— Очень много, лейтенант. Буквально все подробности.
— У вас есть мелочь? — вдруг спросил Трегг.
Мейсон сунул руку в карман:
— Да. Пожалуйста. Вам надо позвонить?
— Нет, — осклабился Трегг, — завтра на эти деньги вы купите себе газеты и узнаете из них все подробности. А сейчас я скажу вам лишь то, что считаю нужным.
Трегг прошел мимо них к дверце машины. Ее осмотр был уже окончен и «ребята» Трегга приступили непосредственно к осмотру трупа.
Прошло еще несколько минут, и Трегг, отойдя от машины, крикнул:
— Прошу всех четверых подойти сюда, — сказал он. — Мейсон, сейчас я кое о чем спрошу. Только прошу не перебивать меня.
— Пожалуйста, — пожал плечами адвокат.
— Скажите-ка мне, — лейтенант обратился к трем остальным, — о чем Мейсон не велел мне рассказывать?
Адвокат не выдержал.
— Что дает вам право…
Трегг движением руки призвал его к молчанию. Его глаза неотрывно смотрели на Элен Кендал.
— Олл-райт, мисс Кендал, я обращаюсь к вам. Так о чем же?
— Можно подумать, что мы находимся на судебном заседании? — воскликнула Делла.
— Простите, мисс Стрит! Я обращаюсь к мисс Кендал.
Элен растерялась всего на какое-то мгновение, потом, взглянув прямо в глаза лейтенанту, ответила:
— Он велел мне честно и откровенно отвечать на все ваши вопросы.
— И все?
— Еще советовал не занимать вашего времени на глупые пустяки.
— А именно?
Большие фиолетовые глаза Элен были широко раскрыты:
— На те вещи, про которые вы сами не хотите нас спрашивать. Мистер Мейсон сказал, что вы весьма искусно задаете вопросы и сами предусмотрите в них все, что имеет хоть какое-то значение для данного дела.
Лицо Трегга выразило сердитую решимость:
— И не воображайте, что это не так!
Прошло не менее получаса, прежде чем лейтенант Трегг закончил со своими дотошными вопросами, а его «ребята» — с осмотром трупа в машине.
Трегг устало сказал:
— Олл-райт, вы вчетвером оставайтесь в своей машине. Я же пройдут пока еще кое-что проверю.
Когда Трегг ушел, Тор заметил:
— Необычайно подробный допрос, даже чересчур подробный, как мне кажется. Он мне чем-то напоминает перекрестный допрос в суде. Похоже на то, что он нас бог знает в чем подозревает.
Мейсон задумчиво кивнул головой.
— Трегг чувствует, что за этим скрывается нечто очень серьезное. Естественно, он пытается выяснить, что именно.
Тор небрежно спросил:
— Меня вы не просили скрывать от лейтенанта «тривиальные сведения», как наших прелестных дам?
— Нет, не просил.
— Что же вы имели в виду, коллега?
— Ничего особенного, пустяки, то, что образует общий фон случившегося, но не имеет решающего значения.
— Вы думали о чем-то конкретном? — настаивал Тор.
— Так… мелочи. Например, отравление котенка.
На хорошеньком личике Элен Кендал появилось неподдельное удивление.
— Честное слово, мистер Мейсон, вы же не думаете, что несчастье с Янтариком может быть связано вот с этим?
И она махнула в сторону машины, в которой был обнаружен труп мужчины.
Мейсон был по-светски вежлив.
— Я заговорил о вашем котенке, только чтобы привести пример такого пустяка, который не заинтересовал бы лейтенанта Трегга.
— Но мне показалось, вы не хотели, чтобы мы рассказали ему о…
Она резко замолчала.
— О чем? — быстро спросил Джеральд Тор.
— Ничего, дядя.
Джеральд Тор недоверчиво посмотрел на Мейсона.
— Тогда я упомянул этот маленький инцидент тоже для иллюстрации, точно так же, как сейчас вспомнил о Янтарике.
Все это было сказано отменно вежливо.
— Какую же иллюстрацию вы использовали в прошлый раз? — допытывался Джеральд Тор.
Ответила Элен:
— О том, что вы не вошли в «Касл-Грейт отель», когда мы туда приехали.
Мейсону показалось, что Джеральд Тор на какое-то мгновение окаменел, как это бывает с человеком, когда он любыми средствами пытается скрыть свои эмоции.
— Но какое отношение это может иметь к случившемуся?
— Именно то, что я и говорил, — сказал Мейсон. — Я упомянул об этом инциденте, как о примере факта, который может только усложнить следствие и без необходимости занять допрос свидетелей. Полная аналогия с отравлением котенка.
Тор откашлялся, что-то намереваясь сказать, но почему-то передумал и погрузился в мрачное молчание.
