— Господи, малышка, где ты пропадала? Я уже собиралась звонить в полицию.
— Оказалось, он из полиции,— деловым тоном пояснила Сьюзен.— Это мистер Петерсон, Лорна. Мистер Петерсон, это мисс Лорна Хейз. У нас свидание. Мы идем обедать. Мне нужно переодеться.
Петерсон и Лорна, обменявшись взглядами в полумраке холла, тотчас же поняли друг друга. Они были людьми искушенными, трезво мыслящими. Лорна почувствовала, что у нее гора с плеч свалилась.
Тогда иди в свою комнату и переоденься, малышка. Твой молодой человек может пока посидеть у меня. Идет?
— О, спасибо! — воскликнула Сьюзен. Глаза ее сияли. Я недолго,— смущенно пролепетала она.
Петерсон прошел в комнатку Лорны и уселся на стул.
— Уже так поздно,— бормотала Лорна.— Я боялась, как бы с ней чего не случилось.
— Что?
— Вы хотите знать, что случилось? — Он вытянул свои длинные ноги.— Ну, прежде всего мы сцапали крупного преступника. И, надо сказать, хорошо под него подобрались.
— Но я имела в виду…
— А еще мы сцапали одного «всеми уважаемого гражданина», который стоял за его спиной. Шэнк завалился.
— Ее босс!
— А еще я, припоминаю, избавился от своей работенки скорей, чем…
— Но что случилось с Сьюзен?
— С Сьюзен Миллер? Вы спрашиваете, что с ней случилось? Ну, она чуть было не позволила себя убить.
Джон Петерсон нахмурился.
— Я ведь предупреждала ее не подставлять шею! — воскликнула Лорна.— Я ведь советовала ей держаться в стороне!
— Серьезно? Нет, она вашему совету не следовала.
— Что же она натворила?
— Вы лучше спросите, чего она не натворила,— задумчиво ответил Петерсон.— Понимаете, я пытался заманить ее в свою машину и украсть, а она не захотела.
Лорна крепко сжала губы и поморщилась.
— Дальше. Шэнк старался ее подкупить, а она оказалась неподкупной.
Лорна готова была кричать от изумления.
— Конечно, она могла бы держаться и в стороне, как поступили бы на ее месте все остальные,— чуть-чуть раздраженно заметил Петерсон.— Потом она могла оставить меня и еще одного человека истекать на дороге кровью и умирать. Но она и этого не сделала.
— Я, признаться, не пойму, о чем вы говорите,— в растерянности бормотала Лорна.
— Мне поручили втолковать ей, что она сделала не так. Вот я и стараюсь перечислить…
— Она просто невозможна! — воскликнула Лорна.— Конечно, это не ее вина. Она выросла в каких-то там горах в семье благородных идиотов. И ходила только в церковь. Она совсем не знает жизни. (Что-то в Петерсоне было такое, что заставляло ее выкладывать ему все.) Этот ребенок честен до предела. Все болтает о великодушии и сострадании. К тому же при людях.
— Как будто она помешанная, правда? Вводит в смущение. Да, так оно и есть.
— Вот именно. Но послушайте, я вовсе не хочу сказать… Ведь я, мне кажется, ее подруга… Но это… именно это как раз и нелегко. Я хочу сказать, что она просто невыносима.
— Да, слишком честна. Это приводит в замешательство. С ней нелегко иметь дело.
— Но ведь ей частенько придется получать затрещины. Ей бы не мешало набраться ума.
Выражение лица Петерсона изменилось, но прежде чем он успел что-то ответить, Сьюзен Миллер вышла из своей комнатки, чистенькая, хорошенькая и необычайно деловитая в своем ситцевом платьице и туфлях на высоких каблуках. Петерсон взглянул на нее и почувствовал, что его сердце куда-то провалилось.
Из-под синих и черных разводов над скулами, перепачканными тушью для ресниц, сияли ее серые глаза. Она часто-часто моргала накрашенными ресницами.
— Я готова,— сказала девушка.
Петерсон с обескураженным видом поднялся со стула. Лорна оказалась очень проворной и тактичной.
— Малышка, ты чуть-чуть запачкала щеку. Дай-ка сотру. Она схватила очистительный тампон и баночку с кольдкремом. Петерсон стоял, подперев стену плечом.
— Зачем ты вымазала глаза этой пакостью? — спросил он, как сквозь сон.
Глаза Сьюзен были закрыты. Над ними уже орудовала Лорна.
— Потому что я хочу быть привлекательной,— ответила эта невозможная девчонка.
Петерсон выгнул грудь.
— Уберите все это,— приказал он Лорне.
Лорна сделала несколько широких мазков. Девушка схватила ее за руку и оттолкнула. Потом она распахнула глаза и уставилась прямо на него.
Он тонул. В третий раз он шел на дно. Он был в растерянности. Ладно же, он ее научит. Есть вещи, которые он ей должен объяснить. Он не мог допустить и мысли, что ее образованием займется кто-нибудь другой.
— Сохрани свое естественное лицо,— попросил он ее.— Мне кажется, теперь я это выдержу.
