это? – глупо спросила Даша, но вытащив из сумочки пистолет, протянула его.
* * *
Даша осталась у подъезда – так приказала ей я, а она и не особенно сопротивлялась. Видимо, очень страшно было ей заходить в этот темный подъезд мертвого дома, где ждет нас... непонятно еще, что нас ждет.
Я вошла в подъезд. Какой-то странный запах тотчас ударил мне в ноздри – ни на что не был похож этот запах, только явственно слышалась опасность – так явственно, что мне пришлось сделать над собой чудовищное усилие, чтобы не отступить и не выйти прочь.
Темно, черт возьми, совсем ничего не видно.
Я прошла несколько шагов. Какой-то мусор шелестел под моими ногами. Пару раз звякнули осколки стекла. Да, теперь ясно видно, что в этом доме никто не живет.
Я остановилась, прислушалась и прошла еще несколько шагов. Потом достала зажигалку и чиркнула ей.
Желтый огонек родился тотчас и осветил незначительный кусок абсолютно пустого пространства.
«Непонятно, – подумала я, – как может так быть. Обычно, подъезд, это высокая шахта, по которой идет лестница вверх. Лестница, разделенная лестничными площадками, на которых располагаются двери квартир. А здесь ничего подобного нет. Только пустота. Как будто я попала не в подъезд, а в огромный зал. Впрочем, что-то там мелькнуло – в нескольких шагах от меня»...
Нагревшаяся зажигалка обожгла мне руки и мне пришлось потушить огонь, натянуть на руку рукав и только тогда снова чиркнуть кремнем.
Да, так и есть – какой-то человек стоит неподалеку от меня. Неподвижно стоит... высокий худой.
Васик?
– Васик! – позвала я, но человек не шевельнулся.
Зато зашевелились волосы у меня под шапкой – присмотревшись, я поняла, что у этого человека нет головы. Вот так и нет – плечи на месте, опущенные вдоль туловища руки, а головы нет.
– Этого не может быть, – прошептала я, не зная сама – зачем, делая несколько шагов вперед.
Потом снова посветила и едва удержавшись от смеха, облегченно выдохнула.
Никакого человека не было. Просто на стене висел длинный плащ. Кажется, кожаный.
Я подошла поближе и в ноздри мне ударил запах свежей крови. Что за чертовщина? Из чего сделан этот плащ? Точнее – из чьей кожи он сделан?
Запах свежей крови...
Я мотнула головой и наваждение исчезло. Никакой кровью, конечно, не пахло, а пахло... сыростью и еще, кажется, чем-то простым и обыденным – вроде запаха жаренной картошки.
– Странное место, – прошептала я внезапно пересохшими губами и сняла плащ с вбитого в стену гвоздя.
Неожиданная мысль пришла мне в голову – а что, если надеть этот плащ? Здесь холодно и сыро, так и простыть недолго... Я накинула на себя плащ и у меня вдруг на мгновение закружилась голова.
А потом действительность, состоящая из темноты и появившихся невесть откуда странных шорохов, куда-то провалилась.
И начался кошмар.
Впрочем, как я мгновенно поняла, кошмар начался не только что, а сразу – как только я вошла в этот проклятый подъезд...
* * *
Чем удобен длинный кожаный плащ – так это тем, что под ним можно незаметно пронести хоть торшер – или вешалку с искусственными оленьими рогами.