Возвратился лейтенант Трегг, в руках у него был маленький узелок, завернутый в белую тряпочку.
— Откройте-ка дверцу машины, — распорядился он, — и подвиньтесь, чтобы освободить местечко на сидении. Та-ак. Прошу не прикасаться к этим вещам, но приглядитесь к ним внимательнее.
Тряпочка оказалась носовым платком, на котором лежали золотые часы, перочинный нож, кожаный бумажник, футляр для визитных карточек, позолоченный карандашик и изящная авторучка с инкрустациями и золотой виньеткой.
— У меня имеются кое-какие соображения в отношении этих вещей, — сказал Трегг, — но я, конечно, совсем не собираюсь их вам излагать. Будьте добры, посмотрите хорошенько и скажите, нет ли среди этих предметов таких, которые вы уже видели раньше, то есть знакомых вам вещей.
Все с любопытством принялись разглядывать коллекцию, лежащую на сидении машины.
— Они мне ничего не говорят, — решительно заявил Мейсон.
— Ваша очередь, Тор, — сказал Трегг.
Джеральд Тор, сидевший на заднем сидении, вытянул шею, перегнувшись через спинку переднего, на котором была устроена «выставка».
Мейсон заметил:
— Оттуда же вы ничего не видите; обратите внимание, лейтенант. Давайте я вылезу из машины, а мистер Тор займет мое место.
— Хорошо, только ничего не трогайте.
— Могу я вас спросить, где вы все это взяли? — поинтересовался адвокат.
— Они были завязаны в этот платочек и лежали в автомашине рядом с трупом.
— Интересно… Скажите, я могу пощупать ткань?
— Да. На материале не останется никаких отпечатков пальцев.
Мейсон попробовал между двумя пальцами углы носового платка.
— Прекрасный батист. И совсем необычная расцветка, не так ли, лейтенант?
— Очень может быть!
Когда Мейсон вылезал из машины, то услышал громкое восклицание Джеральда Тора:
— Господи, да ведь это же часы брата!
— Вы имеете в виду Франклина Тора? — напряженным голосом спросил Трегг.
— Да. Это, несомненно, его часы. И мне кажется… разумеется, и его авторучка.
— На ней выгравированы инициалы Ф.Т., — деловито заметил Трегг. — Это навело меня на мысль, что эти вещи могут принадлежать вашему брату.
— Так оно и есть, это его вещи.
— Ну, а карандаш?
— Не знаю, не уверен.
— А бумажник и футляр для визитных карточек?
— Здесь я не могу вам ничем помочь.
— Ножик?
Джеральд пожал плечами:
— Не знаю, а вот часы точно его.
— А часы идут? — живо спросил Мейсон.
— Да.
— Может быть, вы разрешите мне, обернув руку платком, рассмотреть часы поближе?
— Это самые обыкновенные часы без верхней крышки, — сказал Трегг, — только сзади выгравированы буквы «Ф.Т.».
— Прекрасно. Ну а что нам дает циферблат?
Мейсон с разрешения Трегга взял носовым платком часы и осторожно повернул их так, что теперь они были обращены к нему циферблатом.
При этом он заговорчески подмигнул Делле Стрит. Та моментально опустила руки к себе в сумочку, где были спрятаны ее орудия труда.
Адвокат комментировал вслух:
— Весьма интересно. Больхемовские часы. На циферблате что-то написано. Что же это…
Он наклонился совсем близко к часам:
— Будьте добры, лейтенант, посветите мне фонариком.
— Самая обычная торговая марка и данные о часах, — хмыкнул Трегг.
— Точно. Но очень красивый циферблат.
— Больхем. Все это изображено прямыми буквами, а внизу прописными: «Авангард, 23 рубина». Обратите внимание, лейтенант. На верхушке имеется специальный индикатор завода, как раз после цифры двенадцать. Он указывает, когда часы заводились и скоро ли кончится завод. Ага, сегодня их заводили приблизительно шесть часов назад. Интересно, как вы считаете?
— Вы правы, Мейсон, по индикатору видно, что часы были заведены шесть часов назад, только я не усматриваю здесь ничего особенного и интересного, что могло бы пролить хоть какой-нибудь свет на это дело.
Мейсон достал собственные часы.
— Сейчас десять часов тридцать минут. Получается, что эти часы заводили где-то от половины пятого до пяти.
— Правильно, — согласился Трегг. — Извините меня, Мейсон, если меня не очень-то заинтересовали ваши подсчеты. Я уверен и убедился на собственном опыте, что когда вы начинаете вот так рассуждать, выкладывая «улики», вы вовсе не желаете поделиться со мной своими открытиями, а просто стремитесь отвести меня от тех деталей, о которых вы никогда не упоминаете вслух.
